Руки дрожат, ожидание затягивается, словно липкая паутина. Еще мгновение, и на меня смотрит девушка. Теперь у нее есть лицо, только оно изуродовано. Губ практически нет, одни рваные огрызки от былой красоты. Глаза черные, нет белка, нет цвета. Это темные омуты, затягивающие в бездну. Один взгляд, и тебя окутает ночь, и ты пропадешь, сойдешь с ума.

Бросаю листок и смотрю на дверной проем. Передо мной стоит девушка. Лицо закрыто ладонями, но теперь я знаю, что за ними.

Страшно и безумно хочется кричать. Звать на помощь. Пячусь и сталкиваюсь с тумбочкой. Пальцы машинально начинают искать что-нибудь, что можно кинуть в это существо.

Безликая девушка начинает медленно убирать ладони. Пальцы сползают вниз, показывая лоб – еще немного, и я увижу глаза. Черные, полные безумства.

– Помоги!

– А-а-а! – заорала я и открыла глаза.

Вскакиваю с кровати и подбегаю к включателю. Свет бьет в глаза. Осматриваю комнату – пусто.

– Господи! – сползаю по стенке.

Дрожащей рукой провожу по лицу. Не может быть, что это со мной происходит. Как такое возможно?

Пытаюсь успокоить дыхание, бросаю взгляд на фото, что стоит на тумбочке. Оно падало в реальности и во сне. Прищуриваюсь.

Когда-то смотрела фильм, не помню, как называется. Там умершая подсказывала живым, где найти ее тело. Сейчас происходящее напоминает этот фильм. Хочется выяснить, как это связано со мной? Чего хочет эта девушка?

Поднимаюсь и продвигаюсь к тумбочке, надеясь, что все это выдумки, и воображение просто играет со мной. Внутри ничего не окажется, и я спокойно усну дальше, ссылаясь на богатое воображение. Подойдя к фото, дрожащей рукой беру снимок и отодвигаю скрепки. Медленно убираю крышку и замираю. Рамка падает из рук.

Слышу бой стекла. Руки дрожат, а глаза не верят увиденному. Внутри лежит свернутый вчетверо листок.

– Боже! – отхожу к стене. Не может быть!

Хочется убежать, но нет сил. Я выжата, как лимон. Сползаю по стене и усаживаюсь около разбитой рамки, смотря на свернутый листок.

Его нужно взять, иначе так и не узнаю, что там.

Протягиваю дрожащую руку к листку и не решаюсь его взять. Пальцы не могут соединиться, чтобы схватить бумажку.

Ну же, давай! Ты сможешь!

Тяжело дышу, каждый вдох, как поднятие на вершину горы. Трудно и невозможно, но это происходит. Грудь поднимается, сердце бьется, а кровь несет кислород.

Хватаю листок и дергаю руку. Прижимаю бумажку к себе и закрываю глаза. Теперь нужно открыть. Да, это не так трудно, нужно только развернуть. Руки по-прежнему дрожат. С первого раза не получается схватить за другой край. Вот, получилось! Дергаю. Замираю, уставившись на рисунок. Ничего страшного на нем нет. Очередная девушка без лица. Присматриваюсь, приближаю изображение к себе. Нет, раньше тут было лицо, оно стерто. Ластик постарался на славу. Чуть ли не до дырки очищена бумага, чтобы и следа не осталась.

Но зачем? Кого я могла нарисовать?

Перевожу взгляд на рамку, беру фото. На нем темноглазая девушка с короткой стрижкой. Да, раньше я не любила длинные волосы.

Зачем спрятала этот рисунок в рамку?

Провожу рукой по лицу. Столько вопросов. Где же найти ответы?

До утра я так и не уснула. Ворочаясь в постели, думала над увиденным. Та девушка явно что-то хочет показать или рассказать. Узнать, что именно, хочется, но страшно. Увидев тот рисунок во сне, я испугалась не на шутку. Жуткое изображение до сих пор стояло перед глазами.

Что же случилось с той девушкой? И почему именно я должна все это теперь видеть, что других людей нет? Почему она ко мне привязалась?

Перевернулась на другой бок. Закрыла глаза.

Желудок выдавал печальную песнь.

Встала, посмотрела на часы – полпятого. За окном уже стало сереть. Решила пойти и что-нибудь приготовить. Накинула халат и вышла из комнаты. Вошла в кухню. На столе ничего не было. Заглянула в холодильник – пусто.

Я точно помню, что портящиеся продукты положила в холодильник, а остальное лежало на столе не разобранное. Куда все могло деться? Заглянула по полкам – пусто! Странно!

Присела на стул. Может, отец забрал? Скорее всего. Взяла стакан, налила воды и выпила.

Что же теперь делать? Есть-то хочется. Идти опять в магазин? Денег не осталось. Нужно найти выход. Прошлась по кухне. Пойду искать работу.

Вернулась в комнату, села на кровать. С деньгами вопрос можно решить, а что делать с безликой девушкой.

– Ну, вот что ей надо? – посмотрела на рисунок. Может, в рисунках есть подсказка.

Натянула джинсы и кофту. Решила сходить в сарай, посмотреть еще в других коробках. Вышла из дома. Проходя мимо подвала, остановилась. Мне показалось, что дверь приоткрыта. Подошла, заглянула. Темно. Закрыла подвал и отошла. Но дверь сама приоткрылась, издавая протяжный скрип, словно зовя на помощь.

Я дернулась и отошла. Что за шутки? Я стояла и смотрела, не зная, что делать. Стоит ли туда идти. Сколько помню, в нем все время стояла вода, только летом подвал был сухой. Мы им никогда не пользовались. Отвернулась и заметила легкую тень, что проскочила внутрь. Оглянулась и замерла. Что там может быть? Сглотнула. Сделала несколько маленьких шагов ко входу и заглянула в темноту. Ничего не видно. Покрутилась около двери, не решаясь войти.

Развернувшись, направилась в дом. Нервно начала искать фонарик. Отодвигала и рылась на полках, чтобы найти источник света. Но фонарика не нашлось, я схватила спички и выбежала из дома.

Подойдя к двери, сделала неуверенный шаг и достала первую спичку. Зажгла и бросила в пустоту. Маленький огонек осветил пару ступенек и потух. Я шагнула на первую и зажгла следующую спичку. Идти с огнем было безопасней. Ступеньки уже разрушились со временем. Сюда никто не заходил долгое время. Цемент кусками отваливался со стен, а ступеньки дрожали под ногами. Я осторожно ступала и присматривалась к пустоте.

Почему-то чувствовала не страх, а скорее настороженность и ожидание чего-то.

И вот я увидела пол. Он сырой. Сыростью отдавало все. Даже воздух казался влажным. Сразу затхлого запаха не почувствовала, но чем дальше опускалась, тем тяжелее было вздохнуть. На грудь давила слабость и уязвимость.

Не нужно бояться, где-то возникало в подсознании. Что может случиться?

Я сделала шаг и остановилась. Цемент потрескался и неприятно скрипел под ногами. Помню, как заливали пол. Раствора не хватило, и часть подвала просто засыпали гравием.

Спичка потухла, зажигаю другую. Иду к углу, где до сих пор нет пола.

– Здесь... – слышу сзади и оборачиваюсь.

Галина.

Галина сегодня была не в духе. Начальник ни с того ни с чего накричал, едва она успела зайти на работу.

– Ну и что он ко мне привязался? А, Свет? Ну, опоздала на пять минут, что теперь, казнить? – буркнула Галина, обращаясь к коллеге. – Я дочь отвозила в школу.

– Дети – это главное, – проговорила коллега и, отрываясь от монитора, поинтересовалась. – Как Наташа?

– Будущая медалистка, – улыбнулась Галина. – Умница. Вся в меня. – Она любила говорить о дочери. Это единственная отрада.

– А как сверстники? Ты говорила, что дочь не может найти общий язык... – сняв очки, спросила Света.

– С этим проблема, – выдохнула обеспокоенная мать и села. Она вытащила пачку сигарет и кивнула коллеге.

– Я уже выходила, – пожала плечами Света. – И вообще, с тобой не бросишь.

– Хотела бы бросить, – посмотрев на часы, сказала Галина. – Бросила бы. – Женщина встала и направилась в курилку.

Галина сама не замечала, как выкуривала по пачке в день. Это было как наркотик. Сладостный и манящий. Муж запрещал курить. Единственными местами, где она могла предаться блаженству, оставались работа и машина.

Покурив, Галина вернулась на рабочее место и углубилась в документы. Нужно было срочно доделать отчеты, иначе начальник точно взбесится. Он уже дважды подходил за ними.