— Ну а потом?

— Потом мне придется привести все двигатели в нормальное рабочее состояние. Пойдем по направлению к Карибскому морю, скорее всего.

— Так далеко?

Он ободряюще улыбнулся ей.

— Брайн вернется к тебе, расстояние здесь ни при чем. Он любит тебя. Может быть, он еще в этом не признается, даже самому себе. Но когда-нибудь ему придется это сделать. — Дональд наклонился и поцеловал ее в щеку. — Итак, я уезжаю, дорогая. У меня, наверное, не найдется времени даже попрощаться с Иветтой.

— А она здесь, в Биаррице?

— У нее еще есть кое-какие дела по сбору информации. Консул Соединенных Штатов думает, что она француженка, приехавшая в Нью-Орлеан и сумевшая оттуда выбраться до захвата города. Ее удостоверительные документы особенно впечатляют. — Он помедлил. — Ты ведь никому не проговоришься о ее задании, так ведь?

— Сам знаешь, что не проговорюсь. — Теперь, когда Селена узнала, что интерес Брайна к Иветте не носил любовного характера, чувство вражды к ней пропало. Ревность исчезла. — Возвращайся невредимым, Дональд, — выдохнула она с глубокой печалью.

Следующие две недели Селена была поглощена исполнением своих журналистских обязанностей, погрузившись в светские увеселения, каждый сентябрь составляющие часть блистательной жизни Биаррица. В работе она находила спасение от страхов за судьбу Брайна.

Кроме того, она ухитрилась вырваться в Париж и встретила Иветту на приеме в саду консульства Соединенных Штатов.

Хотя она больше не испытывала к ней ревности, она все же забеспокоилась при виде высокой, темноволосой женщины, в платье из розового кисейного тарлатана, отделанного вышивкой из Шантильи. Лицо Иветты было закрыто от солнца широкополой соломенной шляпой. Консул держал ее под руку, и они прогуливались по окаймленным цветами тропинкам, поглощенные разговоров. Какой же требуется ум и хладнокровие, думала Селена, чтобы выполнять столь опасное поручение в течение нескольких месяцев в этом оплоте Севера. Красива и бесстрашна. Какая же жизнь ожидает с женщиной, подобной Иветте, молодого человека, да еще такого неопытного, как Дональд Родман?

— Миссис Хэлстид? — Селена быстро обернулась к молодому человеку, сидевшему позади нее у небольшого круглого стола под одним из ярко раскрашенных тентов, расставленных на лужайке. Это был Лукас Монтгомери, секретарь консула.

— Простите… — начала она.

— Все нормально. Это мне следовало бы помнить, что вы здесь не только для того, чтобы развлекаться, как другие дамы. Скажите, заметили ли вы украшения, которые носит вон та женщина, гуляющая вместе с господином Данлопом? Иветта де Реми?..

— Вы ее знаете?

— Немного. Несколько раз видел… Останетесь ли вы здесь до начала фейерверка, миссис Хэлстид? Он начнется сразу же с наступлением темноты. На верхней галерее есть местечко, откуда открывается самый лучший вид.

Над темнотой залива вспыхивали снопы красного, зеленого и золотого огня, а Селена, устремив глаза в ночное небо, ощущала страстное пожатие руки Лукаса Монтгомери.

— Дорогая моя миссис Хэлстид — или, может быть, просто Селена? — начал было он. Мгновение спустя ему пришлось прекратить ухаживание, поскольку на галерею поднялся господин Данлоп.

— Лукас, мне нужно срочно с вами поговорить. Простите мое вторжение, мадам…

Селена с облегчением кивнула, радуясь возможности наблюдать красивое зрелище в одиночестве. Она слышала восхищенные восклицания дам, стоящих внизу на лужайке, когда особенно впечатляющие вспышки мерцающих огней вздымались ввысь. Но через некоторое время Селена заметила, что гости перестали наблюдать за фейерверком. Они сбились в небольшие группы, шум их голосов нарастал.

Она подошла к перилам, но не могла разобрать слов. Вспышка малинового света на мгновение выхватила из тьмы Иветту, стоящую в одиночестве, отстраненно глядя в море.

Иветта… Дональд Родман? Нет, не может быть.

Как Селена ни старалась, она не могла представить Иветту в обществе жен ливерпульских купцов и банкиров, которые гостили в доме Родмана. Иветта не сможет разделить увлечение Дональда его любимыми кораблями и двигателями.

Дверь на галерею распахнулась, и Селена обернулась.

— Что там происходит? — спросила она Лукаса Монтгомери. — Фейерверк прекрасен, но никто на него даже не смотрит.

— Произошло маленькое чудо, — взволнованно сказал он. — Только что пришли потрясающие известия. Войска Севера победили.

Селена встала.

— Это касается войны? Она закончилась?

Ах, если закончится война, может быть, Брайн вернется к ней. И может быть, она как-нибудь сможет убедить его, что ребенок от него, может быть, она сможет заставить его полюбить себя…

— Война?.. Да вряд ли, миссис Хэлстид. Но победа — это точно. Возможно, это пригодится и для вашей газеты, потому что даже дамы следят за приключениями этого пирата…

— Пирата?

— Капитана Брайна Маккорда. Он думал, что ускользнет от нас, когда повел «Ариадну» вниз по побережью к испанскому берегу, к рыбацкой деревушке под названием Санта-Клара. Но крейсер Соединенных Штатов «Монтаук» выследил его. Произошло сражение, которому я хотел бы быть свидетелем. «Ариадна» не имела боеприпасов, ее двигатели не были полностью отремонтированы, и Маккорд попытался перехитрить наш корабль с помощью маневра и сбежать. Когда это не сработало, Маккорд развернул свой корабль и попытался протаранить «Монтаук». Но и это не удалось. Маккорд не спустил флага. Они сражались до тех пор, пока расстояние между судами не сузилось до пяти сотен ярдов. На такой дистанции, видите ли, поворотное орудие «Монтаука» стало бить очень точно. «Ариадна» получила ужасные пробоины. Одно из ядер прошло вблизи ватерлинии и попало в машинное отделение…

Рука Селены сжала перила галереи.

— А потом? — услышала она свой голос.

— «Ариадна» пошла ко дну. «Монтаук» подобрал несколько человек, но к тому времени стемнело и разглядеть людей в волнах было непросто.

— А капитан Маккорд?

Молодой человек помотал головой.

— Погиб, — тихо сказал он. — Маккорд и «Ариадна» погибли.

24

— Делу Конфедерации нанесен сокрушительный удар, — сказала Мириам Сквайер. Она сидела на террасе коттеджа, который Селена сняла в Биаррице.

Коттедж, расположенный на окраине деревни, устраивал Селену своей уединенностью и в течение последних двух недель служил ей убежищем, в котором она могла остаться наедине со своим горем.

Но сейчас неожиданно пришла Мириам, и Селена, будучи не в состоянии поделиться с ней своей утратой, была вынуждена поддерживать неторопливую беседу.

— Ах, этот ужасный капитан Маккорд, — говорила меж тем Мириам, поставив чашку. — Как подумаешь, что ты всего несколько недель назад танцевала с ним на балу у миссис Гвен… Должна сказать тебе, дорогая, было немного странно, когда ты удалилась с ним, да так рано, и больше не вернулась.

Селене пришлось отвернуться, ибо она боялась, что ее лицо может выдать глубину ее страдания. Превратно истолковав это движение, Мириам погладила ее по руке и продолжала:

— Но что правда, то правда, все эти девчонки позеленели от зависти. Любая из них отдала бы все, чтобы капитан Маккорд на нее взглянул.

— Ты серьезно?

— Конечно же да. В чем дело, Селена? Ты побледнела. А я думаю… да, я тебя еще не видела с того вечера на балу. Ты не заболела?

— Я была очень занята своими статьями. Теперь они готовы. Можешь прихватить их с собой в Нью-Йорк.

— Прекрасно, — кивнула Мириам. — Уверена, читатели будут довольны. Поскольку завтра я уезжаю, ты должна дать мне ответ относительно своей поездки в Алжир.

К своему удивлению, Селена совершенно забыла о беседе с Мириам насчет статьи о положении женщин в Алжире.

— Могу дать тебе рекомендательные письма к наиболее влиятельным французам, живущим в Алжире. И тебе не придется даже покидать столицу. Так что видишь, опасность тебе не угрожает ни в коем случае. Восстание, даже если оно и произойдет, будет не в городе, а в горах Оре, далеко в стороне. Тебе нечего бояться.