С дрожью, то ли от холода, то ли от беспокойного предвкушения, Мэг сама не была уверена, в чем именно дело, она открыла дневник.

Они узнают, что натворили, лишь когда меня уже не станет. Может, тогда они пожалеют о содеянном? Не знаю. Но, по крайней мере, они узнают, что именно они послужили причиной этого. Они виноваты, и однажды они заплатят за это.

Все до одного.

Виски. Танго. Фокстрот. Что, черт возьми, это было? Написано все черными чернилами, почерк прыгал, в некоторых местах буквы были расплывшиеся, словно от капель. Может, это слезы? Мэг вспомнила, сколько слез пролила сама, делая записи в своем дневнике, и явно представляла себе, как автор этого дневника делает то же самое.

По речи сложно было предположить время написания текста — было ли это написано недавно или десятки лет назад. И все еще ни намека на личность автора.

И вновь Мэг ощутила порыв закрыть дневник, оставить его на скамье у окна и уйти. Ей не стоит этим заниматься. Но все-таки она чувствовала, что должна продолжить, несмотря на предупреждения автора. Она уже на крючке.

Но это все равно неправильно, и Мэг прекрасно знала об этом. Это чьи-то потаенные мысли, а когда читаешь чьи-то потаенные мысли... это может привести к ужасным последствиям. Мэг представила себе, что о ней подумали бы Минни, Ти Джей или даже Джессика Лоуренс, если бы прочитали ее дневник. Как и большая часть жизни Мэг, некоторые слова должны остаться несказанными.

Именно по этой причине она вела дневник.

И этот дневник был в какой-то мере одной из главных вещей в ее жизни. Он отражает ее абсолютно подлинную, единственное место, где она всегда может быть сама собой и в любой момент говорить именно то, что хочет. Там она никогда не отмалчивается, не стесняется и уверена в себе.

Ей стоит отложить дневник.

Но вместо этого она перевернула страницу.

ДВАДЦАТЬ

Я так взволнована!

Сегодня первый день в новой школе, и я думаю, все будет замечательно. Я чувствую это.

Мама в хорошем настроении. Переезд прошел хорошо. Она обожает новый дом, и Бобу отсюда ближе на работу, так что мы можем ужинать все вместе, как настоящая семья. Я надеюсь, она всегда будет так счастлива.

Доктор Левин сказал, что переезд и мне пойдет на пользу. Новый дом, новая школа, новые друзья. Я думаю, он прав. Мне уже легче. И я полна надежд.

Я начинаю заново. Заново открываю себя. Никто не знает, кем я была до переезда сюда. Все будет совсем по-другому.

Мэг затаила дыхание. Она словно читала свой дневник. Она ясно помнила свои ощущения, когда они всей семьей переехали из Нью-Йорка в пригород Сиэтла перед началом седьмого класса, и она пошла в новую школу. Волнения и предвкушения. Прямо как у автора. Заново открыть себя. Сколько раз она писала буквально то же самое? Это была одна из причин, почему она решила пойти в колледж так далеко.

Я встретила нескольких ребят. Не очень много. На испанском есть один очень симпатичный парень. Не могу поверить, что уже думаю о парнях! Доктор Левин сказал, что мне для начала нужно сфокусироваться на поиске друзей. Просто друзей. Но я не устояла. Он так шутил в классе, а когда я рассмеялась над одной из его шуток, он мне улыбнулся. Не с издевкой, а настоящей улыбкой. Он заметил меня в хорошем плане.

Срань Господня. Неужели они с автором дневника проживают одинаковые жизни? Мэг вспомнила тот день, когда впервые по-настоящему поговорила с Ти Джеем. Не брошенное «Как дела?» на вечеринке или в школьном коридоре, а настоящий разговор. Их поставили в паре для подготовки проекта по «Гроздьям гнева»,[12] и они встретились в кофейне после футбольной тренировки, чтобы обсудить план работы.

Тогда они были практически незнакомы. Мэг знала о нем лишь две вещи: он футболист и ее лучшая подруга влюблена в него. А Ти Джей знал о Мэг тоже лишь две вещи: она хорошо учится и, возможно, ее лучшая подруга на него запала. Встреча была неуютной и сдержанной.

А потом Ти Джей глупо пошутил, Мэг ответила ему на это одной из своих фразочек. Ти Джей замолчал и посмотрел на нее. Действительно посмотрел на нее, возможно, вообще впервые. Потом улыбнулся той самой идеальной улыбкой с ямочками.

И Мэг растаяла.

Не то чтобы она сама себе в этом призналась. День за днем она писала в дневнике о том, что они «просто друзья», скорее в попытке убедить в этом себя. Она знала, что влюбляется, и чувствовала себя отвратительным другом из-за этого. Минни так давно была влюблена в Ти Джея, и единственный человек, которому она об этом рассказала, это Мэг. Даже если между Мэг и Ти Джеем что-то произойдет, то как она расскажет об этом Минни? Это же самое настоящее предательство.

Но Мэг наперекор своим убеждениям все же продолжала видеться с ним. Они провели очень много времени вместе, работая над проектом, даже больше, чем было нужно. Мэг не могла ничего с собой поделать. Он был больше, чем просто атлет. Он умный, сообразительный, веселый. В нем было что-то более глубокое и настоящее, чем в других парнях, с которыми он проводил время. Мэг видела в нем нечто большее, чем успешного спортсмена. И ей отчаянно хотелось, чтобы он понял, как они прекрасно друг другу подходят.

Пока он не понял.

Самым лучшим за день было наше занятие по хоровому пению. Мы все прошли прослушивание, и я вроде произвела хорошее впечатление на руководителя хора. Остальные сопрано пели хуже меня, за исключением, может, лишь одной девочки. Но она очень милая. Она помогла мне найти папку и предложила сесть рядом. Так здорово найти друга, понимаешь? Но я буду чувствовать себя плохо, когда обойду ее и получу соло на следующем концерте.

Хах. Мог ли ты подумать, что я напишу такое? Видишь, я уже другая! Том сказал, так и будет. Я чувствую, что могу все, что угодно!!!!!

Мэг ухмыльнулась. Она ощущала связь с этой девушкой, кем бы она ни была. В ее голосе столько надежды, столько радости. Мэг живо представила ее, сидящую на кровати и делающую запись в дневнике с широченной улыбкой на лице.

Но она также ощутила укол вины. Она не должна это читать. Очевидно, что этот дневник был написан не двадцать и не сто лет назад. Мэг почувствовала себя лицемеркой. Если бы кто-то нашел ее дневник (а в нем ведь даже нет никаких предупреждений в начале), она почувствовала бы ужасную обиду, даже если бы кто-то прочитал лишь страницу. Но вот она сама, сидит здесь и страшно хочет читать дальше. Ей нужно узнать, что стало с тем мальчиком с урока испанского. Это так напоминало ее встречу с Ти Джеем... Ей нужно узнать, был ли у нее хэппи-энд.

Мэг приступила к следующей записи.

Невероятно, но прошла неделя с последней записи. Но это произошло, потому что неделя была сумасшедшей. Я записалась в... подожди-подожди... в дискуссионный клуб!

Знаю. Я же сказала — сумасшедшая неделька. Но доктор Левин говорит, мне полезна групповая деятельность, она вынуждает меня встречаться с новыми людьми.

И я хочу попробовать, знаешь? И я записалась на занятия хора, а потом в пятницу девочка, которая сидит со мной на истории, рассказывала всем, как дискуссионный клуб путешествует по разным районам. Она знакома с ребятами школ, считай, со всего штата. И я подумала, что именно об этом и говорит доктор Левин.

И я сделала это. Записалась. Первое занятие завтра после школы!

Здесь все довольно приятные, правда, один блондин на физкультуре немного меня нервирует. Он смеялся с друзьями вчера во время пробежки и, кажется, показывал на меня. Но я просто не буду обращать на это внимание, как советовал Том. Я уверена, это пустяки.

А еще нам вчера дали песню для прослушивания на сольное исполнение на весеннем концерте. Она ТАКАЯ красивая. Я практически чувствую ее каждой клеточкой, когда пою. Моей подруге она тоже понравилась, и она тоже будет участвовать в прослушивании на соло. Мы разговаривали сегодня за ланчем (видишь? у меня уже есть, с кем есть ланч!!!!), и она рассказала, что руководителю нравится, когда солисты привносят что-то свое в песню. Играют немного с мелодией. Он считает, в этом видна музыкальность. Так что я порепетирую и посмотрю, куда меня унесет музыка. Надеюсь, ему понравится.