- Дело серьезное, наставить на путь праведный, по твоему мнению ее уже никак нельзя? – возвращая очки на положенное место, хмуро посмотрел проповедник на Сэма.

    - Дьявол навсегда поселился в ее теле, и единственное что мы можем сделать, это уберечь людей из города, от встречи с ней.

    - Юная…?

    - Ей не больше двадцати, мистер Гарри, хотя так кажется из-за косметики, может ей около восемнадцати.

    - Бедное дитя… - мужчина, погрузившись в мысли, завис над листками с заготовленной речью. А тем временем зал уже заполнялся прихожанами. – Совсем еще ребенок. Но ничего не поделать, придется изгнать дьявола из ее тела.

    - Я думал мы... уничтожим ее! – горечь разочарования наполнила душу Сэма. – Ее не спасти, правда, если бы вы только видели ее глаза, в них порок, злоба!

    - Тише, тише, мой друг. Ты как архангел Гавриил, рвешься в бой. – мужчина тепло улыбнулся, помахав кому-то из пришедших в церковь. – Мы изобличим дьявола, явив лицо его, жителям коммуны. Привези ее сюда, только сделай все тихо, чтобы никто из тех грешников – зовущих себя стражами порядка, не увязался за тобой.

    - Я все понял, мистер Гарри. К вечеру она будет у вас. Думаю проповедь, я сегодня пропущу?

                                                                        ***

                                                                                                                          Суббота. Полдень.

    В то время как Сэм Уокер, беседовал с мистером Гарри, и рассказывал ему о своей удаче относительно поисков девушки из интернета, Анна Уоррен возвращалась домой после тяжелой рабочей ночи. Сбежав из ночного клуба, где как она догадалась, ее ждала западня, Анна отправилась в бар через два квартала. Народу битком, ей удалось заработать за два часа сто пятьдесят долларов. Но на этом трудолюбивая девушка не остановилась и сделав перерыв на кофе и сигареты, Уоррен отправилась в следующее среднестатистическое питейное заведение. И снова удача – больше двухсот баксов. Если приплюсовать заработанные за ночь триста долларов к уже накопленной ею сумме, в общем, у нее выходило что-то около десяти тысяч долларов. Весомая цифра для простого человека с общепринятыми потребностями, но не достаточно большая для Анны. Точнее для того человека, для которого она собирала эти чертовы бумажки.

    Обстоятельства. Всегда разные. Не всегда преодолимые.

     Ее тело не достаточно окрепло, после нанесенных громилой побоев и ночи на бетонном полу. Анна периодически возвращалась к вопросу, засевшему в мыслях – бывает ли так с кем-то еще? Просыпался ли кто-то в этом мире униженным и разбитым во всех смыслах. Когда подобное произошло с тобой, ты думаешь, что одинок.

    Лестничные пролеты и она уже внутри своей квартирки. Все опять вернулось на сто восемьдесят градусов назад. Анна ощутила непреодолимую неприязнь к месту своего обитания. Захламленная коморка. Грязный подвал. Притон для грешных воспоминаний. Только не дом! Стянув помятое платье через голову, и бросив его где-то у входной двери, Анна прошла в комнату и обессилено рухнула на диван. Ребра заныли. Ей не было никого дела до боли, стыда и прочих стандартных чувств. В какой-то момент, не замеченный ею самой, весь эмоциональный фон характеризующий Анну как обычного живого человека, куда-то испарился. Произошло отмирание, окаменение души. Она стала жить для цели -  благой - но к ужасу, кажущейся с каждым днем, с каждым новым клиентом все не достижимей. А ведь если бы не судьба, если бы не неведомый божий план (в ее понимании глупый и жестокий), Анне Уоррен не пришлось бы с диким остервенением зарабатывать деньги, торгуя своим телом.

    Пять лет назад Анна родила девочку и, не смотря на трудности, оставила ребенка. А после, страшный диагноз… метания в поисках денег на операциию… тысячи дней разочарования и решение отправить дочку вместе с ее бабушкой подальше от родного города. Анна уже тогда знала – молва за считанные дни облетит маленький городок, она не хотела, чтобы ее кроха с ранних лет впитывала грязь, которую в скором времени выльют на нее. Малышка и мать Анны, перебрались в другой штат, поближе к сердечнососудистому медицинскому центру, в котором девочка еженедельно проходила обследования.

    Плата за жилье, пропитание, анализы и прочее, прочее, от чего у небогатых людей кружится голова. Все это были тяжелые и отнимающие силы и веру, мысли, поэтому Анна Уоррен бежала от них, заставляя себя не забывать, ради чего сегодня ночью она вновь ляжет в постель к чужому мужчине. И ей не будет стыдно. Если бы только те, из числа ее знакомых, кто судачат о ней по углам, узнали, почему Анна торгует телом, они бы замолчали, прикусили свои острые языки. Правда - никому не нужна? И черт с ней!

    Анна, встряхнув головой, словно пожелав раскидать по комнате надоедливые мысли, прошла в ванную и встала под струи обжигающей воды. Она смывала грехи, которые не могут быть смыты обычной водой из-под крана. Задержавшись, принимая горячий душ, девушка не услышала надрывающегося в гостиной телефона, а когда она вышла из ванной, не сразу увидела пропущенный звонок от родных.

    Молнии бывают разные. Острые и тонкие, как иглы, или же рвущие небо, словно огромные тесаки. Но объединяет их одно – молния пугает. Пропущенный звонок для Анны Уоррен, стал самой страшной грозой в ее жизни. Она, дрожа от испуга, держала в онемевших руках телефон, даже не имея сил поднести его к уху. Дочка мертва. Вот что за мысль барабанила в голову, как маньяк желающий ворваться в дом. Анна тут же представила самое худшее – ее крошка лежит в маленьком гробике, на ней кукольное платьице нежного розового цвета, ручки по взрослому сложены на груди, а великолепные золотистые кудряшки обрамляют бледное личико. Черты напоминают кукольные, и это пугает больше всего. Ее дочь – больше не ее дочь. Анна не уберегла…

    - Говори…! – будто прося исполнить приговор над собой, повелела девушка.

    - Я звонила, почему ты не ответила? Не важно. Ей стало хуже, и нам посоветовали немедленно сделать операцию.

    - Мама… Она жива? Она еще жива? Мама, не молчи, я еле дышу!

    - Анна, она просит, чтобы ты приехала, она скучает по тебе. Возвращайся. Возьми все что успела накопить и приезжай к нам. Если тебя не будет в течении двух дней… Приедешь ты только чтобы проститься.

    - Я понимаю. Уже через пару часов у меня будет билет, а завтра утром я буду у вас.

    - Спеши, Анна… подожди, тут кое-кто тянет ручки к телефону… Мамочка? Мама, ты приедешь? Я тебя очень жду и бабушка!

    Задыхаясь от камня, застрявшего в горле, Анна отключила телефон и зажмурилась изо всех сил, не давая предательским слезам вырваться из глаз. Только не плакать. Не плакать! Плакать она будет потом, от счастья, когда увидит свою дочку, когда спасет ее! А пока нужно быть сильной и торопиться.

    Натянула мятый спортивный костюм. Паспорт, часть денег спрятанных в пластиковый мешок, ком из вещей сваленный в чемоданчик на колесах. Самое необходимое. У Анны было такое чувство, будто бежит из горящего дома, из которого бы нужно уходить осторожно, без паники, но в котором точно нельзя надолго оставаться.

    Спешить к дочери. Спасти ее!

    Забыв закрыть входную дверь, девушка выскочила на лестничную площадку, волоча за собой в одно мгновение ставший невыносимо тяжелым чемодан. Воздух вокруг нее был густым, сжимающим своей тяжестью легкие. И чудовищное ощущение беспомощности все сильнее давило на уставшие плечи Анны Уоррен. Она спустилась до второго этажа, когда ей показалось, что в темноте парадной кто-то есть. Луч солнца, пробившийся через крохотное окошко, скользнул по чьей-то спине, но Анна отбросила тревогу в сторону. Последние ступеньки, вот колеса чемоданчика брякнулись о бетонный пол, и девушка уже потянулась к ручке двери ведущей на улицу, как вдруг спина онемела от острейшей боли. Сначала она подумала, что напоролась на что-то острое, а когда резко развернулась в темноте, череп взорвался оглушительным болезненным гулом. Выпустив ручку чемодана, она повалилась на пол, пытаясь не удариться головой, выставив вперед руки, но сознание отключилось до того как она приземлилась…