Канцлер снова кашлянул, показав взглядом на Блеза. Но прошла добрая минута, пока вспыхнувшее лицо женщины, обрамленное головным убором, похожим на монашеский, вновь обрело обычную бледность и спокойствие. Ее вид и тон речи даже сильнее, чем произнесенные слова, подтвердили сплетню, повторяемую всеми при дворе.

Земли Карла Бурбонского и её алчность были не единственными причинами, по которым Луиза преследовала его. Придворные шептались между собой, что сия стареющая сдержанная женщина однажды воспылала любовью к этому аристократу и что после смерти его жены, два года назад, он презрительно отверг предложение её руки, сделанное самим королем. «Пугало всемирное. — Так, по слухам, он её назвал. — За все богатства земные не соглашусь».

Часто бывает опасно услышать лишнее. Блез сосредоточенно возился с пряжкой на своей сумке.

Луиза покосилась на него и отдала письмо канцлеру:

— Нате, прочитайте сами. Заметьте, что де Воль называет только некоторых главных мятежников. А должен был бы перечислить всех.

Дюпра кивнул:

— Маркиз склоняется к мягкости. Стареет…

От Блеза не ускользнули скрытые оттенки, обертоны этой фразы. Крохотные семена, разбросанные там и сям, — покачивание головой, брошенный вскользь намек — способны дать урожай немилости, сулящий конец сопернику. Дюпра был опытнейшим мастером по этой части33 .

Однако перечисляемые вполголоса имена, привлекшие теперь внимание канцлера, вдруг заинтересовали Блеза, и он напряг слух.

— Де Норвиль, — говорил Дюпра. — Это савойский смутьян и интриган, чье ремесло — заговоры и женитьба на деньгах… Ага! Его собственность в Форе — Шаван-ла-Тур — приносит пятнадцать тысяч ливров в год… Неплохой кусочек!

— Вот и прекрасно! — улыбнулась герцогиня. — Велите её конфисковать сейчас же. Нечего ждать.

— Я сделаю это, мадам. — Дюпра вытащил дощечки для записи и сделал пометку.

Недавний гнев на лице Луизы уступил место нетерпению:

— Продолжайте. Это интересно…

Блез слышал ряд имен со случайными комментариями: дю Пелу, дю Пюи, Нагю, Гроссон, Брюзон… Некоторые были именами дворян, участвовавших во встрече в Лальере. Очевидно, регентше не терпелось прибрать к рукам богатства мятежников. Часть их попадет в её собственные сундуки, а не только в королевские, не говоря уж о Дюпра.

Страшась услышать то единственное имя, которое непосредственно касалось его, Блез облегченно вздохнул, когда канцлер заметил:

— Вот и все. — Он ещё раз просмотрел письмо и список, который наскоро переписал. — Да, по-моему, это все.

Но Блез обрадовался слишком рано.

— Вы, конечно, заметили один пропуск? — обронила герцогиня.

— Нет, мадам. Что вы имеете в виду? А-а, понимаю! — Канцлер догадливо улыбнулся. — Воистину ваше высочество ничего не пропустит! Маркиз — друг Антуана де Лальера. Вряд ли вы ожидали… — И он снова улыбнулся.

— Нет, сударь. — В голосе Луизы прозвучала ирония. — Мы должны восхищаться деликатностью мсье де Воля, но нам нет нужды подражать ему. Можете приписать это имя к прочим.

Она перевела взгляд на Блеза.

— Заслуги младшего сына не извиняют отца. Вы будете щедро вознаграждены, мсье, — но только вы, по вашим собственным заслугам.

Блез ясно осознал трагичность того, что столь спокойно и буднично произошло в этой тускло освещенной комнате; его воображение рисовало зловещую картину: разграбленный и опустошенный дом предков, семья, обреченная на заключение или, в лучшем случае, на нужду.

— Ваше высочество, — выпалил он, — если я оказал какую-либо услугу…

Она прервала его, подняв руку, но улыбка её стала любезной, даже обаятельной.

— Посмотрим, мсье де Лальер, посмотрим. Господин канцлер, можете поставить после этого имени знак вопроса. Не предпринимайте сейчас никаких шагов в отношении этой собственности… А теперь, с вашего позволения, — продолжала она, все ещё обращаясь к Дюпра, — мне хотелось бы побеседовать с этим молодым человеком наедине. Будьте любезны приказать церемониймейстеру, чтобы нас не беспокоили ни по какому случаю.

Спрятав дощечки в карман, Дюпра поклонился и вышел.

«Какого черта ей ещё надо?» — подумал Блез.

Но потом он вспомнил о листке бумаги, который регентша сунула в свою сумочку.

Сев в кресло с прямой спинкой, Луиза Савойская пальцем поманила к себе Блеза:

— Подойдите-ка поближе, друг мой. У вас большие заслуги перед королем и, следовательно, перед всеми, кто любит короля, а среди них я, несомненно, первая. Я чувствую к вам особое расположение. Ваша отвага при защите мсье де Воля и спасении его жизни может сравниться лишь с вашей преданностью короне, за которую вы навлекли на себя ненависть этих бурбонских мятежников и были изгнаны из родительского дома. Браво, сударь! Начинаете вы неплохо. Я предсказываю вам долгий и усыпанный почестями путь, если вы сохраните столь же счастливые наклонности…

Когда герцогиня хотела, она умела заставить свой сухой, монотонный голос источать мед. Чтобы не поддаться его очарованию, Блезу следовало быть гораздо более искушенным и проницательным человеком, чем позволял его возраст. Награды, на которые намекала регентша, казалось, лежали уже у него в кармане. Он постарался как можно красноречивее выразить свою благодарность великодушной и щедрой властительнице.

— Однако ваши дела мы обсудим подробнее попозже, — продолжала она. — Сейчас нам с вами надо поговорить о другом. Я полагаюсь на вас, мсье де Лальер; надеюсь, что вы преданы не только королю, но и мне. Я не слишком далеко захожу в своих предположениях?

Ее улыбка побуждала довериться ей всецело. Блез чувствовал, что его вводят в узкий круг, доступный только самым знатным и избранным.

— Клянусь Богом, мадам, — произнес он пылко, — я страстно желаю служить вам, и никакие предположения вашего высочества не окажутся преувеличенными. Если есть что-нибудь…

— Благодарю вас, мсье. Вы искренний человек. Поверьте мне, я это ценю. А теперь скажите: вам, полагаю, известно содержание этого письма? — Она выдвинула краешек листка из своей сумочки.