Авилов закрыл дверь и обратился к вытянувшемуся перед ним дежурному — молодому суровому атлету:

— Поручик, в кабинет больше никого не пускать. В крайнем случае вызывать только меня. Сигнал тревоги — один длинный звонок.

— Слушаюсь! — Офицер, повернувшись по-уставному, вышел. Авилов запер за ним дверь.

В глубине огромной комнаты, погруженной в полумрак, сидело двое. Пахло дорогой сигарой. Авилов и Безбородый также сели в глубокие кожаные кресла.

— Как будто собрались все, с кем я хотел побеседовать особо? — спросил Уильямс.

— Да, сэр. Можно начинать, — ответил Авилов.

— Господа, — начал Уильямс, — срочность вашего вызова объясняется неожиданными и чрезвычайно важными событиями, которые произошли в Москве. На днях в Кремле Ленин высказал свои соображения о возможности считать Восточный фронт с весны следующего года главным фронтом. Все вы понимаете, что это затруднит генеральное наступление войск его высокопревосходительства адмирала Колчака, который наконец-то должен разгромить главные силы большевизма и вернуть вам, истинным патриотам, вашу поруганную родину.

Уильямс затянулся, не спеша выпустил дым, переводя внимательный взгляд с одного сидящего на другого.

— Итак, господа военные, элемент внезапности, видимо, утерян. Я обращаю ваше внимание на то, что Ленин пришел к своему выводу чисто логическим путем, не имея точных данных разведки. Больше того, пришел к нему вопреки весьма энергичному докладу председателя Реввоенсовета Троцкого и вопреки возражениям Главкома Вацетиса. Лично мне кажутся гегельянско-марксовой заумью его диалектические рассуждения о резервах и стратегии в том виде, как мне их передавали, но факт остается фактом: у этого человека воистину дьявольской дар предвидения. Становится совершенно очевидным, что Ленина необходимо убрать. И чем быстрее, тем лучше. Господин Авилов, я не понимаю: о чем думают так называемые «боевики-эсеры»! Куда они глядят? Одно неудачное покушение, и все? — Жест Уильямса выразил сразу недоумение и презрение.

— Не будем совсем уж умалять их заслуги, сэр: Урицкий, Володарский ликвидированы. И Ленин… — корректно напомнил Авилов.

— Да, да, знаю, знаю! Но Ленин-то жив! Так?

— Мы сегодня же поговорим с Семеновым и другими сведущими лицами, — примирительно ответил Авилов.

— Хорошо. Но пока дела обстоят таким образом: Ленин уже говорил о возможности направить резервы, боеприпасы, обмундирование, артиллерию, броневые автомобили, новые формирования на Восточный фронт. Больше того, он заявил, что в случае необходимости обратится с письмом к рабочим крупных городов с просьбой оказать помощь добровольцами, а также дополнительным снаряжением для борьбы с адмиралом Колчаком. В Москве, Петрограде, Туле и других городах уже ощущается прямо-таки бешеная активность большевиков по организации добровольческих отрядов.

Уильямс резко встал:

— И запомните, господа, самое главное, что я хочу вам сказать. Мой опыт подсказывает: победа в России не будет легкой! Не заблуждайтесь на этот счет! Из дыр, из подвалов, из вонючих изб выползли наружу миллионы жадных рабов, которым большевики пообещали отдать добро хозяев, ваше добро! Миллионы, господа, — это страшное слово. Как загнать всю эту темную массу насекомых назад? Только не с помощью либеральной болтовни! Беспощадность, решимость идти до конца во имя спасения цивилизации, воля, сила — вот что нас может спасти. Большевистская саранча пожрет все вокруг себя и двинется на мир. Мы с вами в ответе перед историей! И потому — никакого сентиментализма, никаких иллюзий. Жестокая борьба до конца! — Он сел, обведя присутствующих темными глазками. Сделал затяжку, отряхнул пепел. — Маленькая новость: командовать Четвертой армией Восточного фронта будет назначен некий Фрунзе, известный нам весьма решительным подавлением восстаний, организованных господами эсерами. Кстати говоря, как мне сообщали, несколько дней тому назад этот Фрунзе весьма зажигательно выступал здесь, в Петрограде, но господа эсеры не сумели свести с ним свои особые счеты. Не слишком ли вяло они работают? Мне кажется, они отстают от требований века!

Авилов бессознательно поежился под колючим взглядом маленьких, злых глазок Уильямса.

«Ах лют, волк-волчище! — подумал Безбородько. — Одно слово — хозяин!»

— Среди нас присутствует штабс-капитан Безбородько… — продолжал Уильямс. Безбородько встал и поклонился. — Учитесь, господа: кто узнает в этом франтоватом приказчике боевого офицера? Кстати говоря, господин Авилов, я советовал бы вам сменить свою генеральскую бекешу на цивильное пальто. Вы меня поняли?

Авилов склонил голову.

— Садитесь, штабс-капитан. Все, что вы сейчас услышите, прошу запомнить и доложить устно генералу Ноксу и адмиралу Колчаку. Пароль вам сообщит господин Авилов. Итак, прошу барона Штейнингера доложить господам о планах петроградской организации.

Лысоватый пожилой человек, одетый в лоснящуюся от старости визитку — старый чиновник, да и только! — притушил сигару, поудобнее вытянул ноги, на секунду задумался и спокойно, даже монотонно начал:

— В санкт-петербургской организации, возглавляемой моим штабом, на сегодня состоит десять тысяч четыреста шестьдесят два вооруженных члена. Организационно они сведены в батальоны, имеющие свои штабы и подразделенные на боевые группы. Ко дню восстания они перейдут на казарменное положение в подобранные с этой целью особняки и большие квартиры, покинутые своими хозяевами. По детально разработанному плану, когда мы отдадим соответствующий приказ, власть в городе будет захвачена в течение двух-трех часов. Батальоны займут Смольный, телеграф, телефон, все вокзалы, мосты, морской порт и морской канал. Члены нашей организации проникли на руководящие посты в штаб Седьмой армии, обороняющей подступы к Петрограду, в систему Кронштадтской крепости, где комендантами ряда фортов стали наши люди. Нами установлена регулярная агентурная связь со штабом Юденича. В момент подхода армии господ Юденича и Родзянко мы нанесем большевикам смертельный удар с тыла. Мы имеем свыше семи тысяч винтовок, три тысячи револьверов и пистолетов, шестнадцать станковых пулеметов и одну трехдюймовую батарею, хранящуюся в каретнике… одного из посольств. Весь личный состав нашего руководящего штаба и я особо просим передать Верховному главнокомандующему адмиралу Колчаку, что мы готовы к бою под трехцветным знаменем Российской империи с заклятым врагом нашей родины и считаем себя частицей войска русского, ведомого его высокопревосходительством. В основном всё, господа.

«По крупной ходит старикан, — думал Безбородько. — Капитально задумано. Но что касается меня, то лучше быть отсюда подальше: если только восстание задержится, такую громоздкую организацию непременно ухватит Чека, а уж там умеют распутывать сети».

Помолчав, барон добавил:

— Я прошу передать адмиралу, с которым, кстати говоря, мы провели немало приятных часов во время его прошлогоднего визита в нашу столицу, чтобы он поторопился с началом своего генерального наступления. Это отвлечет силы большевиков на Восток и поможет генералу Юденичу захватить Петроград, что в свою очередь облегчит Верховному главнокомандующему наступление на Москву.

Безбородько понимающе склонил голову.

Уильямс удовлетворенно кашлянул:

— Генерал Авилов, мы слушаем вас.

Авилов встал, зашел за кресло и оперся на него руками:

— Прошу прощения, господа, не могу докладывать сидя: военная привычка. Итак, я вчера вернулся из Москвы. По поручению центра, довожу до вашего сведения о наших контрмерах. Командующий Восточным фронтом Сергей Каменев, ориентирующийся на Ленина, его член военсовета Гусев в ближайшее время будут сняты. Наши люди сумеют их скомпрометировать. Фрунзе будет задержан в Иванове месяца на два, — предлог найдется — скажем, отсутствие замены. До его приезда в Четвертую армию будут направлены наши люди: Грушанский назначается чрезвычайным уполномоченным по снабжению всей этой армии, его задача — дезорганизовать тылы. Гембицкий в качестве генштабиста получает назначение в оперативный отдел штаба армии, он будет — хе-хе! — готовить решения командарму. Семенов — у него есть большевистский партбилет — направляется «комиссаром» в одно из ударных соединений армии, его «политработу» вы представляете. Меня в ближайшие дни посылают на Восточный фронт с рекомендацией на должность командующего Первой или Пятой армией. Возможен вариант — начальником штаба Четвертой, с тем чтобы в необходимый момент заменить Фрунзе…