Не обнаружив ничего подозрительного, Герсен поместил монитор в автоматическую камеру хранения на станции пересадки под отелем «Ранунцель», оставив при себе только медную дощечку с серийным номером. Затем он отправился экспрессом в лежащую в восьмидесяти милях к югу Сансонтиану. Прибыв туда через пятнадцать минут, он узнал в справочном бюро адрес компании «Ферици» и вскоре вышел со станции всего в нескольких метрах от проходной в самом центре района Ферристоун, мерзкого нагромождения промышленных зданий и складов с затесавшимися среди них случайными тавернами, представляющими из себя красочно оформленные уголки среди кирпича, труб и металла.

Начинался день, но брусчатка мостовой еще была темной от ночного дождя. Улицы загромождали шестиколесные фургоны, и казалось, что весь район наполнен непрекращающимся гулом машин. Пока Герсен шел пешком к проходной, раздался резкий короткий звук сирены, означавший пересмену. Сейчас же тротуары заполнились рабочими. Это были бледные люди с невыразительными, неулыбающимися лицами, одетые в теплые комбинезоны серого, темно-серого или желто-коричневого цвета. Костюм дополняли черные или белые пояса и черные круглые шапки. Все это было стандартной одеждой, которую выдавало правительство, такое же бескомпромиссное, осторожное и лишенное чувства юмора, как и его избиратели.

Прозвучали еще два отрывистых сигнала сирены, и, как бы по мановению волшебной палочки, улицы опустели — рабочие опрометью бросились в здания, как тараканы от внезапно включенного света.

Мгновением позже Герсен подошел к раскрашенному бетонному фасаду, на котором большими бронзовыми буквами было выведено: «ФЕРИЦИ», а пониже крючковатым шрифтом: «точные приборы».

Снова возникла необходимость раскрыться перед противником — перспектива не очень приятная. Однако тут он ничего не мог поделать. Герсен прошел через проходную в длинный, тускло освещенный коридор, затем в бетонный туннель, который через полсотни шагов вывел его к конторе предприятия. Здесь к нему подошла немолодая уже женщина приятной наружности, с хорошими манерами, одетая в темно-синий комбинезон (в соответствии с местными правилами женщины на работе носили мужскую одежду) с черным поясом. Узнав в Герсене инопланетянина неизвестной касты, она любезно поклонилась и спросила низким почтительным голосом:

— Чем, сэр, мы можем служить вам?

Герсен протянул ей медную табличку:

— Я утратил ключ от своего монитора, и мне нужен его дубликат.

Женщина заморгала от неожиданности и на мгновение как будто забыла о хороших манерах. Она нерешительно взяла табличку, держа ее между большим и указательным пальцами, как будто она была заразной, и отвела глаза в сторону.

— Так что же? — спросил неожиданно резким голосом Герсен.

— Сейчас новые правила, — пробормотала женщина. — Мне предписано… я должна посоветоваться с Главным контролером Мосенсеном. Простите меня, сэр…

Она почти на цыпочках направилась к боковой двери и скрылась. Герсен ждал, нервничая куда больше, чем следовало. Такое возбуждение затрудняло ясность мышления, искажало точность наблюдения… Женщина медленно возвращалась к барьеру в конторе, все время оглядываясь по сторонам и стараясь не смотреть Герсену в глаза.

— Один момент, сэр. Пожалуйста, подождите… Нужно посмотреть кое-какие записи… Вы сами понимаете, когда спешишь…

— А где табличка с серийным номером, которую я вам только что отдал?

— Главный контролер Мосенсен забрал ее.

— В таком случае я хотел бы сейчас же переговорить с этим Главным контролером Мосенсеном.

— Сейчас спрошу у него.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказал Герсен и, не обращая внимания на ее протестующий крик, быстро прошел мимо нее во внутренний кабинет.

За столом сидел тучный мужчина с одутловатым лицом, в причудливом голубовато-сизом одеянии, говоря с кем-то по телефону и разглядывая табличку с серийным номером, которую он держал в руке. Увидев Герсена, он поднял брови, челюсть его отвисла от неожиданности и страха. Он быстро опустил телефонную трубку и, прежде чем закричать, быстро окинул взглядом одежду вошедшего.

— Кто вы, сэр? Почему вы ворвались в мой кабинет без приглашения?

Герсен подскочил к нему и вырвал медную дощечку.

— А с кем это вы говорили по телефону в связи с этим делом?

Мосенсен надменным скрипучим голосом закричал:

— Это не ваше дело, сэр! Нисколько не ваше, сэр! Какая дерзость! Я сейчас же призову сюда опекунов!

Герсен пожал плечами и произнес спокойным голосом:

— Ну что ж, думаю, что опекунов очень заинтересуют ваши противозаконные действия. Я просто не знаю, что и думать, видя, как вы беззастенчиво попираете законы!

Мосенсен откинулся в кресле, нервно отдуваясь. Опекуны принадлежали к столь высокой касте, что для них различия между Мосенсеном и его секретаршей казались практически ничтожными. У опекунов не было ни малейшего почтения к отдельным личностям, они имели склонность верить обвинениям гораздо больше, чем доказательствам невиновности. Они носили мундиры из роскошной толстой шерсти, которая в зависимости от освещения принимала тот или иной оттенок: темно-фиолетовый, сочно-зеленый, золотистый. Будучи не столько высокомерными, сколько сосредоточенно-серьезными, они вели себя в полном соответствии с тем, что налагала на них принадлежность к столь высокой касте. На Оллифейне мучительные наказания Применялись как дешевое средство устрашения, еще более действенное, чем штрафы или тюремное заключение. Угроза обвинения со стороны полиции могла, следовательно, вызвать оцепенение и у невинных.

Главный контролер Мосенсен вскричал:

— Но я же не нарушил законов! Разве я отказал вам? Отнюдь нет!

— Тогда немедленно предоставьте мне ключ, как это требует закон, и забудем о случившемся.

— Тише, тише, — немного успокоившись, сказал Мосенсен. — Мы не сможем сделать это так быстро. Нам необходимо свериться со своими записями. Не забывайте, что у вас есть дела и посерьезнее, чем прыгать на задних лапках перед каждым красавцем-бродягой из разведчиков, который может нахально ворваться к нам в комнату и оскорблять нас.

Герсен внимательно посмотрел на круглое бледное лицо, на котором вновь появилось выражение высокомерия и враждебности.

— Очень хорошо, — сказал Герсен, решая не обращать внимания на колкости. — Мне остается только одно в этом деле — пойти и тут же подать жалобу в Совет опекунов.

— Будьте же благоразумны! — вскричал Главный контролер. — Вы же умный человек, и неужели вы не понимаете, что нельзя все сделать сразу!

— Где мой ключ? Вы продолжаете упорствовать в своем намерении мне в выдаче ключа?

— Разумеется, вы совершенно не правы! Просто необходимо подождать. Садитесь и возьмите себя в руки хотя бы на несколько минут.

— Я не намерен ждать!

— Тогда идите, пожалуйста! — взревел Мосенсен. — Я сделал все, что требуется по закону! — Лицо его стало багровым от ярости, он забарабанил кулаком по столу. Клерк, стоящий у двери, издал вопль ужаса. — Приведите опекунов! — гремел Мосенсен. — Я обвиняю вас в вымогательстве и угрозах! Я хочу увидеть, как вас высекут!

Герсен не решился и дальше откладывать действия. Он опрометью выскочил из кабинета и выбежал из приемной в бетонный туннель На миг он остановился, мельком взглянул на дрожащую от испуга секретаршу, не обратившую на него никакого внимания. Курт быстро направился по коридору в сторону, противоположную выходу, и вскоре очутился в одном из цехов компании.

Прижавшись к стене и используя колонну как прикрытие, он внимательно осмотрел помещение, следя за технологическим процессом сборки. Некоторые этапы выполнялись при помощи биомеханического управления, на других процессах работали должники, морально опустившиеся люди дна, бродяги и пьяницы, которых дюжинами нанимали на временную работу. Они сидели, прикрепленные цепями к своим верстакам, под наблюдением пожилого охранника и работали довольно споро. Надзиратель участка сидел на возвышенной тележке, которая могла проехать в любое место цеха.