— Иногда. Но обманываюсь столько же раз, сколько и оказываюсь прав. Расскажите мне о себе. У вас есть братья и сестры?

— Три брата и три сестры. Я — самая старшая, я первою устроилась на работу. О замужестве я еще не задумывалась — я всегда так весело проводила время, что теперь как-то даже не хочется менять привычки.

Невидимые антенны подсознания Герсена слегка зашевелились и задергались. Сейчас он почувствовал себя еще более неловко, чем до этого.

— Я тоже не намерен обзаводиться семьей в обозримом будущем. Расскажите-ка лучше о своей работе.

Люлли поморщила нос.

— До того, как мы связались с «Котзиш», работать было гораздо приятнее. Мне в самом деле очень нравился старик Лемюэль Джаркоу. Уж кто-то, но он никогда не опускался до тех вольностей, которые иногда позволяет себе мистер Свен Джаркоу.

— К мистеру Джаркоу частенько захаживают дарсайцы?

— Не очень. Я бы даже сказала — очень редко.

— А вот с мистером Оттилем Пеншоу приходил когда-нибудь этакий здоровенный дарсаец? Люлли пожала плечами.

— Не припоминаю. Это так важно?

— Я где-то уже видел мистера Пеншоу. Скорее всего, на Дарсае.

— Весьма возможно. «Котзиш» первоначально была чисто дарсайской компанией. Но все, что с ней связано, окружено такими тайнами... Да и вы сами — человек таинственный. Я бы не удивилась, узнав, что вы из МПКК. Это правда?

— Разумеется, нет. Но будь так даже на самом деле, я вряд ли признался бы в этом первой же симпатичной девушке, которая задала бы мне подобный вопрос.

— Что верно, то верно. И все же вы не очень-то похожи на обыкновенного связиста.

— Когда я не на работе, я совсем другой, — произнес Герсен, попытавшись отшутиться.

Люлли продолжала внимательно к нему приглядываться.

— Почему вы до сих пор не женились? Неужели никто вас не пробовал избрать? Герсен пожал плечами.

— Я просто не осмеливался кого-нибудь просить разделить со мною тот образ жизни, что я веду.

Люлли на мгновенье задумалась, затем произнесла:

— В Твонише принято, что женщина сама предлагает мужчине, чтобы тот на ней женился — только такое поведение расценивается как соответствующее приличиям. Мне говорили, что повсюду все совершенно иначе.

— Да, это так. — Герсен мучительно пытался найти какой-нибудь повод, чтобы сменить эту тему. — Я заприметил несколько дарсайцев у входа. Они тоже посещают «Черный Сарай»?

— Разумеется! Их просят садиться вон там, под вентилятором, чтобы их запах не портил никому настроения. — Люлли провела взглядом двух дарсайцев, которые как-то крадучись пересекали зал. — Они почти варвары. Они никогда не танцуют, и сидят весь вечер, сгорбившись над своими тарелками с едой.

— А где сидят метленцы?

— В непосредственной близости к оркестру. Они обычно приходят в карнавальных костюмах. Довольно дурацкая мода, очень распространенная среди них... Очень странная публика, им бы только участвовать в различных играх, исполнять всякие роли, в общем, лишь бы что-то из себя изображать и резвиться. Можете не сомневаться, жизнь — сплошное удовольствие для тех, кто богат и живет в Ллаларкно.

— В этом я полностью совершенно с вами согласен. Вам бы хотелось выйти замуж за метленца?

— Невелик шанс! Я просто бы ни за что не отважилась предложить такое кому-нибудь из метленцев — они такие воображалы, разве не так?

— Вот именно.

— У них есть свои определенные обычаи, но они даже понятия не имеют, что такое настоящие нормы приличия. А вот вы бы женились на девушке-метленке, если бы она вас попросила?

— Все зависит от того, что это за девушка, — рассеянно ответил Герсен, мысли которого были заняты совсем не этим, но затем быстро поправился. — Я по натуре своей таков, что вообще вряд ли когда-нибудь женюсь.

Люлли укоризненно похлопала его по руке.

— У вас сейчас вполне приличная работа. Самая пора где-то обосноваться.

Герсен улыбнулся и покачал головой.

— Характер у меня определенно какой-то не такой... Глядите — вон идет оркестр.

Люлли посмотрела на музыкантов.

— Это Дензель и его Семеро Деревенских Ласточек. Очень странное название, поскольку их только пять. Мне не нравится, когда что-нибудь искажается. Но играют они здорово и не хуже пляшут, особенно когда на одних носках или высоко вскидывают ноги... А какие ваши самые любимые танцы?

— Я, честно говоря, вообще не умею танцевать.

— Как странно! Ни классических, ни народных?

— Ни даже медленного танго.

— Мы обязаны непременно это исправить! Ведь это же просто стыдно! В жизни не попросила бы вас жениться на мне! — Люлли разразилась веселым хохотом. — А с другой стороны — вдруг я захромаю, что мне тогда делать с гарцующим, как жеребчик, мужем?.. А вот и несут наш заказ — обсуждать брачные проблемы лучше, пожалуй, на полный желудок.

Оркестр, состоявший из ксилофона, бассетгорна, гитары, кларнета и литавров, грянул мелодию, и публика тут же бросилась танцевать. Разнообразие и сложность танцевальных движений ошеломили Герсена. Под первую мелодию танцующие быстро кружились, время от времени ловко подпрыгивая или высоко вскидывая ноги. Следующая мелодия заставила их плавно скользить то в одну сторону, то в другую сторону пружинящим шагом на полусогнутых коленях. Третья мелодия сопровождалась весьма замысловатыми перемещениями танцующих, закончившимися тем, что четверо танцоров, тесно прижавшись друг к другу спинами и откинув руки назад, стали выполнять фактически гимнастическое упражнение «бег на месте с высоко подбрасываемыми коленями».

Герсена поразила разносторонняя подготовка танцоров и многообразие выполняемых ими танцевальных движений, и он высказал это вслух, обращаясь к Люлли. Девушка ответила ему изумленным взглядом.

— Я совсем позабыла, что вы не умеете танцевать! Мы умеем выполнять десятки танцевальных па! Считается позором дважды танцевать в одной и той же манере. Вам бы не хотелось для начала поупражняться в исполнении хотя бы самой простенькой полечки?

— Нет. Спасибо.

— Кирт Герсен, вы действительно крайне стеснительны! Самая пора кому-нибудь взяться за вас по серьезному. Мне кажется, надо прописать вам уроки танцев и начнем мы прямо с завтрашнего дня.

Герсен задумался в поисках подходящего ответа, но тут внимание его отвлеклось появлением группы метленцев. Как верно подметила Люлли, почти все они были в нарядах Пьеро, с помпонами на белых шапочках и в матерчатых туфлях с удлиненными, загнутыми вверх носками. Веселою и беспечною гурьбою они проследовали к специально оставленному для них участку зала.

Вскоре некоторые из них вышли танцевать, стараясь, однако, в толпе танцующих нигде не смешиваться с суржиками. В их арсенале было тоже немалое разнообразие танцевальных фигур, но выполняли они их не в столь энергичной манере, как суржики.

Герсен пристально рассмотрел всех, кто был в этой группе, но не увидел никого, кого он мог бы узнать. Тем временем Люлли продолжала без умолку болтать о том, о сем, показывала Герсену своих знакомых, объясняла тонкости исполнения того или иного танца, не преминула одобрительно отозваться о пикантности соуса к чипсам и совсем уж пришла в восторг от копченостей. Герсен несколько раз пытался повернуть течение их разговора к делам фирмы Джаркоу, однако ничуть не преуспел в этом.

Они уже почти кончили ужинать, когда оркестр заиграл веселую мелодию, а танцующие стали выделывать на танцевальной площадке замысловатые узоры вихревой, подпрыгивающей походкой, Люлли совсем потеряла спокойствие. С сияющими глазами она объявила Герсену:

— Вот этому танцу я научу вас еще сегодня!

Герсен отрицательно мотнул головой.

— Может случиться так, что к концу вечера меня уже здесь не будет.

В голосе Люлли прозвучал упрек.

— Вы ищете другую девушку?

— Нет, разумеется, — усмехнувшись, ответил Герсен. — Просто у меня деловое свидание.

— Тогда завтрашним вечером! Я приготовлю что-нибудь на ужин, и мы начнем.

— Ученик из меня никудышный, — сказал Герсен. — Честно говоря, у меня бывают приступы головокружения. Танцы могут стать причиной очередного такого приступа.