— Здесь за деньги всё, — потянула его Алиса. — А на талоны только курево.

Эркин кивнул, решив, что и после ужина успеет посмотреть. Они вошли в большой зал и встали в очередь. С порога Эркин быстро оглядывал сразу и просторное, и тесно заставленное столами и стульями помещение. Ага, понятно: даёшь талон и получаешь поднос с едой. И уже идёшь на место. Столы на четверых и шестерых. Удачно. Женя отправила Алису занять им во-он тот стол, на пятерых, поняла? И достала два голубых талона. Достал свой талон и Эркин. Очередь двигалась быстро. Он приготовился помочь Жене управиться с двумя подносами, но Женя, подавая талоны, сказала толстой румяной женщине в белом халате.

— Один поднос.

Та понимающе кивнула и быстро переставила тарелки, оттолкнув опустевший поднос назад к двум девушкам, тоже в белом, быстро накладывавшим еду и расставлявшим тарелки и стаканы на подносы. Принимая талон от Эркина, женщина окинула его зорким, всё замечающим взглядом.

— Новенький, что ли? — и, не дожидаясь его ответа, спросила Женю, осторожно поднимающую уставленный поднос. — Твой никак?

Женя счастливо кивнула.

— Ну, бог в помощь, — улыбнулась толстуха, подавая Эркину поднос.

Он поблагодарил кивком, и хотел поменяться подносами с Женей — ей же тяжело — но Женя уже шла к столу, за которым вертелась, гордо оглядываясь по сторонам, Алиса. Маша и Даша уже расставили свои тарелки. И Даша помогла Жене, взяв её поднос. Эркин быстро составил на стол своё и отобрал подносы у Даши.

— Вон туда, — показала ему Даша, — на тот стол.

Эркин отнёс и положил их подносы на маленький столик в углу, где уже громоздилась неровная небрежная стопка, секунду подумал и, быстро подровняв её, пошёл обратно. Сел на своё место. Он оказался на торце, между Женей и Дашей. Большая тарелка с макаронами и мелко нарезанным мясом, два больших толстых куска хлеба и стакан горячего чая, накрытого круглой булочкой. Живём! Он вдруг ощутил, что голоден. Ну да, считай, как утром кофе у Мартина попил, так и не ел больше.

Они уже ели, когда у их стола остановился с подносом в руках парень. Он сначала пошёл было к свободному стулу, но, увидев Эркина, замер на месте. Эркин сразу узнал его. Значит, всё-таки пустили. Как его называл офицер? Флинт? Да, так. Ну-ну, посмотрим. Маша и Даша насмешливо фыркнули над растерянностью парня. Тот густо покраснел и… решительно поставил поднос. Эркин продолжал есть, сохраняя невозмутимое выражение. От соседних столов тоже поглядывали на парня с насмешкой. Эркин, ещё стоя в очереди, заметил: если здесь кто и не любил цветных, то держал это при себе. Расслабляться, конечно, ещё рано, но… а вон ещё цветные, два негра, мулатка, ещё кое-где мелькают. Ничего, с этого… Флинта быстро спесь собьём. Пусть только трепыхнётся.

Женя заставила Алису доесть макароны и хлеб и только тогда разрешила ей взяться за чай.

— Эркин, тебе не будет голодно? Возьми у меня, мне много столько.

Эркин мотнул головой и изобразил, что доедает через силу. Женя недоверчиво улыбнулась, но не стала спорить. Эркин взял стакан и с наслаждением отхлебнул. Хороший чай. Не такой, как дома, конечно, но лучше, чем в тюрьме. И сладкий.

В столовой ровный неумолчный, но и не слишком громкий шум голосов. Русская речь с изредка вплетающимися английскими словами. По напряжённой позе и застывшему лицу Флинта Эркин догадался, что русского тот совсем не знает. Чего ж тогда уехать решил? Не иначе, как на хвосте у него висят. Ну, это его проблема.

Если бы не Флинт, Эркин бы помог с уборкой, но Маша мигнула ему, и он остался сидеть, пока она собирала и относила грязную посуду. Встали все разом и не спеша пошли к выходу, оделись. Эркин подошёл к прилавку и достал белый талон, молча протянул его продавщице. Она так же молча взяла у него талон и дала пачку сигарет. Эркин сунул её в карман куртки и достал бумажник. Он сразу решил взять печенья, но растерялся от незнакомых обёрток. Подошла Женя и мягко взяла его за локоть.

— Ты что? Эркин?

— Вот. Хочу купить, — он улыбнулся какой-то новой незнакомой ей улыбкой. — И не знаю, что.

— Эрик, — сразу вмешалась Алиса, — ты вот это возьми. Оно с изюмом.

— Алиса! — возмутилась Женя.

Но Эркин уже протягивал продавщице деньги. Она подала ему прозрачный пакетик и отсчитала сдачу. Алиса потянулась к пакетику, но, поглядев на лицо Жени, вздохнула и спрятала руки за спину. Эркин убрал деньги в бумажник и засунул его во внутренний карман куртки. Хрустнул конверт, он вспомнил о письме, но тут же снова забыл. Успеется. Джексонвилль остался позади, и всё, что там было, пусть тоже… Не хочет он сейчас ни думать, ни говорить о Джексонвилле. Пакетик с печеньем он отдал Жене.

Они шли к бараку, и Женя говорила, что завтра она возьмёт в камере хранения его мешок, сегодня уже опоздали, она как-то не сообразила сразу, они, как все, оставили себе самое необходимое, а остальное сдали на хранение, в комнатах и так тесно, и вообще, чтобы в соблазн не вводить, и он возьмёт себе, что нужно, скажем, три смены, а остальное сдаст обратно. Эркин кивал. Да, конечно, они так и сделают. Было так странно, что он идёт рядом с Женей при всех, и никого не надо бояться…

Снова пошёл дождь, и видимо от этого быстро стемнело. Он дошёл с ними до их комнаты. Женя сразу стала переодевать Алису, по лицу женщины, заглянувшей за каким-то пустяком в комнату, Эркин понял, что ему пора уходить, и встал с кровати Жени.

— Я… я пойду?

— Да. Алиса, я приду, чтобы была готова.

Женя вышла с ним на крыльцо.

— Ох, Эркин, неужели это правда? Что мы вместе, — она негромко рассмеялась. — Даже не верится.

Он стоял перед ней, комкая в руках шапку.

— Я… я не знаю, что сказать… Женя, я не верю… я проснусь сейчас…

Женя обняла его и, потянувшись вверх, поцеловала в щёку.

— Это не сон, Эркин.

И снова по этому скользящему, гладящему кожу поцелую он узнал Женю. У него дёрнулись, задрожали кубы. После всего, после… она поцеловала его?! Судорога сжала горло, и он только молча смотрел на неё. Женя погладила его по плечу.

— Ты устал, иди спать. Спокойной ночи, Эркин.

Эркин молча кивнул: говорить он всё ещё не мог. И повернуться, уйти, оставить её… тоже не мог. Женя поняла это и сама повернула его и даже в спину подтолкнула.

— Иди спать, Эркин. Завтра тоже будет день.

Ослушаться он не посмел. Но через два шага оглянулся. И увидел, как за Женей закрылась дверь барака. Скомканной шапкой он вытер лицо и пошёл к мужскому бараку. Странно: ничего не делал, а устал…

У крыльца стояли в кружок и курили мужчины, почти всех он уже видел, только имена не все помнит. Увидев его, они чуть-чуть разомкнули круг, и Эркин понял. Он встал рядом и достал сигареты. Здесь курили, не передавая по кругу, а каждый свою. Эркин вытащил одну себе и передал пачку соседу. Обойдя круг, она вернулась полупустой. Он сунул её в карман и жестом попросил прикурить. К нему протянулись сразу две руки с зажигалками, и Эркин ухитрился прикурить сразу от обеих.

— А скажи, как льёт.

— Да, теперь надолго.

— Осень.

— А снега не дождёшься, — тоскливый вздох.

— Прошлой зимой был, — вступил в разговор Эркин, стараясь говорить, как можно чище.

— Был, да не лежал, — возразил тосковавший о снеге.

Разговор о погоде, о всяких пустяках. Прошлое все отсекли и о нём говорить пока не хотели, а о будущем… только гадать. Докурив, разошлись.

Войдя в свою — уже свою! — комнату, Эркин застал Анатолия и Романа спящими, Кости не было, а вот ещё двое, днём он их не видел. Один — смуглый и черноволосый, на первый взгляд даже не примешь за белого — сидел на своей кровати и читал газету. А второй — стриженый наголо, со шрамом на подбородке — лежал и курил, глядя в потолок.

— А, новенький, — оторвался от газеты смуглый.

Эркин кивнул, снимая куртку.

— Я — Фёдор или Тедди, если хочешь.

— Эркин Мороз, — уже привычно представился Эркин.

— Мороз — это пойдёт, — кивнул Фёдор.