Поскольку уран — металл радиоактивный, я, желая воочию увидеть радиацию, поместил одно полушарие под ядроскоп. Хорошо видно, как лишние нейтроны — а их в каждом ядре пятьдесят один — нет-нет да и вырвутся на волю. Некоторые ядра самопроизвольно разваливались и испускали гамма-лучи, едва различимые, скрученные синенькие фотончики. Осколки, состоящие из двух протонов и двух нейтронов, то есть ядра гелия, покидали атом. Это альфа-лучи. Осиротевшие электроны, лишившись ядра, прекращали вечный орбитальный танец и в стройном порядке дружно кидались догонять альфа-частицы. Это бета-лучи. Под ядроскопом кажется, что уран худеет буквально на глазах. Квинт равнодушно смотреть на это не мог:

— Неблагодарные! Их строишь, опекаешь, а они разваливаются, удирают. Чему смеешься, Фил? Смотри, разбегутся.

— Спокойствие, Квинт. Ты же знаешь, что период полураспада урана-235 составляет сто семьдесят миллионов лет. Значит, только через этот промежуток времени полушарие, непрерывно излучаясь, уменьшится вдвое. Не забывай, что атом не бильярдный шар. Представь себе мешок, наполненный крупой и равный по объему земному шару. В мешке маленькая дырочка и оттуда сыплется крупа. Глядя на утечку, некий дядя, не замечая величины мешка, обеспокоен: «из чего же завтра я буду кашу варить». Ты уподобился этому недальновидному дяде.

— Все понял, Фил.

Встал вопрос, где произвести взрыв: в квартире или в безлюдном месте? Расчеты говорили, что оболочка выдержит, не разорвется, но все же мы не имели права рисковать. Мало ли что может случиться, а ведь кругом люди.

Мы вспомнили гиблое место в тайге, где расправились с клопом и мухой и решили провести испытание там. Если что и сорвется, так никто не пострадает, мы же удалимся на безопасное расстояние.

Но и гиблое место мы отвергли. А вдруг все же… Ведь тогда начнутся лесные пожары, радиация. Даже теория вероятности допускает, что все молекулы организма человека могут вдруг одновременно двинуться вверх: человек этот взлетит. А у нас вероятность, что ядронит не выдержит, была больше. Нет, для испытания нужен необитаемый остров или хотя бы коралловый риф.

Для самоуправляющейся машины не имело значения над сушей двигаться или над водой. Она амфибия.

Порывшись в атласе и переворошив кучу справочников, мы нашли подходящий островок в Тихом океане, лежащий в стороне от торговых и пассажирских линий.

Из листового железа сделали цилиндр, а вместо донышек плотно вставили оба полушария урана выпуклой стороной наружу. Обыкновенный пороховой заряд должен был соединить их. Маленькая стрелка будильника в определенное время замкнет электрическую цепь аккумулятора и вызовет искру, которая и воспламенит порох.

Готовую конструкцию мы заключили в оболочку и намертво заделали прорезь. Мягкий ядронит четко обрисовал контуры цилиндра и взрывного устройства. Через четыре часа должен произойти взрыв.

Самоуправляющаяся машина у меня всегда в готовности. Умудренный опытом, на этот раз я положил под сиденье запасные батарейки.

Как добрались до острова, говорить не стоит. Не интересно. И сам он оказался непривлекательным. В основном скалистый, лишь там, где проглядывала земля, лениво шевелились от ветра тонкие низкорослые деревья и распластались чахлые кустарники. До взрыва осталось десять минут.

— Пора, — сказал я. — Доедем до той скалы, за ней и укроемся.

Положив на плоский камень наше произведение, мы направились к машине. Но не успели сделать двух шагов, как в воздухе что-то свистнуло, хрустнуло и рядом с нами взвился легкий голубоватый дымок. Присмотревшись, мы увидели на оболочке темный камушек с голубиное яйцо.

— Что за шутки! — вскричал Квинт. — Эй, кто там? — он схватился за камень и тут же, громко охнув, выпустил его. Кожа на трех пальцах дымилась.

— Это же метеорит! — крикнул я и, терзаемый мрачным предчувствием, бросился к оболочке. Так и есть. Будильник был основательно сплюснут. Взрыва не будет. Надо же случиться такому совпадению: именно в это время, именно на этот остров и именно в будильник. Такое только в кино бывает.

Мне могут не поверить. Да я сам-то готов сомневаться. Но что было, то было. В жизни и не такие совпадения случаются.

Квинт дул на пальцы, тряс ими и ворчал:

— Мало места ему. Земля так огромна и цели на ней есть приличного размера, нет же, надо было в часы попасть.

Я осмотрел пальцы:

— Ничего страшного. Ожог третьей степени. Волдыри заживут быстро.

— Я о них меньше всего. Взрыва жалко.

— Постой, Квинт. А ведь мы, собственно, можем вызвать его чисто механически, без искры. Отбросим всякие сомнения. Ты уверен в неуязвимости ядронита?

— О, зачем спрашиваешь? Я всегда во всем уверен.

— Раз так, незачем нам прятаться. Сломаем-ка это деревце: ствол понадобится,

Начерно обтесав ножом ствол, я получил хорошую увесистую дубинку и поставил цилиндр вертикально на землю. Затем наставил торец дубинки на выпуклую середину полушария и выжидающе глянул на Квинта. Он понял меня и ободряюще кивнул головой. Я глубоко вздохнул, понадежнее обхватил дубинку и вдавил уран.

В тот же миг руки мои взметнулись вверх, а дубинка, ободрав сучками ладони, вырвалась и со свистом улетела неизвестно куда. Мелькнула радостная мысль:

«Взорвалось! Жив!» Глянув под ноги, я удивился, ничего там не увидев. Распираемая громадным давлением, оболочка должна была принять форму шара, а его нигде не было. Метрах в трех лежал Квинт и глухо стонал. Я кинулся к нему, но он уже опомнился и, морщась от боли, сел.

— Что такое?

— Не пойму. Что-то трахнуло меня по руке, да так трахнуло, что я поднялся вверх, крутанулся и отлетел к этому камню.

— Ясно одно: взрыв был. Мы это почувствовали на себе. — Я показал ободранные ладони. — Но куда шар девался?

Квинт нахмурил брови и, казалось, что-то вспоминал.

— Так. Был, говоришь. Правильно. А раз мы пострадали, значит, оболочка не выдержала, разорвалась. Но почему мы так легко отделались? Мы же не превратились в облако раскаленного газа. Интересно! А если взрыва не было, кто же тогда меня стукнул, а тебя ободрал? И опять-таки, нет ни шара, ни оболочки. Она выходит взорвалась, а нас не обожгло, но в то же время… Может, только порох взорвался, надо поискать лоскутки ядронита. Нет, не то говорю. Заряд взорвался, шар разорвался, но нас не разорвал. Заряд не взорвался, но куда-то девался. — Он передохнул. — Кажется, я заговариваюсь.

— Определенно. Пока ты раздумывал, я нашел причину исчезновения шара. Заряд помещался не в центре. А может, оболочка была не совсем правильной круглой формы и на большую ее внутреннюю поверхность на какой-то миг пришлось большее давление. Эта сила и вывела шар из равновесия, дала ему толчок и сообщила большую скорость. Тебе повезло, что удар пришелся не в голову, тогда бы тебя никто не оживил. Когда оболочка надувалась — а это длилось миллионную долю секунды — она, как катапульта, выбросила вон дубину. В общем все отлично, Квинт. Ядронит выдержал, не подвел. Надо непременно найти шар, проверить, не пропускает ли он радиацию. Ты стоял здесь? Ясно. Направление на юг.

На малой скорости мы медленно продвигались в глубь острова. Надежда найти шар с каждым часом все падала. Он мог закатиться в ямку, в расщелину, да мало ли куда. Остров решили покинуть с наступлением темноты. Квинт к чему-то прислушивался и наконец сказал:

— Слышу шипенье.

— Гейзеров здесь нет. В ушах у тебя шипит.

Он обиделся.

— У меня тонкий слух. Раньше не шипело, а сейчас шипит. Может, в шаре оказалась микродырочка и через нее вырываются продукты взрыва?

— В какой стороне?

Квинт вертел головой, закрывал поочередно то правое, то левое ухо. Для чего-то прикрыл и нос.

— Кругом, Фил, шипит. Но впереди, кажется, громче.

Увеличив скорость, я опять затормозил. Квинт не ошибся. Теперь шипенье услышал и я.

Мы поехали на звук. Поднялись по пологому плато. Впереди оказался обрыв. Заглянув вниз, среди скал мы увидели подобие гигантской цистерны. От нее отходили трубы непосредственно в землю, а у подножия раскинулись какие-то приплюснутые строения, напоминающие черепашьи панцири. Оттуда и доносилось шипение.