— Ладно. Гнать не будем, пусть и дальше работают. Оба. Но чтоб больше… ни-ни. Один пусть за языком своим следит, а другой за руками. И чтоб зла друг на друга не держали.

— Дело, Старшой, — кивнул Саныч. — Давайте, мужики, оба, ну…

Лёгкими необидными толчками их подняли и поставили друг против друга. Эркин впервые открыто посмотрел на Ряху, маленького, щуплого, с бледными дрожащими губами… да раз такого надо терпеть, чтобы в бригаде остаться, стерпит он, конечно, смолчит, не в новинку ему терпеть и молчать, ещё в первом питомнике выучили. И он первым протянул Ряхе руку. Ряха судорожно схватился за неё.

— Ты… того… я ж не хотел… ты не думай… — лепетал он.

— Ладно, — Эркин заставил себя говорить спокойно. — Я тоже виноват.

— И всё, — встал Медведев. — И забыли.

Как только Ряха отпустил его руку, Эркин кинулся к своему шкафчику. Скорее, он же в школу опоздает, да ещё и поесть надо, хоть чего-то у лотошников по дороге купить.

— Ты это куда, как по тревоге? — не выдержал, видя его спешку, Колька.

— В школу, — ответил Эркин, запирая замок.

И вылетел за дверь, даже не слушая, кто там чего сказал. И бегом по коридорам мимо проходных.

— Куда спешишь?

— Эй, парень, без тебя не выпьют!

Он только отмахнулся в ответ.

На улице перевёл дыхание и, проверяя себя, поглядел на часы. Если не есть и бежать, то успеет впритык. Но хоть чего-то перехватить надо. И, как назло, ни одного лотошника по дороге. Дождь их, что ли, разогнал?

В маленькой булочной-пекарне он купил себе калач. Время потерял, конечно, но устоять перед запахом горячего хлеба не смог. А бежать и жевать тоже неудобно. Ладно, если и опоздает, то ненамного.

Эркин шёл спокойно, но быстро, на ходу откусывая от ноздреватого, словно дышащего хлеба. О сегодняшнем он уже не вспоминал. Старшой велел забыть, и он забыл. Обошлось, не выгнали — и слава богу. Доев калач, он прибавил шагу. Конечно, после полной смены без обеда, да перед учёбой одного калача мало, но ничего, приходилось и хуже.

Поднимаясь по ступеням Культурного Центра, он услышал, как в глубине здания заливается звонок и хлопают двери. Всё-таки опоздал! Досадливо чертыхнувшись, Эркин сдал мокрую куртку на вешалку и побежал в класс.

Когда прозвенел звонок, А Эркина всё не было, андрей переглянулся с остальными и, показывая недоумение, пожал плечами: сам, дескать, не знаю. А ведь и в самом деле непонятно. Открылась дверь и вошла Полина Степановна. Андрей вместе со всеми встал.

— Здравствуйте, — улыбнулась Полина Степановна, — садитесь, — и села за свой стол.

И вот тут, они только тетради раскрыли, в дверь постучали.

— Да, — повернулась к двери Полина Степановна.

— Здравствуйте, — в дверях стоял Эркин. — Можно войти?

— Здравствуй, — кивнула Полина Степановна. — Проходи, садись.

Эркин сел на своё место, и Андрей передал ему его тетради и учебник.

— Ну вот, — с удовольствием оглядела класс старая учительница. — Все в сборе. Начнём.

Эркин перевёл дыхание и раскрыл тетрадь, покосился на артёма.

— Всё нормально, малец, — сказал он камерным шёпотом.

А обернувшемуся к нему Андрею кивнул с улыбкой. Переброситься словом не удалось: началась проверка домашних заданий, и стало ни до чего. Хотя Женя и сказала, что ошибок нет, но мало ли что…

Андрей работал сосредоточенно и спокойно. Всё в порядке, Эркин пришёл, в библиотеке он взял себе две новые книги, в классе тепло, и рубашка прямо на нём высохла, — ну, всё прям-таки отлично. Эркин, правда, какой-то… взъерошенный, видно, бегом бежал, ну, если у брата проблема, то любую решим. Нас теперь двое, мы — сила.

Эркин очень старался, но что-то у него сегодня не ладилось. Он то и дело ошибался, зачёркивал, исправлял. Полина Степановна уже дважды удивлённо смотрела на него. Эркин тряхнул головой, отбрасывая прядь со лба, и, сильно нажав ладонью, разгладил страницы учебника так, что хрустнул корешок. И вдруг неожиданное:

— Мороз.

— Да! — вскинул он глаза на Полину Степановну.

Она доброжелательно улыбалась ему.

— Сходи, умойся и отдышись, — и, так как он медлил, кивнула. — Иди-иди.

— Да, мэм, — еле слышно сказал Эркин, вставая.

Сказал так тихо, что для всех только губы шевельнулись, но Артём услышал и испуганно посмотрел на него. Нахмурился, перехватив этот взгляд, Андрей. Но Эркин ничего не заметил.

По непривычно тихому и пустому коридору он прошёл в туалет. Здесь тоже было тихо и безлюдно. Только сильно пахло табаком.

Эркин огляделся и решительно расстегнул рубашку. Нет, обливаться, конечно, глупо, ни солнца, ни полотенца нет, но умыться и обтереть грудь… Может, и полегчает. Он сам не понимает, что с ним.

Он умылся, надел и застегнул рубашку, и уже заправлял её в джинсы, когда за спиной стунула дверь, а в зеркале он увидел Андрея.

— Эркин…

— Что?

— Что случилось?

— Ничего, — ответил, не оборачиваясь, Эркин.

— Я же вижу, — Андрей встал рядом, и они теперь говорили, глядя друг на друга в зеркало. — Если замочить кого надо, то я…

— Уже, — мрачно перебил его Эркин.

— Чего? — оторопел Андрей. — Ты это всерьёз?

Эркин вздохнул.

— Ну, чуть не убил. Сам не знаю, как остановился.

— Уже легче, — кивнул Андрей. — Свидетелей много?

— Вся бригада.

Андрей невольно присвистнул.

— Уже хуже.

— Нет, — Эркин наконец закончил возиться с рубашкой и повернулся к Андрею. — Нет, Андрей, они… они поняли, оставили в бригаде. Они… — он невесело усмехнулся, — словом, руки мы друг другу пожали, и Старшой велел всё забыть.

— Ясненько, — задумчиво кивнул Андрей. — Ну, раз обошлось, то и забудь, — оглянулся на дверь, за которой заливался звонок и уже слышались голоса и топот ног, и тихо сказал: — Не психуй, брат, мы вместе.

И Эркин улыбнулся ему.

— Спасибо, брат.

В туалет уже ввалился плотный ком из самых нетерпеливых. Эркин и Андрей с трудом протолкались в коридор.

Как обычно в дни учёбы Эркина Женя старалась нигде не задерживаться. Магазины, всякие дела — всё потом. Алиска дома одна.

— Жень, — окликнули её.

Она обернулась.

— Люба?

— Ага, — Люба перевела дыхание. — Ты куда так бежишь? Еле догнала.

— Домой, — улыбнулась Женя. — Алиска дома одна.

— Ага, — кивнула Люба. — Загулял, что ли, твой? Да ты, Жень, не тушуйся, обычное же дело.

— Нет, — не угадала, — засмеялась Женя. — Они оба в школе сегодня.

— Ну, мужик и не такого придумает, лишь лыжи из дому навострить, — отмахнулась Люба. — Так и ты не теряйся. Инженер-то этот, Гуго, вроде, он совсем даже ничего.

— Да что вы все как сговорились! — Женя даже рассердилась на мгновение. — Не было у нас ничего и нету. Стояли и разговаривали. По делу, между прочим.

— Ну да, конечно по делу. Всем известному, — съязвила Люба. — И твой вот так за между прочим увидел и по стенке инженера размазал. Ты ж сама их разнимала. Все знают.

— Да ну вас всех, — фыркнула Женя. — Выдумали и поверили! Я-то лучше знаю, как оно было.

— Ну и ладно, — не стала спорить Люба. — И то ведь, всех не переслушаешь, иной раз такое выдумают…

И зорко посмотрела на Женю: знает ли она, слышала ли что. Но Женя просто, без каких-либо намёков согласилась, что люди много выдумывают, и дальше они шли, болтая о всяких пустяках. Люба всё выспрашивала об Андрее. А Женя не хотела так сразу говорить и дразнила Любу, не понимая намёков. И только у самого дома будто случайно проговорилась, что Андрей завтра будет в Культурном Центре, а потом собирался в торговые ряды. А то ведь Люба и в гости напросится, она настырная, ей лишь бы всё вызнать да выспросить, а дома и без гостей полно дел.

Дома, как всегда, радостный визг Алисы, неизбежные домашние хлопоты и опять полный ящик стирки. А ещё постельное пора менять. С этими пододеяльниками столько возни! Стирка даже ещё ничего, а вот сушка и глажка… Женя выгребла из ящика трусики, платьица, чулки, носки, ещё всякую скопившуюся мелочь, быстро разобрала и замочила. Её, Эркина, Алиски…. Андрей — упрямец — сам своё стирает. Трусы там и носки ладно, а рубашка… Она критически осмотрела висящую на сушку бело-голубую рубашку, решительно сдёрнула её и положила к рубашкам Эркина. Вот так! А вообще-то…