— Клятву тому «эфиопу» дал?

— Не успел.

— И что теперь? Пойдешь?

— Сдохну, как последняя собака под забором, но не пойду! А вот что дальше делать — не знаю. Полный тупик. Заклинило меня, как изношенный тракторный мотор. И хочу бросить пить, да не могу: затянуло, засосало меня в этот омут с головой.

Отец Игорь задумался, чем помочь этому несчастному и обманутому дьяволом человеку.

— Причащался давно? — спросил он.

— Сегодня утром. У Нинки, что брагу делает, — ответил тот, но сразу спохватился. — А, в смысле этого?

Он кивнул в сторону церкви.

— Да, в этом самом смысле, — кивнул и отец Игорь.

— Я и знать-то не знаю, что это такое. Видеть видел, как бабы подходят, а что, для чего — ничего не знаю, никто меня этому не учил. Раз, думал, им это нужно, то пусть идут, а я и без этого «причащусь».

Поняв, какая перед ним была опустошенная, обкраденная грехом душа, отец Игорь начал готовить Василя ко Святому Причастию, взяв с него твердое слово не прикасаться к спиртному, не пить ни капли, кто бы ни приглашал, на что тот дал такое же твердое обещание. И сдержал его. В присутствии людей, стоя на коленях перед чудесным образом Богоматери «Всех скорбящих Радосте», поклялся с Божией помощью навсегда покончить с тем проклятым, почти погубившим его жизнь пьянством. А потом, с миром в сердце, подошел ко Святой Чаше и причастился.

С этого момента началась у Василя новая жизнь: к нему возвратилась жена, дети, родная мать не могла нарадоваться, что он бросил пить, снова пошел на работу, но главное — стал ходить в храм, рассказывая всем, как ему в самую трудную минуту помог молодой батюшка с Погоста.

И с той поры частенько по вечерам, беря в руки гитару, он затягивал грустную песню на известные стихи Есенина, переделав их на лад своей «переделанной» жизни:

Стыдно мне, что я в Бога не верил.

Счастлив я, что поверил теперь.

И звучала эта любимая им и его друзьями песня не как безысходность пьяной, разгульной жизни, а как искреннее покаяние за эту жизнь:

Вот за это веселие мути,

Отправляясь с ней в край иной,

Я хочу при последней минуте

Попросить тех, кто будет со мной:

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,

За неверие в благодать

Положили меня в русской рубашке

Под иконами умирать.

Слушая эту исповедь — в надрыв, под гитару, люди плакали, а в их душах тоже начинало просыпаться то, что удержало Василя от рокового шага — вера в Бога.

— А ты скромничаешь, — отец Вадим допил банку любимого энергетического напитка и, не вставая, прицельным броском эффектно закинул ее в мусорное ведро. — Скромность по нынешним временам давно не в моде. Чудотворец и есть. «И слух о нас пойдет по всей Руси великой, и назовет всяк сущий в ней язык!» Готовь, матушка, мешок, куда будешь ссыпать деньги. Уедете отсюда на шикарной иномарке, будете жить в шикарном доме, в большом городе. А мы — увы, серые провинциальные попы.

Отцу Игорю этот разговор и его насмешливо-развязанный тон совершенно не понравился. Он помнил Василя: тот случай связал их добрыми отношениями, спасенный пьяница стал носителем живого чуда избавления от недуга, которым в русских деревнях страдают поголовно.

— Может, и нам поможет? — молва мгновенно пошла гулять по всей округе. — Молод годами, а вишь какой… Видать, молитвы заветные знает…

И правда, потянулись: кто сам, а кого чуть не волоком вели отчаявшиеся жены, родные, чтобы батюшка силою «особых молитв» отбил охоту к пьянству.

— Исцеляю не я, а Господь — по вере вашей, — пытался переубедить их отец Игорь, — а коль твердой веры, твердого желания бросить пить нет, то прямо из храма может снова в рюмку клюнуть носом — праздновать свое «исцеление».

— Да не упрямствуй ты, старец, — посмеиваясь, подбадривал его отец Вадим, — Народ всегда жаждал чуда, искал разных чудотворцев, а если не находил, то создавал их сам. Зачем подрывать эту веру? Вон в соседнем благочинии наш один собрат собирает на свои молебны за исцеление целые стадионы — и никого это не смущает. Пусть хотя бы верят в то, что можно жить без пьянства, коль на самом деле не могут.

— А почему другие могут? Тот же Василь. Почему он смог порвать связь с этим пороком, а другие — нет? — возражал отец Игорь.

— Да меньше вникай ты в эти тонкости. Другим только дай славу, а ты исцелил, слава к тебе сама идет, ищет, и сам же от нее бежишь.

— Исцелил не я, а Господь — по вере того несчастного. И по его стремлению бросить пить. Поэтому всю славу отдадим Богу. А молва она и есть молва: сегодня тут, завтра там, сегодня бурлит, завтра утихнет. Лишнее все это. Пойдем, собрат, помолимся Богу, почитаем каноны.

— Что-то слаб я сегодня, — отец Вадим сладко потянулся, собираясь идти домой.

— И напиток не помогает? — матушка Елена собрала ему небольшую сумку с домашним молоком, творогом, сметаной. — От этого пользы больше, чем от химии.

— У меня свои средства, не менее «народные»: посижу у телика, там сегодня футбол, наши с немцами режутся, потом киношка интересная, потом смешное шоу. Мозги отдыхают, не напрягаются.

— футбол, киношка… — задумался отец Игорь. — А когда же правило читать?

— Как сказал пророк, «всему свое время». Это ты у нас отшельник: ни телевизора у тебя, ни Интернета, вот и сидишь тут. «Правило читать…» Смотри, не пропусти жизнь, пока все правила перечитаешь: она летит быстро. Кроме того, у жизни свое правило: живи, пока живется. Я бы на твоем месте подумал о детях: подрастут ведь незаметно, и что тебе скажут? Папаня, зачем ты нас на свет породил? Чтобы сгноить в этой дыре? Ох, отец, не шути с этим и крепко думай. Моя и года не выдержала нашей жизни, драпанула отсель впереди паровоза, только пятки засверкали. Я ее не сужу: молодая, красивая, дама в полном соку. Не пойму только, зачем она в попадьи подалась, на что рассчитывала?..

Проводив гостя, отец Игорь долго раздумывал о том, почему душа бывшего пьяницы была ему более понятной, чем разговоры своего же собрата-священника, его стремления. А потом, оставив эти думы, встал перед святыми образами и начал творить ежедневное молитвенное правило: читать Псалтирь и каноны.

Гости

Правду говорят: как гостей ни жди — они всегда приходят неожиданно. Лена возилась на кухне, а отец Игорь прилег немного отдохнуть, когда за окном возле их дома заурчал мотор подъехавшей машины и сразу же раздался громкий лай дворняжки Вулкана. Кошка, мирно дремавшая на подоконнике, с перепугу подпрыгнула и бросилась под кровать.

— Приехали! — всплеснула руками матушка, выглянув в окно, и пошла будить мужа. — Вставай, вставай, гости приехали!

— Как приехали? — отец Игорь потер глаза и взял стоявший рядом будильник. — Так ведь еще не…

— Вот так ведь: еще не вечер, а гости уже дома. Пошли встречать.

И они поспешно вышли отворять калитку.

Гости — их было четверо: два бывших однокурсника отца Игоря — отец Владимир и отец Виктор со своими матушками — тоже поспешили из машины.

— Да какой он там отшельник! — оба молодых батюшки горячо обняли своего собрата. — Настоящий куркуль! Отшельники живут в норах, пещерах, кельях, а не в боярских хоромах, да еще рядом с такой царской природой. Давай веди, показывай, барин!

— С чего начнем? С наших боярских хором или природы? — отец Игорь тоже рад был встрече с друзьями.

— С застолья! Дай что-нибудь поесть. Пока к тебе пробрались по этим ямам, оврагам да ухабам, то все кишки слиплись.

Лена быстро собрала на стол, чтобы накормить гостей.

— Курочка домашняя, картошечка домашняя, капустка домашняя: чем не благодать? — тот, что был побойчее — отец Виктор, бросился пробовать сразу все. — Это вам, братья, не по столичным супермаркетам отовариваться, где все подкрашено, расфасовано, законсервировано, заморожено, химией отравлено. Даже блинчики домашние! Мечта поэта!