По дороге, вспоминая наставления инструкторов, мы собирали, так сказать, следы антропогенного воздействия. В результате возле очага оказались старая лыжа с порванным креплением, детский пластмассовый пароходик, розовая ножка куколки, кожаный порванный сапог, масса поплавков от сетей и так далее. В чем, в чем, а в следах человека на Абакумихе недостатка нет! К тому же во время обхода мы установили, что весь берег буквально усыпан бревнами и досками, вероятно, оторванными где-то от пирсов и принесенными сюда морем.
Окинув взглядом завалы бревен, мы решили ставить сруб. Дело не легкое, особенно в первый раз. Перетаскав около двадцати бревен, взялись за топор. Я моментально набил себе мозоли от резиновой ручки топора. У Артура были перчатки. Проработав около пяти часов, мы поставили только треть сруба, но устали изрядно, тем более что последнюю ночь почти не спали. Решили немного отвлечься и занялись проблемой: чем бы пообедать? Артур, раздевшись, вошел в воду залива в надежде отыскать желто-бурые длинные листья ламинарии, которые можно употреблять в пищу сырыми. Я же, заострив тонкую палку, гордо окрестил ее гарпуном и отправился за рыбой. Но увы! Рыба замечала меня раньше, чем я успевал воткнуть в нее свой гарпун. Артур, набрав листьев ламинарии, развесил их на ветвях и спустился к воде отмыть от грязи стеклянную банку, найденную на северном берегу Абакумихи. Закинув свой гарпун подальше, я вернулся к очагу и принялся за огонь. Через несколько минут услышал голос Артура. Оказалось, он наткнулся на заросли мидий-ракушек. Питательнейшая вещь. Через несколько минут мидии варились в котелке с морской водой, и еще через несколько минут мы их с аппетитом поглощали.
Во время осмотра острова я сорвал несколько желтых веточек зверобоя. Нарвав еще брусничных листьев, разложил травы на плащ-палатке, а Артур, взяв котелок, отправился на поиски пресной воды вдоль западного побережья. Там, где начинался северный монолит, мы в расселинах видели множество луж с водой, вполне пригодной для питья. Вскоре Артур вернулся. Пахучий зеленоватый отвар был приготовлен в течение двадцати минут.
День был на исходе. Настала пора позаботиться и о крыше. Быстро соорудив навес из досок и клеенки, мы покрыли его плащ-палаткой, перенесли под навес все вещи, которые могли намокнуть, и улеглись спать. Тотчас нас окружил писклявый рой комаров... Так закончился наш первый день на острове Абакумиха.
День второй. 9 июля. Понедельник.
Проснувшись в полдень, сварили оставшиеся от вчерашней пирушки мидии. Несколько штук отложили в сторону. Еще вчера появилась мысль попробовать половить на них рыбу. Снасти у нас были, удилище я быстро вырубил из сухой сосенки, и Артур отправился на промысел. А я взял котелок и пошел за водой на примыкающий к Абакумихе островок. Во время вчерашнего беглого обследования мы видели там лужицы пресной воды; островок был гораздо ближе, чем то место, где Артур брал воду. Обойдя пару луж, я заметил несколько маленьких и вполне чистых водоемчиков, что цепочкой тянулись к морю. Кое-где на голом камне можно было различить узкую темную бороздку стекающей воды. Так вот в чем ценность этого островка! Здесь били самые настоящие пресные ручьи. Теперь мы были фактически освобождены от ежедневного хождения по камням Абакумихи за километр от дома. Вернувшись, я бросил в котелок несколько кристалликов марганцовки, отпил немного и принялся за работу.
Артур вернулся ни с чем, сказав, что в прозрачной воде его удилище легко заметить. Снова принялись за строительство дома. Перчатки на сей раз поделили. Было очень жарко. Каждые полчаса я спускался к морю, чтобы намочить верхнюю одежду. В первый день я неосмотрительно снял с себя почти все, и теперь плечи мои изрядно горели.
Когда уже близился прохладный комариный вечер, с Артуром случилось ЧП. Работая топором, он после какого-то неловкого удара вонзил лезвие в ладонь левой руки. Мягкая плоть была рассечена почти на сантиметр в глубину. Крови было немного. Артур держался на редкость спокойно. Я быстро вскрыл пакет с медикаментами, извлек бинт, ампулы с йодом. Обработав рану, наложил тугую повязку. Рана была не из легких, поэтому, немного поспорив, решили сделать вызов.
В снаряжении, которое нам выдавалось при высадке, были две ракеты, подобные новогодним хлопушкам, но гораздо больших размеров. С замирающим от волнения сердцем я вышел на берег моря, поднял ракету, рассчитав на глазок угол наклона против сильного ветра. Красный огонек с шипением взвился вверх, оставляя сизый, быстро уносимый ветром след. По нашим расчетам, прийти к нам должны были не раньше, чем через полчаса. Чтобы не терять время даром, я продолжил работу.
...Эти строки я пишу поздно вечером, плача от дыма и отмахиваясь от комаров. Артур с перебинтованной ладонью сидит рядом. Никто к нам так и не приехал, не прилетел и не приплыл. Вероятно, наш сигнал просто не заметили. Что ж, может, это и к лучшему. У нас еще есть одна ракета, но стоит ли ее использовать? Если бы приехал врач, Артур вряд ли бы остался на острове. Впервые я задумался, каково мне будет одному на Абакумихе. Остров, совсем недавно представлявшийся мне невероятно живописным, показался унылым и безрадостным. От одной мысли, что много дней мне придется одному смотреть на эти острова, покрытые мрачным сосновым лесом, на это однообразное море, на это солнце, гвоздем торчащее посреди противного голубого неба, стало не по себе. Артур должен остаться. Лишь бы не было заражения, тогда уже вызывать врачей просто необходимо. Поблизости есть много сфагнума, ранозаживляющего, обеззараживающего мха. Можно использовать его. На юго-западном берегу Абакумихи я видел маленькие листья папоротника — тоже вполне пригодны для этого. Нужно сделать все, чтобы рана затянулась.
День третий. 10 июля. Вторник.
Проснулся я, как ни странно, невероятно уставшим. Во всем теле была большая, ленивая истома, тягучая, как резина. Малейшее движение отзывалось ватной болью в мышцах. Результат двух дней непрерывной работы. От энтузиазма не осталось и следа. Мне стоило немалых усилий, чтобы пересилить лень и отправиться за водой на островок. По дороге заметил, что птицы, которые в первый день, едва завидев нас, шарахались врассыпную, сейчас лишь настороженно вскидывали головы и провожали внимательными взглядами — мол, этим-то здесь чего нужно? К нам явно привыкали...
На островке, к моему удивлению, все ручьи почти пересохли, вода во впадинах стала мутно-зеленоватой. Ценность островка таяла на глазах. Пришлось вернуться и идти к каменным уступам. Там я нашел отличную воду. Глубокая впадина была наполнена почти доверху. Я огляделся: таких луж поблизости было немало, но все они то ли заросли тиной, то ли сильно позеленели. Как бы такая участь не постигла и наш новый источник. Вероятно, лужу надо чем-то прикрыть от солнца, дабы не высохла, и хорошенько промарганцевать, чтоб ничего не завелось.
О еде мы почему-то не вспоминали до самого вечера, вероятно, легенда об огромной питательности мидий имела под собой основание. Работали в тот день без передыха. Натасканные бревна для строительства хаты (так мы называли свой дом) кончились еще утром. Пришлось снова взять на себя роль ломовых тягачей. Нужной длины бревна быстро иссякли. Нам все чаще и дальше приходилось удаляться от бивака и брать бревна гораздо длиннее, чем было необходимо. Класть такие бревна было глупо. Рубить их — едва ли умнее. Поэтому мы решили их пережигать. Очаг наш работал весь день бесперебойно, окуривая сизым дымом все вокруг, в особенности нашу хату.
Пережженные бревна мы заливали водой, обрубали черные угли и клали на стену. Особенно тяжело мне давалась рубка пазов. Сухожилия кисти просто не в состоянии были сжиматься от противной ломоты. Ближе к вечеру со стенами было покончено. Я сходил за пресной водой, Артур приготовил мидий и брусничный отвар. Ужин задобрил наши рычащие желудки, и с новыми силами мы продолжили строительство. Пробежав по округе, собрали немного более или менее уцелевших прямых досок. Через час в срубе стояли солидные крепкие нары и столик. Нашлась доска и для полки над нарами, на которую мы свалили всю нашу мелочь. Уже поздно вечером мы начали класть крышу, но, измотанные, уставшие, решили отложить это дело на завтра.