- Девка из интернета не пришла? – смущенно косясь на разодетых барышень в толпе у клуба, поинтересовался Шуберт.
- В том-то и дело, она там была! Только вот мы ее упустили, хороша гадюка, изворотлива, сумела нас отвлечь от себя. – сплюнув, ответил Сэм. Он сосредоточенно всмотрелся в толпу, выбирая подходящих попутчиков.
- И что теперь? Валим домой? – переминаясь с ноги на ногу - словно вес собственного тела клонил его к земле - боясь показать усталость, подал голос Стамбул.
- Домой сегодня мы вернемся поздно. Ту потаскуху из клуба, что от нас удрала, мы еще найдем, а пока разберемся с чудиком из клуба.
- Но мы ведь его и так напугали, ты ему даже ухо порвал.
- Это было только начало. Вот, идем за этой компанией, не поднимайте лиц.
Приклеившись к сборищу молодняка, только что пропущенного охранниками, троица из коммуны снова оказалась в стенах танцевального заведения.
***
Когда Джонни было семь, его впервые ударили, бабуля сказала, что все наладится со временем, что это пройдет. Когда в пятнадцать Джонни проколол нос и явился с блестящей сережкой в школу, парни из старших классов подкараулили его и отпинали с такой ненавистью что сломали два ребра. Прибежав в больницу утишать друга, Тиффани сказала – все наладится, так не будет продолжаться вечно. Но… сколько бы времени не проходило, этому нет конца.
Он не любил грустить на тему вечного отторжения общества, своей неполноценности и уродливости в глазах большинства людей. Ох, как не любил. По этому Джонни Рики Звезда просто убеждал себя в том, что все плохое что произошло, случилось не с ним. Этого как бы и не было вовсе. Так проще. Спокойнее. Джонни предпочитал думать о теплых воспоминаниях, наполняющих сердце радостью. Да в его жизни были не только темные моменты! Было и много прекрасных, великолепных мгновений. Например, он часто вспоминал как давным-давно, когда ему было не больше десяти, у мамы наступило улучшение и она на короткое время (но такое счастливое для него) была такой, же обычной, как и все другие мамы. Она никому, не сказав (бабуля и дедуля строго присматривали за ней, даже когда женщине почти стукнуло тридцать) забрала сына из школы, и они отправились в парк развлечений к северу от города. Отличное место. Отличное воспоминание. Тогда мама Джонни не отпускала его руку, они гуляли по территории парка, блуждая от одного аттракциона к другому, катались, визжали от счастья, ели сладкую вату и запыхавшись после часовых увеселений, пили колу из холодных банок в тени огромного вяза. У тысяч и тысяч детей по всему свету наберется с десяток таких памятных вывозок в парки развлечений, кинотеатры, и кафе, но у Джонни воспоминание о дне с матерью в полном счастье, было только одно. И парень это ценил, и был благодарен, что господь помог ему в этом.
Пусть религиозные фанатики, глупцы и прочие-прочие, твердят, что господь его ненавидит, что в его глазах он ничтожен, но он-то знает, что это не так. Господь никогда его не оставлял. Вел. Защищал. Джонни был в этом так же уверен, как и в том что «Завтрак на Плутоне» самый лучший фильм на земле.
Счастливые воспоминания… если задуматься по настоящему, их наберется целый грузовик, главное продолжать накапливать. Они с Тиф (им еще очень далеко до совершеннолетия) невероятным способом проскальзывают в кинотеатр на сеанс фильма ужасов, они так рады и хохочут, что испуганные происходящим на экране зрители, оборачиваются на двух подростков и тоже начинают улыбаться.
Джонни впервые целуется с парнем, все внутри него дрожит от возбуждения и страха, тот, кто прижимается к нему губами, по-настоящему нравится, Джонни думает, что это любовь и хочет остановить мгновение.
С приятелями из гей тусовки, залившись пивом, катятся по скоростному шоссе, и ветер дико треплет длинные волосы повзрослевшего парня, высунувшегося из люка в крыше.
А еще впервые Джонни садится на велосипед. Проиграв в карты, бегает по улице голым. Первый оргазм… и много-много другого, чего он постарается никогда не забыть.
В туалете ночного клуба, куда он отправился сразу после ухода безумной троицы, горят голубые флуоресцентные лампы, вытянувшиеся по всей длине пола. Цвет будто гаснущего неба, красиво расползается по черному кафелю.
Джонни открыл холодную воду и промыл поврежденное ухо, сережку спрятал в карман джинс, он обязательно вденет ее обратно, как только рана затянется. Будет больно конечно…
Он не заплакал, хотя обидно было до ужаса, а ему ведь уже за двадцать, даже думать о слезах ему стыдно. Хотя как он когда-то решил: слез стыдятся только те, кто плачут по пустякам. А его свобода это не пустяк. Закончив с ухом, он принялся оттирать пятна крови с одежды, затем сунул провонявшую пивом голову под кран.
Зачем он облил меня? Размышлял про себя Джонни Рики. Неужели всего-навсего прощальный жест? Эти мысли были глупостями, он вообще не должен об этом думать, но почему-то сомнения возвращались в голову. Он встряхнул мокрыми волосами, как обычно поступают намокшие псы и уже направился к сушилке для рук, когда внутри все оборвалось от мысли: это уловка. Они выманили меня!
Джонни метнулся к выходу из туалета, но дорогу ему преградили трое парней, уже ставшие знакомыми. Тот, кто был у них главным, коротко стриженный худощавый юнец, смотрел на Джонни Рики пожирающим взглядом. Глазами, откусывая от него по кусочку. Кровь холодела в жилах, от этого звериного взгляда, когда понимаешь что его обладатель, представляет как расправляется с тобой.
Джонни отступил назад на пару шагов, еще не определившись, толи просто стоять и молчать, ожидая их действий, или попытаться сбежать. Нет, они не дадут ему сбежать. Сможет ли он дать отпор? Сам Джонни Рики в этом сильно сомневался, он никогда не умел давать сдачи, причинять кому-то боль, тем более физическую. Но сейчас он в буквальном смысле должен соблюдать закон выживания.
- Какого черта вы ходите за мной? Ни один из вас не в моем вкусе – позволил Джонни себе непростительную дерзость, почти роковую.
Оскал коротко стриженого – считавшийся за улыбку – медленно сполз с губ, и в холодных серых глазах взорвалась темнота, означавшая только ненависть. Он бросил свое тело вперед с молниеносной скоростью хищника, и тяжелый удар ноги пришелся Джонни в грудь.
Парень, задохнувшись, полетел назад и с грохотом провалился в открытую туалетную кабинку. Падая спиной на мраморный ободок унитаза, он успел стукнуться локтем и левым боком. Тело вмиг вспорола боль, звенящая и разжигающая крик отчаяния, но крик провалился куда-то в глубину горла. Джонни лихорадочно пытался собрать хаотичные мысли, рассыпавшиеся в голове, осознать, что произошло и как ему быть дальше, но нестерпимая боль в груди ослепительной вспышкой поразила его сознание. Кажется, он попытался подняться, параллельно пытаясь схватить хотя бы глоток кислорода, но малюсенькое помещение кабинки ходило ходуном, не давая ему возможности спастись.
В западне. Мелькнули слова.
В тусклом отражении света напольных ламп, возник человек, за ним еще две фигуры: большая и поменьше. Сердце Джонни совершило невероятный скачок, кажется, достав до самой головы, и он искривил рот в беззвучном мучительном крике, когда понял, что фигуры двинулись к нему. Его тут же схватили за волосы, дернули вниз и в затылок пришелся чей-то невыносимо тяжелый удар, породивший темноту в голове. До него доносились обрывки фраз, по голосу он узнал, что это кричит главарь: