113

ПСРЛ. Т. 41 (Летописец Переяславля Суздальского). С. 43.

114

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 79–80.

115

Согласно помещенному в «Повести временных лет» некрологу, Ярослав жил «всех лет 70 и 6» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 162), следовательно, летописец исходил из его рождения в 978 г. Рассказывая о вокняжении Ярослава в Киеве, летописец сообщает его тогдашний возраст: «лет 28» (там же. Стб. 142). Очевидно, это ошибка, которая исправляется по спискам летописи, бывшим в распоряжении В.Н. Татищева; должно было читаться: «лет 38» (Татищев. Т. 2. С. 74, 238). Подробнее см.: Карпов А.Ю. Ярослав Мудрый. М., 2001. С. 14, 459–460, прим. 3–7.

116

Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. С. 274–276.

117

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 299–301.

118

См., напр.: Пресняков А.Е. Лекции по русской истории // Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской истории. М., 1993. С. 338–339; Толочко А.П. Князь в Древней Руси… С. 31.

119

Татищев. Т. 1. С. 113; Т. 2. С. 228 (со ссылкой на польского историка XVI в. М. Стрыйковского).

120

ПСРЛ. Т. 1. Сгб. 78.

121

Там же. Стб. 79–80, 121. А.А. Шахматов обратил внимание на то обстоятельство, что Ипатьевский и Академический списки «Повести временных лет» опускают имя второго, младшего Мстислава, оставляя старшего, который в перечне сыновей Рогнеды назван раньше Ярослава. Однако известный князь Мстислав Владимирович Тьмутороканский был именно младшим братом Ярослава; следовательно, поправка указанных летописей неверна (Шахматов А.А. Разыскания… С. 136; Повесть временных лет. Изд. 2-е. С. 451). Станислав назван вместо младшего Мстислава в статье 980 г. Софийской Первой, Новгородской Четвертой и других летописей, а также в приписке к соответствующему тексту Ипатьевской летописи в Ипатьевском списке.

122

Татищев. Т. 2. С. 228. Иоакимовская летопись — Татищев. Т. 1. С. 113. Имя Василько — например, в Рогожском летописце XV в. (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Пг., 1922. Стб. 16).

123

О браке не названной по имени сестры Ярослава Владимировича и польского князя Казимира I Восстановителя сообщает «Повесть временных лет» под 1043 г. (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 154–155; дата не точная — скорее всего, брак состоялся в 1039 г.). Латинские источники называют имя русской княгини — княжеское Добронега (у Длугоша — Доброгнева) и христианское Мария. Умерла Добронега в 1087 г. (см.: Щавелева Н.И. Русские княгини в Польше // Внешняя политика Древней Руси. Юбилейные чтения, посвящ. В.Т. Пашуто. М., 1988. С. 117–122; «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI–XIII вв. М., 1987. С. 70, 211). Учитывая дату рождения Казимира (1016 г.), исследователи иногда полагают, что Добронега могла быть дочерью не Владимира, а его сына Ярослава, или же появилась на свет в последнем браке Владимира, уже после кончины Анны (см.: Пчелов Е.В. Польская княгиня — Мария Добронега Владимировна // Восточная Европа в древности и средневековье. Древняя Русь в системе этнополитических и культурных связей. Чтения памяти В.Т. Пашуто. М., 1994. С. 31–33). Однако разница в возрасте едва ли могла служить препятствием для династического брака. О том, что Феофана, супруга новгородского посадника Остромира, скорее всего, также являлась дочерью Владимира и Анны, см.: Поппэ А.В. Феофана Новгородская // Новгородский исторический сборник. Вып. 6 (16). СПб., 1997. С. 102–120.

124

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 81.

125

Линниченко И.А. Взаимные отношения Руси и Польши до половины XIV ст. Т. 1. Киев, 1884. С. 77–78; Назаренко А.В. Русь и Германия… С. 132–133.

126

См., напр.: Королюк В.Д. Древнепольское государство. М., 1957. С. 130; он же. Западные славяне и Киевская Русь в X–XI вв. М., 1964. С. 75–100. О проблеме Червенских градов см.: Исаевич Я.Д. «Грады Червенские» и Перемышльская земля в политических взаимоотношениях между восточными и западными славянами (конец IX — начало XI в.) // Исследования по истории славянских и балканских народов. М., 1972. С. 118–122; Назаренко А.В. Русь и Германия… С. 114, 132–133.

127

Высказывавшееся в литературе предположение о том, что указание на принадлежность Польше Червенских градов есть позднейший домысел переписчика, по-видимому, неосновательно. Реконструируемая при таком предположении первоначальная фраза («Иде Володимер и зая грады Перемышль, Червен…») явно неполна, поскольку во всех случаях летопись точно указывает, против кого именно был направлен тот или иной поход Владимира. А.В. Назаренко предположил, что военные действия против Древнечешского государства начал еще летом 977 г. князь Ярополк Святославич (Русь и Германия… С. 119; см. также прим. 7 к главе 4, где я отмечал шаткость этого предположения). Поход Владимира, продолжившего в целом политику брата, был направлен «еще и против Польши»; позднейший редактор летописного текста посчитал, что Червенские города, занятые в результате этой войны, полякам и принадлежали (чего на самом деле не было) — он и добавил отсутствовавшее в его источнике уточнение: «грады их». (Там же. С. 132–133.) Но это предположение ничего принципиально не дает, поскольку и предполагаемый А.В. Назаренко первоначальный текст («Иде Володимер к Ляхом (вариант: «на Ляхы». — А. К.) и зая грады Перемышль, Червен…») однозначно свидетельствует о том, что в представлении автора-летописца Червенские грады все-таки находились под контролем именно Польши.

128

Buczek К. Polska powdniowa w IX i X wieku // Małopolskie studia historyczne. 1959. T. 2. S. 23–48.

129

Согласно общепринятому мнению, именно о походе князя Владимира 979/981 г. «к Ляхом» вспоминал галицкий летописец XIII в., составитель Галицко-Волынской летописи. Рассказывая об участии галицких князей Даниила Романовича и его брата Василька в междоусобной войне, разгоревшейся в Польше в 1227 г. после смерти Лешка Белого (русские князья осаждали польский город Калит), летописец патетически восклицает: «Иный бо князь не входил бе в землю Лядьску толь глубоко, проче (кроме. — А. К.) Володимера Великаго, иже бе землю крестил» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 758; см.: Линниченко И.А. Указ. соч. Т. 1.С. 80; Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. С. 308; Назаренко А.В. Русь и Германия… С. 132–133; и др.). Легендарным признал это известие А.Б. Головко (Древняя Русь и Польша в политических взаимоотношениях X — первой трети XIII в. Киев, 1988. С. 13), не приведший, однако, аргументов в пользу своей точки зрения. Но исследователи не обратили внимания на то, что галицкий летописец в любом случае ошибался. Хорошо известно, что «толь глубоко», и даже гораздо глубже, заходил в Польскую землю правнук Владимира Святого князь Владимир Мономах; по его собственным словам, он воевал «за Глоговы, до Чешьскаго леса» (Поучение Владимира Мономаха — ПСРЛ. Т. 1. Стб. 247; об этом походе, совершенном по велению тогдашнего киевского князя Святослава Ярославича Мономахом и его двоюродным братом Олегом Святославичем, летопись рассказывает под 1076 г.; см.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 199). Правда, Владимир Мономах воевал не против поляков, а наоборот на их стороне, против враждовавших с поляками чехов (см.: Кучкин В.А. «Поучение» Владимира Мономаха и русско-польско-немецкие отношения 60–70-х гг. XI в. // Советское славяноведение. 1971. № 2. С. 21–34). Но ходил-то он именно в Польскую землю («Та посла мя Святослав в Ляхы»), а как раз на это обстоятельство обращал внимание галицкий книжник. Очевидно, что летописец галицкого князя Даниила Романовича, прямого потомка Владимира Мономаха, не мог не знать об этом военном предприятии. Я полагаю весьма вероятным, что «Владимир Великий» статьи 6737 г. Галицко-Волынской летописи — Владимир Мономах, но не Владимир Святой. Впоследствии, однако, он был отождествлен с Владимиром Святым, результатом чего и стало уточнение редактора-летописца: «иже бе землю крестил».