В кромешной тьме они вышли во двор, прячась за выступающей пузом стеной цитадели, которая прикрывала их от часового, патрулирующего под нижним ярусом камер. Совсем рядом оказались ступени, ведущие на стену крепости.

— Поторопитесь! — свистящим шепотом подгонял Тибо.

Несколько секунд — и они уже на стене; громада цитадели все ещё прикрывала их от случайного взгляда со двора.

— Теперь слушайте, — прошептал Тибо. — Когда я завяжу веревку за вот этот зубец, её конец как раз достанет до вьючной тропы, идущей от ворот Пьер-Сиза… Желаю удачи, господа! Но сначала отдавайте денежки.

Блез услышал в темноте, как Пьер отстегивает кошелек.

— Держи.

Но когда он в темноте передавал деньги, кошелек, должно быть, выскользнул у него из рук — или из рук Тибо — и упал на камень между ними. Тибо, выругавшись, нагнулся. В тот же миг началась яростная схватка: один человек прыгнул на спину другому, и эта пара почти беззвучно заметалась взад-вперед, только ноги шаркали по камню.

— Хватай этого ублюдка, — прохрипел Пьер, — хватай, ради Бога. Если только я не удержу плеть…

Блез нащупал руками Тибо и обхватил его. Совершенно ошеломленный происходящим, он мог только повиноваться тому, что говорил Пьер. Раздался какой-то звук, словно хрустнула кость. Голова палача вдруг дернулась вбок и повисла. Но Пьер ещё несколько мгновений продолжал закручивать петлю, которую сделал из кнута, превратив его в удавку. Когда он наконец распустил ремень, Тибо остался лежать, скорчившись, уткнувшись лицом в стену.

— Что за фокус? — шепнул Блез.

Пьер подхватил веревку и кошелек.

— Некогда разговаривать. Пошли. Держись за мной.

И, пригнувшись, побежал по стене к западу, укрываясь за высоким парапетом, чтобы его не могли увидеть со двора.

Блез, все ещё в полной растерянности, последовал за ним, то вверх, то вниз по ступеням, соединяющим один уровень стены с другим, огибая встречающиеся по пути башенки, — и так до места, почти противоположного тому, которое выбрал Тибо. Поскольку в это время Лиону не угрожали враги, на стенах не были выставлены часовые; а глухой ночной час исключал возможность случайных встреч.

— Здесь, — сказал Пьер, завязывая веревку так, чтобы получилась скользящая петля, которую он накинул на один из зубцов парапета. Потом туго затянул её, упершись ногой в каменную кладку, и сбросил конец веревки со стены вниз.

Что-то, однако, привлекло внимание стражников во дворе. Послышался окрик:

— Кто идет?

В тот же миг раздался и второй окрик — из-за стены, снаружи, под тем местом, где лежал задушенный Тибо.

— Быстрее! — выдохнул Пьер.

Перешагнув парапет, он ухватился за веревку и закачался в воздухе.

— Давай за мной!

Блез выждал немного, потом последовал за ним. Веревка обжигала руки, когда он скользил по ней. Внизу его ожидал Пьер, но не один: рядом с ним смутно выделялась из темноты ещё чья-то фигура.

— Кто здесь? — окликнул Блез.

— Друг, — был ответ. — Франсуа из Лальера. Сюда. Быстро!

Франсуа пустился бежать вверх по крутому склону Фурвьера, поля и виноградники которого возвышались против этой стороны замка. Тяжело дыша, Блез и Пьер поспешили за ним.

Но теперь со стены донесся взрыв проклятий:

— Стой! Держи их!

Что-то просвистело мимо головы Блеза и зарылось в землю перед ним. В замке протрубили тревогу.

«А ведь они собак спустят, — подумал он. — Надеюсь, нас ждут кони».

Измотанный тюрьмой, он с трудом поспевал за провожатым. Наконец тот внезапно остановился у какой-то кучи камней, между которыми вниз по склону стекал ручеек.

— Держитесь поближе, — сказал Франсуа.

Ярдов тридцать он шел вброд вверх по ручью, а потом исчез, нырнув в низкие кусты справа. Минуту спустя Блез обнаружил, что находится под землей, в полной темноте, видимо, в каком-то погребе или склепе.

— Никакие собаки нас здесь не найдут, — сказал Франсуа, зажигая фонарь от своего трута, — если только они не чуют следы в воде. Это место встреч нашей гильдии в Лионе.

В течение столетий стены древнего римского города Лугдун, который когда-то стоял на возвышенности Фурвьера — это название происходило, очевидно, от первоначального «Форум», — давали камень и известь для строительства нового города Лиона. То, что от них осталось, постепенно поглотила земля; на месте храмов, вилл и амфитеатров раскинулись поля и виноградники. Даже память о древнем городе почти угасла, сохранились только разрозненные и неясные упоминания в старинных рукописях, мало кому доступные.

Однако внутри увитой лозами горы остались куски старых фундаментов, арки, ещё выдерживающие груз земли и времени, потайные комнаты с выщербленными полами.

В одной из них и находился сейчас Блез. Зажгли свечи, и он отдышался настолько, что смог оглядеться вокруг. Здесь стояло что-то похожее на алтарь; на полу была нарисована обвитая змеей голова. Между колоннами среди обломков камней виднелось мраморное изображение лица с призрачными, пугающими чертами. Цоколи других колонн были приспособлены под сиденья. Возможно, этот склеп в свое время составлял часть храма Гекаты, покровительницы ночной нечисти, богини колдовства. Если так, то он как нельзя более подходил для сборищ колдунов позднейших времен, членов древнейшего братства, которые утверждали, что происходят от друидов75 . Как бы то ни было, подвал уже давно использовался для этой цели, никто и не знал, с каких пор. Здесь пахло устоявшейся сыростью, и этот запах ещё более усиливался стойким духом ладана, который колдуны применяли в каких-то своих ритуалах.

А по мнению Блеза, в подвале жутко отдавало дьявольщиной, и он перекрестился, когда сьер Франсуа не смотрел в его сторону.

— Вы дадите мне торжественный обет, — сказал ведун, — хранить это место в тайне от любой живой души. Я сомневаюсь, чтобы какой-нибудь непосвященный хоть раз входил сюда прежде. И при всей своей скромности могу сказать вам, что никто, кроме Франсуа из Форе, не смог бы добиться для вас почетного права войти сюда. Даже мой добрый друг, Фома-Бродяга, выдвигал столько возражений…