Висента, сидя одна в душном полумраке, среди цветов, машинально вытащила пакет своих желтых сигар, взяла одну в рот и вдохнула ее черный дым. Потом почувствовала, как сигара тухнет; она услышала голос Тересы:

— Ах, Висента, не кури эту гадость!..

Она не удивилась и не шевельнулась — много лет подряд она слышала голос Тересы. Тереса не любила запаха этого табака. Но Висента не раз отправлялась по ее приказу в табачную лавку купить ей египетские сигареты, и Тереса курила их нервно и вместе с тем лениво. Почти всегда она бросала их недокуренными… Тереса приказывала тоном, не терпевшим возражений: «Висента, не кури», — и глаза ее сразу же начинали смеяться. В доме она была деспотом, всегда все делала по-своему. Хмуря брови, она требовала беспрекословного повиновения, но гордячкой не была. Вот Марта — гордячка, хоть никогда ничего не приказывает. Все новые господа тоже гордые — они хорошо обращаются со служанками, не ругают их, не вмешиваются в их жизнь, но смотрят поверх них, точно это не люди, а поленья.

Тереса была красивой, стройной, как пальма, кокетливой и чувственной… Быть может, поэтому она, подобно всем настоящим женщинам, любила подчиняться… Однажды Висента видела, как Тереса на коленях молила о чем-то своего мужа.

Тереса требовала, чтобы Висента отдавала ей все свои силы, часы отдыха, свою неизменную верность. Она принимала это как должное, но и сама слушалась Висенту. Она доверяла махорере, с неподдельным живым интересом вникала в ее жизнь.

— Ну, рассказывай же, рассказывай дальше… Ах, как интересно. Расскажи мне обо всем, Висента.

Не раз на протяжении рассказа ее большие глаза расширялись в испуге. Только для нее говорила махорера, для нее и больше ни для кого. Никого больше не интересовали ее дела, ее незаметная жизнь, подобная сотням других жизней.

— Висента, а какой была твоя деревня?

Это, собственно, не была деревня. Несколько домиков, сбившихся у дюн на пустынном берегу. Она вспоминала, что за домами, возле полей, ясно виднелись силуэты трех пальм, одна из них была финиковая. И еще на фоне неба поднимались деревянные крылья мельницы. Вокруг росли опунции, молочай и арника. Почти все дома были сложены из камней, поставленных один на другой. Некоторые побелены. У Висенты был беленый дом из трех комнат с маленьким двориком, окруженным каменной изгородью. Была у Висенты и своя земля, однако урожая с нее не всегда хватало, чтобы прокормить семью.

Над домами, надо всем островом Фуэртевентура сияло раскаленное небо, безжалостно глядя на иссохшую землю. Обычно мертвая и бесплодная, она в дождливые годы давала хорошие урожаи. А во время долгой засухи люди и животные умирали от голода и жажды. С детства Висента знала, что вода и великое богатство, и коварное божество, которое может иногда разбудить злые силы природы.

Девочкой ушла она служить в Пуэрто-де-Кабрас, единственный город на ее острове. Там она скребла лестницы и дворы, там научилась готовить, там стала взрослой — высокой, сильной и, как говорили, красивой. У нее были черные вьющиеся волосы, а грудь высоко поднималась под кофточкой, привлекая взгляды мужчин. В один дождливый и щедрый год мать прислала за ней и приказала возвращаться в деревню. В тот год Висента отпраздновала свою свадьбу. Ее сыграли шумно, весело, под звон гитар.

Потом настало время горя и нищеты. Семь лет на небе не появлялось ни одной дождевой тучи. Махорера узнала, что такое голод, и привыкла, голодная, каждый год рожать ребенка и потом выкармливать его почти пустой грудью, от каждого прикосновения к которой жестокая боль пробегала по всему телу. И еще она привыкла видеть, как ее дети умирают.

У нее умерли все четверо мальчиков и одна девочка. В живых остались только две старшие дочери, наверное, оттого, что она была сильнее, когда они родились, и не кляла их при рождении, а может быть, и оттого, что, как говорят, женщины стоят меньше, чем мужчины, они точно сорняки, их легче растить.

Через семь лет ее муж, не простившись, уехал в Америку. Однажды утром он ушел по пыльной дороге, которая вела в город, и никто никогда больше не видел его в тех местах. В первые месяцы Висенте говорили, что он работает на острове Гран-Канария.

Так поступают многие мужчины. Висента не находила в его поступке ничего особенного. Да и всем известно, что, оставшись одной, женщине легче растить детей, даже если ей приходится побираться. Дома уже никто не колотит ее, никто не награждает новым ребенком… Есть женщины, которые с ума сходят по мужчинам и преследуют их, чтобы добиться ласки; Висента была не из таких. Она ненавидела своего мужа, как никого другого, даже больше, чем богачей, у которых есть колодцы и которые берегут их для себя, для своих коз и верблюдов, тогда как люди умирают от жажды.

И теперь — как странно — через столько лет она не помнила даже лица этого человека, своего мужа. Она могла встретить его на улице и не узнать. Она не таила никакой злобы… Может, у него в Америке другая жена и другие дети, ей все равно. В свое время он был пригожим парнем, она не зря его выбрала. Но что осталось у нее в памяти? Грязная одежда, которую она без конца стирала, рвота после попоек, удары, сыпавшиеся на нее и на детей, и близость его тела, ставшая ей ненавистной. Ей нравился только табак в его карманах, который она потихоньку таскала.

Год, когда исчез ее муж, был плодородным. Небо, словно дожидавшееся его ухода, наконец собрало тучи над островом, пруды и колодцы наполнились водой, и земля принесла богатый урожай. Висента купила двух коз. Она с удовольствием посматривала на чумазые рожицы своих девочек. Сама того не замечая, стала иногда думать о них и находила их хорошенькими.

Когда старшая подросла, Висента отправила ее в услужение, как сама служила когда-то; потом послала и вторую, но на меньший срок, потому что вторая была любимицей, да и дела шли неплохо.

Жизнь в деревне мало-помалу менялась. Возле дороги, у трех пальм, поднялся новый дом. В нем открылась скромная лавка, вызывавшая, однако, у соседей восхищение и зависть. Появление лавки было большим событием. Другим событием для деревни было то, что на участке, проданном Висентой какому-то богачу, вырыли многоводный колодец.

Один сын владельцев лавчонки жил в Америке и посылал им деньги. Двое других сыновей остались в деревне, чтобы помогать родителям, и все окрестные девушки мечтали выйти за них замуж. Мужчины говорили о детях лавочников с презрительной насмешкой: это были отъевшиеся, драчливые парни. Висента торжествовала, когда в дни престольного, праздника ее старшая дочь стала невестой одного из этих парней. На третий год, дождливый и плодородный, они поженились.

После этой свадьбы махорера узнала, какая зависть окружает ее. Зависть, притаившаяся в глубине всех этих убогих домишек, тлевшая в глазах всех их обитателей.

Может быть, из-за сплетен, ходивших по деревне, свойственники всегда сторонились Висенты. Они считали, что их сын мало что приобрел, приведя в дом ее дочь, эту девушку со свежими губами и большими черными глазами.

Висенте передавали их слова, а она улыбалась. Ее дочь живет припеваючи. Толстеет себе в магазинчике, за прилавком, — просто загляденье. И что с того, если ей не дают повидаться с дочерью? Дочери хорошо. Что с того, если свойственница едва здоровается с Висентой и не зовет ее к себе? У Висенты был для нее неплохой сюрприз. Вторая дочка росла еще более красивой, ей было уже пятнадцать лет, и Висента знала то, о чем свойственники не догадывались. Она знала, что их второй сын сохнет по ее дочери.

Все шло хорошо. Вода, которую нашли на участке Висенты, привлекла к ее земле новых покупателей. В то время махорера ходила иногда в ближайшее селение, где была церковь, чтобы посоветоваться со священником о своих делах. Она вела их спокойно и хитро. Теперь она крепко стояла на ногах.

Висента забрала младшую дочь от хозяев и держала ее дома. Говорили, что она покупает в приданое всевозможные ткани и что дочка сама вышивает их. Говорили, что Висента растит ее, как сеньориту, и что это плохо кончится. Висента не мешала людям болтать. Ей нравилась бойкость ее девочки, ее веселый нрав и то, как смело она кокетничала с этим хмурым сыном лавочника, похожим на бандита. Он не решался поговорить с ней всерьез, наверное, боялся рассердить родителей. Она тоже делала вид, что ничего не замечает. Висента жила интересами дочки. Больше всего ей хотелось, чтобы девочка была довольна. И в один из дней, когда дочка сказала: «Пойдем завтра на гулянье, я хочу потанцевать», — она согласилась.