Да, конечно.

Да, оставайтесь, чтоб разрушить город,

Сравнять его с землею и порядок

Похоронить под грудами развалин!

За речь свою достоин Марций смерти.

Иль отстоим мы нашу власть сейчас,

Иль потеряем. — Именем народа,

Который нас избрал, постановляем:

Немедля Марций будет предан казни.

А потому изменника хватайте,

Тащите на Тарпейскую скалу

И сбросьте в пропасть.

Взять его, эдилы!

Сдавайся, Марций!

Дайте мне сказать!

Я слова требую, трибуны!

Тише!

Считается, что вы друзья отчизны.

На деле докажите это. Взвесьте

Без гнева и без спешки то решенье,

Что ярость вам внушила.

Хладнокровно,

Но медленно оказанная помощь

Опасней, чем отрава для больного,

Когда недуг смертелен. — Взять его

И на скалу стащить!

(обнажая меч)

Нет, здесь умру я!

Кой-кто из вас видал, как я сражаюсь.

Ну что ж, проверьте это на себе.

Да спрячь ты меч! — Трибуны, отойдите

Хоть на минуту.

Взять его.

На помощь!

Кто благороден, будь он стар иль молод, —

Все Марцию на помощь!

Бей его!

Общая схватка. Трибунов, эдилов и народ прогоняют.

(Кориолану)

Ступай домой, иначе все погибло!

Да-да, иди скорее.

Нет, останься:

Друзей у нас не меньше, чем врагов.

Ужель польется кровь?

Да не допустят

Такого боги. — Благородный друг,

Прошу, иди домой и все уладить

Нам предоставь.

Ведь рану нанесли

Нам всем, и ты один ее не сможешь

Перевязать. Ступай.

Мы за тобою.

Зачем они не варвары, которым

Они подобны, хоть родились в Риме,

А римляне, с которыми ничем

Не схожи, хоть зачаты у подножья

Холма Капитолийского?

Иди.

Заставь молчать свой правый гнев и верь:

Наступит час возмездья.

Я свалил бы

В бою таких с полсотни.

Да и я бы

Пришиб двух лучших — парочку трибунов.

Но здесь нас чернь своим числом подавит.

Стоять же пред готовым рухнуть зданьем —

Не мужество, а просто безрассудство.

Уйди, пока толпа не возвратилась

И все, пред чем обычно отступала,

Не смыла, как разлив, плотину.

Скройся,

Чтоб попытаться мог мой старый ум

Унять безумных. Если рвется платье —

Любой лоскут пригоден для заплаты.

Идем.

Кориолан, Коминий и другие уходят.

Он слишком прям, чтоб в мире с миром жить.

Нептун трезубцем и Юпитер громом

И те его польстить им не принудят.

Мысль у него со словом нераздельна:

Что сердце скажет, то язык повторит.

Позабывает он в минуты гнева,

Что значит слово «смерть».

За сценой шум.

Ну, будет дело.

Желал бы я их уложить в постели.

А я бы — в Тибр. Ах, черт! Зачем он не был

Повежливее с ними!

Входят Брут и Сициний с толпой плебеев.

Где ехидна,

Где тот, кто Рим задумал обезлюдить,

Чтоб в нем царить?

Почтенные трибуны…

Он будет сброшен со скалы Тарпейской,

Затем что воспротивился закону

И потому законом без суда

Передается в руки строгой власти,

С которой не считался.

Пусть узнает,

Что наши благородные трибуны —

Уста народа, мы же — руки их.

Да-да, пускай!

Послушайте…

Умолкни!

Зачем кричать: «Трави!» — когда медведя