Ко дню отъезда число наше пополнилось еще двумя лицами. Нанят был один рабочий, Варфоломей Пустовит, молодой человек, уроженец Киевской губ., пришедший на Дальний Восток переселенческим ходоком; и кроме того, В. Н. Тюшов убедил, хотя и с трудом, поехать с нами в качестве проводника Спиридона Атласова из Сероглазки.

   Переезд через залив на берег Тарьи был возможен 5 июня благодаря тому, что управляющий делами Камчатского торгово-промышленного общества В. К. Вильдеман любезно согласился доставить наш груз на большом кунгасе, буксируемом паровым катером, а самих нас -- на лодке за кунгасом.

   Перед началом работы я, насколько мог, выделил Л. Г. Раменского, снабдив его двумя анероидами, двумя психрометрами, глубоководным термометром Negretti-Zambra, термометрами-пращами, родниковыми и минимальными, буссолью, нивелиром Вагнера, эклиметром, драгой, планктонными сетками, торфяным буром, приборами для собирания ила и грунта со дна водоемов, двумя фотографическими камерами (9x12 и 13x18) и надлежащей посудой. Кроме того, от К. Д. Логиновского он получил в пользование легкую казенную шлюпку, а от меня -- единственного пока рабочего, которого удалось нанять в Петропавловске, В. Пустовита. Л. Г. Раменский собирался главное свое внимание отдать изучению водных бассейнов, которых так много в районе Авачинской губы.

   Мы переехали эту последнюю в чудную погоду, следуя целым караваном: впереди -- паровой катер, за ним кунгас с грузом, затем гуськом три лодки. Я ехал в лодке с С. Н. Поршняковым, геологом С. А. Конради, направлявшимся в Паратунку на один-два дня в поисках за лошадьми, Г. Т. Подпругиным и двумя членами Приамурского военно-окружного суда Б. А. Ренгартеном и М. С. Латернером. Г. Т. Подпругин -- одна из достопримечательностей Петропавловска и Камчатки вообще. Он переселился сюда еще при Завойко, около 1850 г., был участником обороны Петропавловска в 1854 г., основал значительное торговое дело и славился долгое время как выдающийся охотник на медведей. Мне говорили, что он первый пустил в ход магазинные карабины Винчестера. У него полное хозяйство в Паратунских ключах и торговый склад в гавани; каждую зиму Подпругин совершает торговое путешествие в глубь страны ради скупки мехов. Об его оборотистости и умении зашибить деньгу ходят в Петропавловске многочисленные анекдоты. Теперь, по-видимому, он пригласил Б. А. Ренгартена и М. С. Латернера к себе в Паратунку покупаться в ключах. Последнее составляет обязательный номер для лиц, приезжающих в Петропавловск; без этого знакомство с последним считается неполным.

   M. С. Латернер за несколько дней до нашего прибытия в Камчатку вышел на "Шилке" на Анадырь {М. С. Латернер, художник-любитель, пробирался на мыс Дежнева для эскизов к проектируемому во Владивостоке памятнику казаку-мореплавателю С. Дежневу.}, но несколько севернее Камчатского мыса встретились льды, которые, внезапно надвинувшись, протаранили пробоину в носовой части и сорвали руль; попытки заменить последний домашними средствами не имели успеха, и войти в Ворота Авачинской губы сделалось крайне трудно, так что "Шилка" несколько раз невольно миновала их, хотя в конце концов все-таки преодолела все затруднения и достигла Петропавловска без посторонней помощи.

   Во время переезда перед нами последовательно развертывалась панорама окрестностей. Особенно выделялся Быстринский хребет, протянувшийся от р. Авачи до Начикинского озера. На ярком летнем солнце снега его отливали всеми красками радуги. Показалась вправо огромная одинокая скала, как бы оторванная от соседнего скалистого мыса, -- это мыс и камень Козак. Скрылась вправо же низкая лайда устьев Авачи и Паратунки, а слева длинный, невысокий, хотя и гористый мыс Артушкин открыл вход в Тарьинскую бухту.

   Согласно исследованиям Дитмара и Богдановича, мы должны рассматривать Тарьинскую бухту как остаток большого провального кратера, размытого водой ("кальдера") и залитого затем волнами моря. Последний остаток вулканической деятельности в нем -- это маленький лавовый островок Хлебалкин, расположенный почти прямо против входа, у Сельдевой бухточки, на берегу которой еще стоят здания консервного завода Компании, брошенного из-за невыгодности самого дела. Горы, окружающие Тарьинскую бухту и образованные вулканическими породами (андезитом, базальтом и пр.), могут быть хотя бы отчасти рассматриваемы как отдельные зубцы разрушенного кратерного кольца.

   Мы высадились у начала тропы, ведущей к Ближнему озеру (а не против Дальнего, как следовало по нашему плану, так как не мы направляли паровой катер, а он нас). Кунгас не мог из-за прибоя подойти к берегу, и пришлось перевозить груз на маленькой лодке. После выгрузки паровой катер вернулся в Петропавловск, Подпругин с членами военно-окружного суда и С. А. Конради ушли в Паратунку, а мы разбили лагерь за береговым валом у землянки и начала тропы. Палатки мы поставили у внутренней подошвы берегового песчаного вала -- там, где его откос спускается к небольшому, узкому, но длинному луговому болотцу. Если здесь стать лицом к суше, то направо идут невысокие горы с мягкими очертаниями, сходящиеся к горе Кихчик, сторожащей устья Паратунки и заканчивающейся мысом Козак. Прямо перед собой видишь долину Ближнего озера, полевее высится сопка Ближнего озера -- один из предполагаемых зубцов древнего кратера, затем глубокое понижение долины Дальнего озера, а еще левее -- большой массив Колдуновской сопки Дитмара, или, проще, сопки Дальнего озера. Еще далее - Сельдевая бухточка, окруженная невысокими горами, и далее до океана -- все горы вплоть до Ягодной бухты.

   У стоянки я прежде всего занялся установкой термометров. Ямка, выкопанная для почвенных термометров на смычке берегового вала с болотцем, прорезала черный болотный перегной с примесью песка и корней трав. На глубине всего 0,6 м она уперлась в сплошной слой крупного песка. Хотя для ямы было выбрано совершенно сухое на глаз место, однако почвенная вода сильно ее заливала. Никаких следов почвенной мерзлоты ни здесь, ни в других местах весной этого года замечено не было.

   С утра 7 июня мы начали работать систематически. Л. Г. Раменский специально занялся бухтой. В. П. Савич обратил все свое внимание на сбор лишаев и мхов, экскурсируя в сторону камня Козак, по берегу бухты, по горам над ним и в ближайших березняках, а я -- общим обзором береговой полосы. С. В. Атласов отправился в Паратунские ключи разузнать о возможности дальнейшего движения, а Кайдалов взял на себя домашнее хозяйство.

   Две экскурсии до и после часовых метеорологических наблюдений выяснили общую картину окрестностей. Горы Кихчик одиноким массивом с обнажениями андезитов и базальтов (в одном месте типичная мостовая) у берега Тарьи заняли почти всю площадь между Ближним озером, р. Паратункой и морем. Они имеют в общем мягкие очертания, развитой почвенный слой, бедны обнажениями и густо поросли березовыми рощами, зарослями ольховника и лесными лугами, растительность которых еще слабо развита. Скалы на берегу преимущественно светло-серые, с черными кристалликами авгита; очевидно, часто раскалываются, и поверхность их совершенно чистая, свежая.

   От горы Кихчик до мыса Кухта {* Правильно: Кутха. -- Прим. ред., 2008 г.}, которым обрывается к морю отрог Колдуновской сопки, тянется ровной площадью низкий морской берег. Ровный песчаный пляж кнаружи от берегового вала великолепен и совершенно чист; немного выброшенных приливом водорослей, среди которых выделяются крупные темно-бурые окончатые перья Adarum Turneri и яркие багрянки, да прыгающие, как блохи, небольшие ракообразные, ведущие земноводный образ жизни, одни лишь нарушают его пустынность.

   Гребень вала снаружи местами подмыт зимними штормами и имеет иногда вид стенки; на нем густой стеной стоит Elymus, однообразие которого изредка нарушается ярко-зелеными кустиками зонтичного Ligusticum scoticum. Внутренняя сторона вала сплошь поросла Elymus с редкой примесью других трав; только на нижней части ската есть группы шиповника. Далее идет во всю длину вала лотком понижение, занятое частью озерками, густо обрамленными щавелем, сабельником и осоками; местами у подножия вала берега озерков поросли небольшими плакучими ивами. Озер всего три; за ними и связывающей их полосой болота расположена обширная площадь, низкая, но совершенно сухая, поросшая почти сплошь лесом из Betula Ermani, между которой попадаются изредка деревьяCrataegus с сильно изогнутыми, корявыми и колючими, еще безлистыми сучьями. На полянах среди этого леса толстым слоем лежит серый вулканический песок, или дресва, попадаются группы стелющегося по земле можжевельника и пробивается редкий травяной покров, причем ветошь всюду еще цела. За лесом этим возвышается Ближняя сопка и расположены оба значительных озера -- Ближнее и Дальнее.