— Ну как? — Федотов смотрел на него с таким неподдельным страхом, словно ожидал что вот, прямо сейчас, Степан непременно грохнется замертво.

— Нормально. Чуть терпковато, правда.

— А мне можно попробовать? — не дожидаясь ответа, Женя протянула ладошку и Степан вложил в нее кусок, что выглядел посимпатичнее остальных.

Эх, знала бы девка, что она сейчас будет есть! Уж он то не сомневался ни на миг в том, что только что отведал мяса пресловутого клеща!

— Вкусно! — она мигом расправилась со своей порцией и тут же потребовала добавки.

Степан разделил остатки мяса между членами группы и, когда с едою было покончено, расстелил на земле карту.

— Ряднов с Бавиным, обходите селение с тыла, изучаете местность на предмет наличия нетронутых клещом полей. Некрасова с Федотовым, ваш восточный участок. Я беру запад. Не светимся, не спешим. В случае обнаружения противником отходим сюда, на это место. В бой, по возможности, не вступать.

— А я? — подал голос Радченко. — Южный участок?

— Ты остаешься здесь, — произнес Степан и, видя как потемнело лицо Юрия, продолжил: — Мы налегке пойдем. Пулемет, припасы охранять кому-то надо.

Здесь он лукавил. Чуть-чуть, самую малость. Базу и вправду необходимо было охранять, но… была еще одна причина, ох была. Юрий так и не научился бесшумно передвигаться. Просто не дано было это человеку, и все. Шел по-крестьянски, широко расставляя ноги, при каждом шаге словно выдергивая их из борозды.

— Так, сверим часы. В девятнадцать ноль-ноль чтобы все были на точке сбора, не позже.

Степан не хотел рисковать. Сумерки в этом мире наступали раньше, а вместе с ними могло прийти все, что угодно. События прошлой ночи якорем засели у него в памяти. Да и не только в памяти. Голова до сих пор была словно чугунная. Вспомнив о своем ранении, он извлек из вещмешка последнюю флягу — с самогоном, попросил Женю снять бинты и еще раз обеззаразить рану. Бинты присохли едва ли не намертво — их пришлось долго размачивать, теряя минуты драгоценного времени. Рана, по словам девушки, не выглядела плохо, по крайней мере гноя в ней почти не было. В конце концов она была тщательно промыта и укрыта под мастерски выполненной стерильной повязкой. Степан поблагодарил Женю, и они разбрелись в разные стороны, искренне пожелав друг другу удачи. Он сделал большой крюк обходя лагерь по широкой дуге. Уловка сработала — никого из дозорных на пути встречено не было. Сами же жители селения, похоже, не спешили покидать свои шатры. Впрочем, Степан их отлично понимал: день сегодня выдался на удивление жарким. Он пропотел насквозь, и это при том, что почти все время находился в тени.

Полей с его стороны практически не было. Степан облазил всю округу, умаялся как черт, но нашел всего одно да и то на порядочном отдалении от селения. Вернулся в лагерь еще засветло и сразу завалился спать. Спал до тех пор, пока не явились остальные и не разбудили его докладами. Это селение сиртей, как оказалось, было сравнительно «молодым». С севера и востока его почти полностью окружала степь. Зелень на ней была практически нетронута — лишь кое-где виднелись лысые, словно лишай, проплешины. Нашли они и небольшое озеро. Степан с трудом преодолел желание отправиться туда сейчас же — до того было жарко.

В принципе, теперь, когда искомая информация о селении полностью собрана, делать им в этом районе стало решительно нечего. Степан склонился над картой, разрабатывая маршрут на завтра, затем, чувствуя как вновь слипаются глаза, пожелал всем спокойной ночи и улегся спать, даже не притронувшись к своей части ужина. Вымотался он за эти дни, если честно. Вымотался. Да и от впечатлений устал.

К счастью, ночью их никто не потревожил. Проснулись все отдохнувшие, бодрые. Похватали свою поклажу и, жуя на ходу галеты, двинулись гуськом за Степаном, все как один желая поскорее покинуть опостылевшую стоянку.

Обошли селение сиртей и, взяв курс строго на север, вскоре брели по колено в густой траве. Вокруг них расстилалась степь: ни деревца, ни куста. Время от времени Степан подносил к глазам бинокль. Ничего. Только степь кругом, да редкие стада каких-то тонконогих животных, которые, едва завидев их маленький отряд, тут же стремились поскорее избавиться от нежелательного соседства.

Внезапно Степан остановился. Что-то далекое, у самого горизонта, приковало его взгляд. Так и есть — всадник. Мчится во весь опор, вздымая пыльцу вперемешку с пылью.

— Лежать! — рявкнул он, и сам упал, где стоял. Остальные попадали рядом, повернув встревоженные лица в ту сторону, куда смотрел Степан.

— Женя, видишь того всадника?

— Пока только пыль, — она повела плечами, словно извиняясь за свою близорукость. Протерла линзы очков носовым платком и прильнула к оптическому прицелу. — Вижу всадника. Он ранен, кажется.

Степан уже и сам видел в бинокль, что на груди у незваного гостя расплывается большое кровавое пятно. Похоже, всадник проделал немалый путь, если судить по взмыленной лошади. И как только в седле держится?

— Возьми его на прицел. По моей команде стреляй на поражение.

— Есть, — судя по тому, как побледнели ее губы, Женя откровенно нервничала. Тем не менее винтовку держала твердо и вполне была готова в любой момент нажать на спуск.

Всадник определенно ехал на них. Еще метров сто пятьдесят, прикинул Степан, и они наверняка окажутся в поле его зрения. Степи ему что ли мало?

— Огонь!

Он увидел, как дернулась винтовка в тонких девичьих руках и тут же перевел взгляд на всадника. Тот продолжал нестись на них во весь опор, хотя даже невооруженным взглядом уже было видно аккуратное пулевое отверстие прямо между широко распахнутых карих глаз. Еще выстрел и еще одно отверстие — теперь на правой стороне груди. Человек в седле и ухом не повел, лишь пошатнулся, когда пуля вошла в его тело и продолжил свой путь. Волосы на голове Степана встали дыбом. Мгновение — и горло сжал нервный спазм, а в глазах потемнело. Что за чертовщина? Бессмертный он, чтоли? Винтовка дернулась сама по себе, рука передернула затвор, выбрасывая пустую гильзу. Еще один выстрел. Оба попадания — в грудь лошади. Скакун, в отличие от своего хозяина, к счастью бессмертным не был. Так и рухнул снопом, на полном скаку.

— Лежим, не двигаемся! — Степан поднялся и на негнущихся ногах побрел вперед.

Представшее перед его глазами «нечто» определенно было мертво. Причем давно. Трупный запах шибанул в ноздри так, что он даже остановился. Стоит идти или нет? В конце концов решил, что стоит. Хотя бы для того, чтобы убедиться: то, что в его мире существует лишь в низкопробных ужастиках, здесь преспокойно может мотаться на лошади по своим мертвецким делам. Вот оно. В пяти шагах. Подойди, загляни в преисподнюю.

— Ладно. Сейчас, сейчас, — сделав еще пару шагов, он замер, не решаясь подойти ближе. Что за черт? Ступор какой-то. Ладно, еще шаг. Мертвец зашевелился. Или показалось? Ох как домой хочется! Подальше от этой мрази, поближе к Нюре! Нет, определенно двигается покойник. Встать хочет? Дичь учуял? А хрен ему! Волна какой-то радостной, залихватской дерзости обуяла Степана, вернув парализованным от ужаса конечностям возможность двигаться. Он сделал последний шаг и уставился в немигающие глаза мертвеца. Так они и стояли, глядя друг на друга. Жизнь и смерть. Гротескное, завораживающее зрелище.

А затем Степан засмеялся. Дико, безумно. Легко можно было поседеть от этого смеха. Отсмеявшись, махнул рукой, приглашая остальных подойти поближе. То, что они увидели, ввело их в глубокий шок, привнеся вместе с тем и волну облегчения. Мертвец — он и был мертвецом. То есть абсолютно, неотвратимо мертв. А к лошади он был привязан. Причем наверняка сделал это сам, когда почувствовал, что теряет силы и вскоре уже не сможет удержаться в седле. Привязался питая тихую надежду, что вынесет его лошадь к своим, а там, глядишь, знахарь поставит на ноги, не даст умереть глупой смертью от жалкого кусочка металла, застрявшего в могучей груди.

Сколько они бродили так по бескрайней степи, пока лошадь не заметила, наконец, человеческих существ, которые были в силах избавить ее от мертвого седока? Степан искренне пожалел несчастного скакуна. Даже сейчас бока его временами вздымались, создавая иллюзию движения покойника.