«А где, интересно, Дарси, — подумала она. — Ее все утро нигде не было видно».

Вагончик «канатки» кряхтя полз вдоль Пауэл-стрит. Он остановился возле парка, чтобы подобрать пассажиров — в основном это были иностранцы с камерами и картами в руках, — и снова пополз в гору. Миновав Ноб-Хил и Рашн-Хил, он спускался затем к морю по другую сторону от города в Каннери, что возле Рыбачьей пристани. Энни так хотелось присоединиться к туристам и забыть все свои неприятности. Как хорошо быть здесь просто гостьей и думать только о том, как бы втиснуться в вагончик фуникулера.

Она отыскала ресторан, зажатый между двумя универмагами на Джери, и спустилась в слабо освещенный подвал, где стояли несколько маленьких столиков, накрытых бело-зелеными клетчатыми скатертями. Мэтью был уже там. На нем был прекрасный темный пиджак и галстук, которые, идеально подходили его фигуре, свидетельствовали об отличном вкусе их обладателя.

Когда официант подводил Энни к его столику, Мэт поднялся, и Энни подумала, что уже забыла, какой он высокий, хотя знала, что намеренно пытается забыть, как он привлекателен.

Она почувствовала дрожь возбуждения, когда он взял ее руку. Рассудок ее восставал против этого. У меня нет на это времени. И это просто некрасиво, когда бедный Джузеппе лежит мертвым…

— Ты бледна, Энни. Садись. Ты сегодня что-нибудь ела?

— По-моему, нет; Я пила кофе в офисе. Пожалуй, даже слишком много.

Он подал знак официанту.

— Не возражаешь, если я возьму на себя смелость заказать и для тебя тоже? Я сомневаюсь, что ты в состоянии сейчас разобраться в этом меню. Скажи мне только, чего ты не употребляешь.

— Я обычно не ем мяса, — ответила она. — А рыба или курица подойдут.

Он заказал много салатов и фирменное блюдо с большой порцией соуса. Хрустящий хлеб и красное вино появились мгновенно, и Энни заставила себя попробовать немного того и другого.

Мэтью в шутливом тоне поддерживал беседу, а Энни отдыхала, прислушиваясь к звукам его хрипловатого голоса и пытаясь прийти в себя. Когда закончили с едой и неспешно потягивали чай, он заговорил о трагедии:

— До меня уже дошли слухи, что он был убит. В этом есть доля истины?

— Как мне сказали полицейские, когда допрашивали меня, что, похоже, из нескольких сочленений каркаса лесов прямо под его платформой были вытащены гвозди.

— Гвозди?

— Строительные леса сконструированы из металлических цилиндров, которые вставляются друг в друга, — стала объяснять она. — Это немного похоже на конструкторский набор. Стыки скрепляются металлическими гвоздями диаметром примерно в четверть дюйма… может быть, немного толще. Если гвозди вытащить или расшатать, платформа не выдержит веса человека. Полиция не пустила меня внутрь, но из всего услышанного я могу сделать вывод, что часть лесов рухнула, и он разбился насмерть.

— Кто-то нарочно повредил леса? Когда? Ночью?

— Вероятно. Джузеппе приходит на стройку очень рано утром. Обычно с рассветом, так что думаю, это сделали ночью.

— Ты думаешь, что жертвой заведомо должен был стать Джузеппе, или этими лесами пользовались и другие рабочие?

Энни тоже об этом думала.

— У Джузеппе были помощники, но он отличался тем, что львиную часть работы старался взять на себя. И поскольку всегда первым появлялся и последним уходил, трудно себе представить, чтобы кто-то другой, кроме него, мог пострадать, — пояснила она и добавила: — Мне кажется, что полиция подозревает его племянника. Вико уже скрывается от полиции. Они с Джузеппе не больно ладили — дядя разочаровался в племяннике.

— Если два человека ссорятся, то это не значит, что один непременно убьет другого, — сказал Мэт с напряжением в голосе.

— Я же не сказала, что подозреваю Вико. Мне показалось, что полиция его подозревает.

Мэт сделал жест, который ясно давал понять, что он думает о полиции.

— С другой стороны, — сказала она, — если леса действительно были повреждены так, как говорит полиция, значит, тот, кто это сделал, был хорошо знаком с их конструкцией. Другими словами, он должен был знать, что делает.

— Ну это знает любой, кто работает там, — заметил Мэт.

Она кивнула. Потерять Джузеппе было само по себе очень тяжело, но если к его смерти причастен взбалмошный мальчишка Вико, тут уже хуже некуда. Когда она подумала о Паулине, его беременной подружке, ей совсем стало не по себе.

— Если бы мальчишка дрался с дядей и один из них убил другого, это, я думаю, было бы квалифицировано как убийство в состоянии аффекта, — сказал Мэтью, — но повреждение лесов — изощренный и хладнокровный поступок. Этот парень всегда действует таким образом?

— Да, ты прав, — задумчиво сказала Энни. — Нет, я не могу себе представить, чтобы он поступил таким образом. Если бы Вико убил, он сделал бы это открыто, ножом или пистолетом.

— Ты знаешь кого-нибудь еще, кто мог желать смерти этого парня?

— Может быть. — Она рассказала ему о записках с угрозами, которые она получала. — Хотя они направлены скорее против меня, чем против моих рабочих.

— Ты показывала их полиции?

— Нет. Возможно, мне следовало показать их полиции сегодня утром, но я была в таком шоке, что плохо соображала…

— Не стоит беспокоиться. У тебя будет еще не одна возможность это сделать. Я уверен, что полиция еще не закончила разбираться с тобой.

Энни вздохнула.

— Мне лучше вернуться в офис. Сейчас предстоит столько хлопот. Пресса, службы техники безопасности непременно нагрянут с проверкой. Грязи будет предостаточно. — Она тревожно посмотрела ему в глаза. — Ты знаешь, что такое пресса. Кто-нибудь непременно поднимет шум вокруг того, что убийство в соборе произошло через несколько дней после твоего избрания председателем строительного комитета, Мэт.

— Знаю, — мрачно сказал он.

— Извини, но я боюсь, что у тебя опять начнутся неприятности.

— Ты в этом не виновата. Убийца, похоже, ходит за мной по пятам в последнее время. Как бич.

Восемнадцатая глава

В то утро в офисе Сэма проходило бурное собрание с участием всех, кто работал когда-либо на строительстве собора, включая Сэма, Дарси, Энни, пару строительных инженеров из «Броди Ассошиэйтс», Джека Флетчера и Паула Мак-Энерни, генерального подрядчика.

Энни еще никогда не видела Сэма в таком воинственном настроении. Он вскользь заметил ей перед началом собрания, что чем больше он размышляет над случившимся, тем больше все это его злит.

— Послушай, Паул, — говорил он теперь, — ты уверял меня, что соблюдаются все меры предосторожности, говорил, что никаких неприятностей не будет. А теперь мы видим человека, который упал и разбился насмерть! Стройка кишит газетчиками, которые набрасываются на всех, как стая саранчи.

— Успокойся, Сэм, — сказал Мак-Энерни. — Сядь. Ты дерьмово выглядишь.

— Я дерьмово себя чувствую. Я с шести утра отвечаю на вопросы полицейских и прессы. Уже вышли бульварные газетенки, где написано, что эта стройка проклята, и дьявол решил во что бы то ни стало разрушить творение Господнее.

— Да, прямо словесная баталия, — хмыкнул Мак-Энерни. — Не волнуйся, Сэм. Бог в таких случаях всегда побеждает.

Сэм покачал головой.

— Послушай! Человек, хороший человек, мастер, чья работа признана во всем мире, убит во время работы над моим проектом. Я хочу знать, почему, в частности, хочу выяснить, не связано ли это с профсоюзными проблемами.

— Ты хочешь сказать, что из-за того, что Джузеппе не был членом профсоюза? Сомневаюсь. Все профсоюзники знают, что мы вынуждены нанимать этих парней для такой тонкой работы, как облицовка мрамором и установка витражей. — Мак-Энерни взглянул на Флетчера и добавил: — Мой прораб не замечал никаких конфликтов по поводу профсоюзных дел, ведь правда, Джек?

— Точно.

Сэм обернулся к Энни:

— Ты с этим согласна, Энни? Ты замечала какие-нибудь признаки профсоюзных разногласий на стройке?

Она покачала головой.