Сейчас Милена прибывала в недоумении, да и признаться, была порядком напугана. Она не представляла, что происходит, и какие изменения ещё произойдут или может быть, уже произошли с её сознанием и телом. Вообще-то уже прошло четверо суток, а её состояние так и пребывало в том же виде, в каком она оказалась, придя в себя на полу в спальне, но, тем не менее, отказываться от проверки собственного тела не стоило. Она ведь совершенно не представляла, что с ней случилось. Усилившееся обоняние, слух, странные эмоциональные реакции — в первые дни это стало настоящей проблемой. Чтобы определить собственные возможности, нужно было, провести хоть какие-то исследования, но в громадном мегаполисе сделать это не представлялось возможным. Ведь она не могла с уверенностью сказать, что не способна нанести вреда себе или другим. Ну, предположим, что себе-то ладно, а вот за вред, нанесённый другим, пришлось бы отвечать по закону.
Поначалу ей не терпелось протестировать своё тело, и его реакции. Останавливало лишь боязнь быть замеченной, или спровоцировать какие-то новые реакции собственного организма. Последние дни Милена воспринимала собственное тело как бомбу, готовую в любой момент выдать нечто незапланированное. Ну и конечно останавливала возможность попасть на стол к учёным. Милена, как любой трезвомыслящий человек не верила, что правительство или «палачи от науки» заполучив в свои загребущие ручки ничего не умеющего оборотня, поступят с ним гуманно. Оборотнем — Милена, прозвала себя пока лишь для начала.
Самым главным, Милена полагала определение возможностей своего обновленного тела, и именно для этого ехала сейчас туда, где не мог за ней никто проследить или случайно увидеть превращение человека в зверя. Тем более что вероятность того, что новое превращение будет столь же болезненным, была реальна до тошноты. Помня, что превращение всё-таки состоялось полностью, она не сомневалась, что сможет измениться вновь. Во всей этой ситуации только возможность снова испытать ощущения той ночи и не давали Милене покоя. Наверное, подсознательно она от этих экспериментов желала получить ощущения безопасности. Знания, что боль не вернется снова.
— Ты точно не хочешь об этом рассказать?
— О чём? — Милена удивлённо посмотрела на, казавшегося безучастным, сидевшего за рулём, Максима. Тот лишь пожал плечами, мол: тебе лучше знать. Милена чуть заметно нахмурилась.
— Ты знаешь, кое-что действительно случилось, но пока я сама хочу разобраться так ли это серьёзно, как кажется на первый взгляд. Извини. — Девушка смущенно улыбнулась. Парень сидящий рядом с ней кивнул, не отрывая взгляда от дороги.
Милена недовольно нахмурилась. Неужели по ней так заметно, что у неё проблемы, что Макс обратил на то внимание? Если это действительно так, то ситуация и правда печальная. На данном этапе она собиралась держать происходящее в тайне, не уверенная что вообще имеет право посвящать кого-либо в подробности происходящего.
Следующие пол часа прошли в молчании. Когда же они наконец-то достигли цели своего пути, то картину им представшую назвать радостной было сложно. Небольшой участочек так зарос травой, что открыть ворота для загона транспорта у них не получилась. Возможно, сказалось ещё и то, что выросшая за несколько лет трава сейчас пожухла и спуталась, но менее прочной не стала. Друзья, кое-как приоткрыв калитку, вошли на участок. Стоило лишь выйти из машины, как ноги сразу намокли от покрытой то ли росой, то ли каплями прошедшего дождя травы. Холодный ветер качал ветви деревьев. На территории заброшенных, по большей части участков, садовая растительность постепенно перетекала в тёмный, глухой лес. И, как Милена знала достоверно, он тянется не на один километр. В промозглой тишине было слышно, лишь как накрапывает дождик, да скрипят древесные стволы.
Неожиданно пространство порезало хриплое карканье, донёсшееся, судя по всему откуда-то из глубины леса.
— Вот она! Прелесть глуши, величие природы. — Максим, видимо задавшись целью отговорить сокурсницу, как ему казалось от девичьей дури и свойственных ей (то есть дури) необдуманных поступков, показательно глубоко втянул ноздрями воздух. Правда, тут же закашлялся. У природы было своё представление о температурном режиме. Милена злорадно хихикнула и, просочившись через калитку, побрела в направлении домика. Открыть дверь с первой попытки не получилось, и, тогда девушка упёрлась ногой в стену и, поднапрягшись, рванула на себя. На этот раз упрямая дверь, как бы в насмешку, с лёгкостью выскочила из проёма, больно саданув студентку по пальцам.
— Уй! — Милена прижала покалеченную руку к груди. На этот раз хмыкнул Макс, протискиваясь мимо неё в дверной проём. Через несколько секунд уже оттуда донеслось его презрительное фырканье. Милена потрясла запястьем в воздухе, с него к удивлению владелицы уже начел сходить, желтея, неслабый синяк. Подозрительно покосившись на собственную ладонь, как будто конечность чем-то угрожала хозяйке, Милена последовала за спутником. Войдя в эту пародию на дачный домик, девушка с трудом подавила вздох. Одна единственная комнатка три на пять метров, под единственным окном старый, если не сказать умирающий в муках стол, у стены, со стороны входа, трухлявый шкаф, забитый, как знала Милена, всякой старой одеждой, да гниющими матрасами. Так же её обостренный теперь слух выловил со стороны этого самого шкафа шуршание и невнятный писк. У дальней от входа стены стоял большой, но практически плоский деревянный ящик, служивший, когда нужно ещё и кроватью. На столе так же присутствовала, почему-то лёжа, керосиновая лампа, правда, без топлива.
— Да-а-а уж. Спартанская обстановочка. Лен, ты точно уверена, что пожить в этой глуши?
Девушка кивнула, с тоской оглядывая место своего будущего пребывания. Максим состроил рожу и, ничего не сказав, пошёл в машину — за вещами. Милена же, неприкаянным призраком прошлась по единственной комнатке, провела пальцем по поверхности стола, понюхала оставшуюся на нём пыль и раскатисто чихнула. Спустя буквально минуту на «сцене» снова обозначилась сильная половина человечества тащивший ватный матрас и несколько одеял, одно пуховое и два шерстяных. Отодвинув плечом так некстати попавшуюся под руку спутницу, он свалил принесённые вещи на жалкое подобие кровати и, буркнув, что-то про то, что он ей в грузчики не нанимался, и не могла бы она хотя бы пойти притащить сумки с продуктами, снова покинул строение. Философски пожав плечами, она направилась за ним. По дороге она столкнулась со спешащим уже в обратном направлении Максимом, нёсшим небольшую печку, к которой предстояло ещё и дрова заготовить. Подойдя к калитке, которую, оказывается, её спутник уже успел распахнуть на всю ширь, Милена вынула из багажника пакеты с продуктами, тёплой одеждой, и необходимыми предметами личной гигиены. В которые, при нынешних условиях входили и веник с совком. Вот так перетаскав все привезённые вещи однокурсники расстались, на прощание, выслушав/высказав напутственную речь про бабью дурость, и про то, что так как телефона у неё нет, то пусть ждёт назначенный день и ни в коем случае не ходит одна в лес. Максим уехал, а Милена принялась за очистку нового места своего проживания.
Выметать из углов трупики пауков, и других насекомых, ползать по полу на коленях, и возить по нему грязной тряпкой — не самое приятное занятие. Когда процесс был завершён, она позволила себе лишь пару мгновений насладиться результатом, и принялась раскладывать привезённые вещи. Посредине комнаты разлёгся коричневый коврик с тёмно-зелёным рисунком, на столе появилась цветастая клеёнка, на окошке, тяжёлая шторка, в уголке примостилась небольшая печка, трубу которой Максим вывел куда-то в щель под крышей, после чего, ему пришлось её, щель, затыкать, какой-то строительной фигнёй, названия которой девушка не помнила. Консервы разместились под столом и частично на нём, а на ящик лёг матрас, накрытый простынёй и пуховым одеялом. В общем, получилось довольно неплохо и даже, вполне себе уютненько. Вот только, когда «юная натуралистка» спохватилась, что дров для розжига печки у неё нет, на улице было уже темно.