– Извините, синьор, – стал оправдываться незнакомец, – я понимаю… но обязан был доложить вам всю поступившую с места информацию. Что прикажете ответить лидерам общин – они как раз проводят сейчас согласительную комиссию?

– Ничего, пусть разбираются сами.

– Однако вы не находите, что без нашего вмешательства… – начал Мендесона.

– Нет, не нахожу, – сухо прервал его Эйлер. – Вы свободны, – сказал он незнакомцу, и тот исчез столь же странным образом, как и появился.

– Поразительно! – не удержался выразить свое восхищение Тропинин.

– Что именно? – рассеянно спросил Великий математик, занятый своими мыслями. – Ах да, вас удивило внезапное появление информатора. Мы действительно достигли кое-каких успехов в голографии, и мне следовало заранее предупредить вас… впрочем, так получилось эффектнее. Но вот что интересно: вам повезло, легат, вы, что называется, поспели к огоньку. Одно из тех самых осложнений, о которых я вам только что говорил. Притом весьма необычное. Я, признаться, не припомню случая, когда юноша из одного клана умыкал бы девушку из другого. А вы, Мендесона?

– Такой случай имел место при вашем предшественнике. Тогда удалось предотвратить насилие. Преступник находился в состоянии сильного опьянения.

– Видите, легат, происшествия подобного рода исключительны, но клановые стычки тем не менее случаются, и приходится их улаживать. Для этого существует стройная и эффективная процедура, включающая прямые переговоры между соответствующими общинами. Если им не удается прийти к полюбовному соглашению, спор переходит в арбитраж. Ну а роль высшей инстанции принадлежит Великарию. Вам, очевидно, любопытно будет знать, чем кончилось это неприятное дело – так мы непременно вас проинформируем. Молодость, безрассудство, – вздохнул он.

– Прискорбно, – присоединился к нему бородач, придав своему лицу постное выражение, – что среди наших молодых людей, в целом племени здорового и физически и нравственно, попадаются отдельные негодяи.

Эйлер взглянул на часы.

– Надо дать нашему гостю отдохнуть с дороги, Пабло. Ведь он пересек полвселенной, а мы сразу взяли его в оборот. Программа пребывания подготовлена?

Мендесона подал шефу папку, и тот, раскрыв ее, пробежал глазами.

– Мои сотрудники предлагают осмотр достопримечательностей нашей столицы, посещение двух крупных предприятий, встречу с сенаторами, выступление в Академии истории. Последнее, разумеется, при вашем согласии. Не скрою, мы заинтересованы получить как можно больше информации о Земле и других планетах Великого кольца. Ну и, наконец, заключительную беседу у меня. Насколько я знаю, вы намерены пробыть на Гермесе около двух недель?

– Да, это сопряжено с благоприятной расстановкой небесных тел. В противном случае пришлось бы задержаться у вас еще на полгода.

– Мы были бы только рады. Мне кажется, вам стоит побывать и в провинции. Может быть, Неаполь? – обратился он к Мендесоне. – Или Венеция?

– Здесь упоминалась Верона, – сказал Тропинин.

Великий математик взглянул на своего помощника, и тот еле заметно кивнул.

– Что ж, можно съездить и туда, хотя Верона ничем особенно не славится. Разве что отличной кухней. Впрочем, вы сможете определиться позднее. Вообще, легат, вам, как было условлено, будет предоставлена любая информация, и если у вас возникнет желание изменить программу по своему усмотрению – милости просим.

– Благодарю вас.

– Что ж, отдохните и беритесь за дело. Мендесона поступает в полное ваше распоряжение. И тот чиновник, который встречал вас… Как его?…

– Уланфу, – подсказал Мендесона.

Они встали. Великий математик пожал руку гостю и проводил его до дверей.

– Да, – вспомнил он, – ведь у вас был какой-то интригующий вопрос.

– Не смею более отнимать у вас драгоценное время.

– Не стесняйтесь, спрашивайте.

– Видите ли, синьор Эйлер, мне хотелось знать, как у вас с искусством, оно тоже разобрано по кланам?

– Искусство? – переспросил Великий математик, наморщив лоб, явно пытаясь вспомнить, где он слышал это слово. – Искусство? А что это такое?

Тучи, разогнанные южным ветром, разбежались по уголкам небосклона. Горизонт заполыхал. Розовое и голубое, сойдясь в противоборстве, придали всему окружающему нежный фиолетовый оттенок. Ром, следуя инструкциям Сторти, нажал кнопку, и крыша их экомобиля, собравшись в гармошку, ушла в кузов. Скрип разбудил Улу. Она виновато улыбнулась и, словно извиняясь за то, что оставила своего возлюбленного на час в одиночестве, поцеловала его в щеку. Он обнял ее одной рукой и погнал машину, наслаждаясь ощущением всемогущества и вседозволенности.

– О чем ты думаешь, Ром?

– О тебе. А ты?

– О нас. Я пытаюсь угадать, что сейчас делают наши родители.

Он беспечно махнул рукой.

– Теперь мы не в их власти.

– А меня гложет беспокойство.

– Тебе их жалко?

– Нет, я их боюсь. Ты не знаешь мою мать, у нее решительный и волевой характер.

– Вся в тебя.

– Не шути, Ром, мать ни перед чем не остановится, чтобы настоять на своем и вернуть меня домой.

– Мой отец тоже. Но ведь есть еще моя мать и твой отец.

– И еще есть Тибор и Пер. Никогда не ожидала от Тибора такого предательства.

– Добавь к ним моего братца. А ведь знаешь, Ула, они все хотят спасти нас от самих себя. Глупцы!

– Все равно, нам надо быть настороже. Может быть, объедем Мантую, заберемся куда-нибудь подальше?

– Не паникуй. Мы уже въезжаем в город.

Они остановились у мотеля на окраине Мантуи, позавтракали в уютном ресторанчике. Ром спросил обслуживавшего их робота, как проехать к дому Ферфакса, но тот сказал, что такими сведениями не располагает, и отослал его к администратору. Последний оказался роботом новейшей конструкции, какого Рому еще не приходилось видеть. Гораздо крупнее своих собратьев, настоящий верзила, с квадратным лбом и неприятно бегающими глазами. На вопрос о Ферфаксе администратор мгновенно дал исчерпывающие пояснения: в его бездонной электронной памяти хранились данные обо всех обитателях города.

Затем Ром осведомился, не могут ли они снять в мотеле комнату на пару дней. Эта мысль пришла ему в голову внезапно: неизвестно еще, как встретит их приятель Сторти, не мешает на всякий случай иметь прибежище.