Исканием дикого жень-шеня в Южной Маньчжурии ежегодно занимаются несколько тысяч человек, получающих на такой промысел дозволение и билеты от правительства. В прежние времена промышленники приходили и в Южноуссурийский край, но теперь этот промысел прекратился здесь совершенно, хотя существовал не так давно в размерах довольно обширных. Ещё миссионер де ла Брюньер, посетивший Уссури в 1846 г. и бывший на ней первым из европейцев, в своих записках рассказывает об этом промысле и описывает исполненную трудов и опасностей жизнь искателей жень-шеня.
Между тем искусственное разведение жень-шеня идёт попрежнему, и его плантации изредка встречаются в Южноуссурийском крае на Дау-би-хэ, Сандогу, Сучане и на некоторых речках морского побережья.
Разведение и воспитывание этого растения требует особенного, тщательного ухода. Обыкновенно его садят семенами или корнями (последний способ разведения гораздо лучше) в гряды, которые имеют одну сажень [2 м] в ширину и около десяти в длину [20 м]. Земля для этих гряд должна быть чистой чернозёмной, которую осенью сгребают в кучи, затем весной просеивают сквозь редкие сита и только после подобной обделки кладут в гряды. Для защиты от солнечных лучей, которых не любит это растение, над каждой грядой устраивают навес из холста, иногда же из досок; кроме того, с северной стороны также делается защита от холодного ветра.
С наступлением зимы навес снимается, и открытая гряда заносится снегом.
В первый год после посева корень вырастает очень небольшой, но с каждым годом толщина его увеличивается, хотя, впрочем, и при глубокой старости он достигает величины только указательного пальца человеческой руки. Через три года можно уже иметь довольно порядочные корни, но обыкновенно здешние китайцы держат их больший срок. Затем после сбора они приготовляют корни особенным образом, посредством обчистки и вываривания в воде, а потом отправляют на продажу в Китай через Нингуту, а иногда и морем, прямо в Шанхай. Хотя искусственно разводимый корень, как сказано выше, ценится гораздо ниже дикого, но все-таки цена его довольно высока, так что китаец от продажи своей плантации получает целое состояние.
Кроме земледельческих фанз, располагающихся преимущественно в долинах рек, есть еще другие, так называемые зверовые, обитатели которых занимаются звериным промыслом.
Эти фанзы устраиваются в лесах, где обилие всяких зверей обусловливает возможность правильной и постоянной за ними охоты.
Впрочем, число зверовых фанз, принадлежащих собственно манзам, не велико, и этим промыслом занимаются исключительно орочи, или тазы, и гольды, не знающие земледелия.
Фанзы, в которых живут китайцы, располагаются большей частью в одиночку, иногда же по нескольку вместе и образуют как бы поселения или деревни. Притом все эти фанзы выстроены на один и тот же образец. Обыкновенно каждая из них имеет четырёхугольную форму, более протянутую в длину, чем в ширину, с соломенной крышей, круто покатой на обе стороны. Стены фанзы около четверти аршина толщины и делаются из глины, которой обмазан плетень, служащий им основанием. С солнечной стороны проделаны два-три решётчатых окна и между ними двери для входа. Как окна, так и верхняя половина дверей всегда заклеена пропускной бумагой, промазанной жиром. Внутреннее пространство фанзы бывает различно по величие; это зависит от состояния хозяина и числа живущих. Обыкновенно же фанзы имеют 6-7 сажен [12-14 м] в длину и сажени 4 в ширину [8 м]. Кроме того, в богатых фанзах есть перегородка, которая отделяет место, занимаемое хозяином, от его работников.
Внутри фанзы с одной стороны, и в некоторых и с двух приделываются глиняные нары, которые возвышаются немного более аршина над земляным полом. Эти нары покрыты соломенниками, искусно сплетёнными из тростника, и служат для сиденья, главным же образом для спанья. С одной из сторон приделана печка, закрытая сверху большой чугунной чашей, в которой приготовляется пища. Труба от этой печки проведена под всеми нарами и выводится наружу, где оканчивается большим деревянным столбом, внутри пустым. Дым от печи проходит по трубе под нарами, нагревает их и затем выходит вон.
Кроме печи, посредине фанзы всегда находится очаг, в котором постоянно лежат горячие уголья, засыпанные сверху золою для того, чтобы подольше сохранить жар. Очаг у бедных делается просто на земляном полу, у богатых же на особенном возвышении, и в нём иногда горит каменный уголь. Над таким очагом зимою, в холодные дни, манзы сидят по целым часам, даже днём, греются, курят трубки и попивают чай или просто тёплую воду, которая всегда стоит здесь в чайнике. Потолка в фанзе нет, а вместо него сажени на полторы от земли положено несколько жердей, на которых вешается разная мелочь: кукуруза, оставленная на семена, старые башмаки, шкуры, одежда и т. п. Около же стен, не занятых нарами, расставлены деревянные ящики и разная домашняя утварь. Вонь и дым в фанзе бывают постоянно, частью от очага, частью от разной развешанной на жердях дряни, которая ежедневно коптится в дыму в то время, когда топится печка, потому что трубы под нарами редко устроены так хорошо, чтобы в них выходил весь дым; большая его часть всегда идёт в фанзу. Кроме того, и прямо на очаге часто разводится огонь, а дым от него выходит в растворенную дверь.
По наружным бокам фанзы обыкновенно находятся пристройки, в которые загоняется скот, складываются вещи, хлеб и пр. Кроме того, при некоторых богатых фанзах в особом помещении устроены бывают жернова для выделки муки и крупы; эти жернова приводятся в движение быками, которые ходят по кругу.
Пространство вокруг фанзы, не занятое пристройками, обносится частоколом с воротами для входа. Кроме всего этого, при некоторых фанзах находятся молельни; они ставятся сажен на десять в сторону и имеют форму часовенки около сажени в квадрате. Вход в такую часовенку бывает закрыт решётчатыми дверями, а внутри её приклеено изображение бога в образе китайца. Перед этим изображением лежат разные приношения: полотенца с каким-то писанием, железная чашка для огня, палочки, ленточки и т. п.
Таковы наружная форма и внутреннее устройство фанз. Обитатели их - манзы - живут решительно все без семейств, которые они должны были оставить в своём отечестве при отправлении в этот край.
Бессемейная жизнь, как нельзя более, отражается на самом характере манзы и делает его мрачным, эгоистичным. Редко, редко можно встретить сколько-нибудь приветливого манзу.
В каждой фанзе живут один, два, а иногда и более хозяев и несколько работников, и везде, где только случалось мне видеть, образ жизни манз один и тот же. Обыкновенно утром, на рассвете, они топят печку, в чугунной чаше, которой она сверху закрыта, приготовляют свою незатейливую пищу, состоящую, главным образом, из варёного проса (буды). В то же время разводится огонь и на очаге, так что вскоре вся фанза наполняется дымом, для выхода которого растворяется дверь даже зимою, несмотря на мороз. Холод снизу и дым сверху заставляют, наконец, подняться и тех манз, которые заспались подольше других. Когда все встали, то, не умываясь, тотчас же садятся на нарах около небольших столиков и приступают к еде проса, которое накладывается в глиняные чашки и подносится ко рту двумя тоненькими деревянными палочками. Как приправа к варёному просу часто делается особый едкий соус из стручкового перца. Кроме того, в богатых фанзах приготовляют и некоторые другие кушанья, как-то: пельмени, булки, печёные на пару, а также козлиное и оленье мясо. Утренняя еда продолжается около часа; манзы едят непомерно много и притом пьют из маленьких чашечек, величиной немного более напёрстка, нагретую водку (сули), которую приготовляют сами из ячменя.
После обеда работники обыкновенно отправляются на работу: молотить хлеб, убирать скот и пр.; сами же хозяева остаются в манзе и по большей части ничего не делают. В холодное время они по целым дням сидят перед очагом, греются, курят трубки и попивают чай, заваривая его прямо в чашках, из которых пьют. Так проходит целый день до вечера. Перед сумерками опять варится просо и опять едят его манзы тем же порядком, а затем с наступлением темноты ложатся спать или иногда сидят ещё недолго, употребляя для освещения лучину, чаще же ночник, в котором горит сало или травяное масло. Вечернее время обыкновенно посвящается истреблению собственных паразитов, которых манзы отвратительно казнят на передних зубах. Во избежание, вероятно, тех же самых врагов на ночь манзы снимают с себя всё платье и спят голыми на тёплых нарах, нагреваемых во время топки печи. Привычка делает такую постель весьма удобной, но для европейца не совсем приятно спать в то время, когда одному боку очень жарко, а другому очень холодно, потому что фанза во время мороза сильно выстывает за ночь.