1. Вопрос «кто - кого», касающийся правильной оценки существующего соотношения сил.

2. Боязнь уничтожения.

3. Принцип стремления к власти (цит. по: Walker S.G. The motivational foundations of political belief systems: a re-analysis of the operational code construct // International Studies Quaterly. - 1983. - Vol. 27. - P. 180).

Оле Хольсти предложил следующую классификацию возможных представлений о сути политической жизни (Ibid. - P. 182):

Каковы фундаментальные Какова фундаментальная суть источники конфликта? политического мира?

Гармоничность Конфликтность (конфликт является постоянным) (конфликт является временным)

Человеческая суть A D

Характеристики наций B E

Международная система C F

В конфликте типа А условиями мира становятся лучшее знание, образование; типа В - реформы, устранение агрессивных деятелей; типа С - трансформация международной системы; типа D - поддержание баланса международной системы, профессиональные и просвещенные лидеры; типа E - поддержание баланса между политическими частями с помощью союзов, коллективной безопасности; типа F - разработка механизмов мирных изменений внутри международной системы.Соответственно наблюдается сближение мотивационных имиджей, рассмотренных выше, с данными типами конфликтности. Президенты с высокой потребностью в близости и низкими стремлениями по власти и достижениями будут иметь тип А системы представлений. Президенты с высокой потребностью к власти и достижениям в сочетании с низкой потребностью в близости должны иметь систему представлений типа В. Президенты с высокой потребностью к власти и низкой потребностью к достижениям и близости будут иметь тип представлений DEF. Разные мотивационные профили и операционные коды приведут к порождению разного типа риторики в период международных кризисов. Лица типа А в своей риторике в период кризиса покажут меньшую степень власти и большую близость, чем риторика кризиса в случае типа В или типа DEF. Тип А также скорее будет использовать тактику умиротворения, тип В - запугивания, тип DEF- тактику взаимных ответов.

Можно привести такой пример подобного анализа. Х. Олкер и др. анализируют речи Н. Хрущева, Э. Шеварднадзе, Д. Раска, чтобы найти когнитивные механизмы, стоящие за порождением этих речей (Alker H.R. a.o. Retelling cold war stories: uncovering cultural meanings with linguistic discourse analysis. - 1991, ms.). В результате они приходят к интересному выводу о том, что советская ментальность рассматривала ситуацию как объективный процесс, а не как субъективные действия тех или иных лидеров. Например: «Анализ мировой обстановки, как она сложилась к началу шестидесятых годов ХХ века, не может не вызвать у каждого бойца великого коммунистического движения чувства глубокого удовлетворения и законной гордости». В английском же переводе исчезает фраза «как она сложилась», поскольку она является избыточной для непроцессного представления.

Предложены два варианта такого подхода: когнитивное картирование и операционное кодирование. Когнитивная карта представляет собой графическую репрезентацию, где представлены политические альтернативы, разнообразные причины и следствия, цели. Все это изображено графически в виде узлов, связанных между собой стрелками (см.: Абельсон Р. Структуры убеждений // Язык и моделирование социального взаимодействия. - М., 1987; Херадствейт Д., Нарвесен У. Психологические ограничения на принятие решений // Там же; Олкер Х.Р. Волшебные сказки, трагедии и способы изложения мировой истории // Там же; Сергеев В.М. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Там же; Сергеев В.М., Цымбурский В.Л. Когнитивные механизмы принятия решений: модель и приложения в политологии и истории // Компьютеры и познание: очерки по когнитологии. - М., 1990; Цымбурский В.М. Метаистория и теория трагедии: к поэтике политики // Общественные науки и современность. - 1993. - № 5; Паршин П.Б. Об использовании лингвистических методов при анализе политической концепции автора текста // Математика в изучении средневековых повествовательных источников. - М., 1986; Сергеев В.М. Структура политической аргументации в «Мелийском диалоге» Фукидида // Там же). Современные исследователи считают подобный когнитивный стиль определенным «гипотетическим конструктом», который может объяснить переход от стимула к реакции, описывая то, как индивид концептуально организовывает модель реальности (Farnen R.F. Cognitive political maps: the implications of internal schema (structure) versus external factors (context and context) for cross-national research. - 1991, ms.).

Когнитивная карта представляет собой ориентированный граф, в котором совокупность узлов связана стрелками. Стрелки и выражают каузации: положительные, отрицательные, нулевые. Тогда аргументом становится «цепочка вершин, соединенных каузальными связями, заканчивающимися в вершине, которую можно рассматривать как связанную с позитивной или негативной ценностью» (Сергеев В.М. Структура политической аргументации в «Мелийском диалоге» Фукидида. - С. 57). Когнитивная карта, как считает П.Б. Паршин, делинеаризирует текст, представляя его в виде «картинки», однако при этом отражается только одна из возможных текстовых макроструктур - структура каузального рассуждения. Общая схема существующих методов предстает в следующем виде (Паршин П.Б. Об использовании лингвистических методов при анализе политической концепции автора текста. - С. 68):

В рамках когнитивной карты возникает понятие центральности каузальной цепочки, которое определяется по критерию частотности: чем большее количество стрелок входит в узел и выходит из узла. Это важно знать, так как «человек выбирает в качестве базиса для принятия политического решения наиболее «центральную» цепочку» (Херадствейт Д., Нарвесен У. Психологические ограничения на принятие решений. - С. 388). В целом авторы определяют когнитивное картирование следующим образом: «Когнитивная карта - это способ репрезентации мыслительных структур, ориентированный на конкретную проблему и позволяющий моделировать процесс мышления политика при обдумывании им действия, которое способствует идентификации будущих событий» (С. 384). То есть на основании принятия решения в прошлом, определения решающих факторов, способствующих принятию того или иного решения моделируется и предсказывается будущее решение политика.Если когнитивная карта дает конкретные представления об индивидууме по тем или иным проблемам, то операционный код дает такие предсказания в более свободной манере. «Операционный код обеспечивает основу для отбора когнитивных ориентаций, занимающих центральное место в когнитивной структуре индивидуума - представлений, которые он использует в оценке событий политической жизни» (Херадствейт Д., Нарвесен У. Психологические ограничения на принятие решений. - С. 386). Эти представления определяются по материалам прошлой истории лидера. Для определения центральности важно знать, какие из них стабильны, а какие изменяются. Операционный код работает со следующими вопросами, отражающими подход того или иного лица (Там же. - С. 382- 383):

1) Конфликтен или гармоничен мир политики? Как оцениваются политические противники?

2) Оптимистичен или пессимистичен лидер по отношению к достижению соглашения?

3) Можно ли предсказывать будущее в политике?

4) Можно ли контролировать историю?

5) Какова роль «случайности» в политике?

Операционный код и когнитивная карта представлены в следующей результирующей таблице (С. 397):

ОПЕРАЦИОННЫЙ КОД

Репрезентация -Процесс-Предсказание

КОГНИТИВНАЯ КАРТА

Репрезентация -Процесс- Предсказание

При этом когнитивная карта пытается смоделировать сам процесс принятия решений. «Когнитивное картирование предлагает объяснение/предсказание выбора, совершаемого политиком» (С. 398). Дэвид Винтер говорит, что операционные коды подобны портретам: они отражают индивидуальность изображаемого, но разные портреты разных лидеров не так легко сравнивать (Winter D.G. Personality and fоreign policy: historical overview of research // Political psychology and foreign policy. - Boulder, 1992)