Это был полнейший бред. Из-за того, что ее мама была своего рода знаменитостью, Бобби приглашали вступить в клуб в ее первый учебный год. Она отказалась, потому что это все выглядело как какой-то подслащенный миниюбочный анорексичный культ, и, как следствие, с тех пор терпела страдания. Она была социальной «живой мишенью», но ей это было до лампочки. Однако Ная ужасно хотела вступить в него. Грейс, невзлюбившая знойную новенькую американку с первого взгляда, когда та появилась на следующий год, сделала все, чтобы этого никогда не произошло.

Бобби бросила короткий взгляд на свое отражение в длинном зеркале, задержавшись только, чтобы распушить прямые бесцветные волосы, а затем переключила свое внимание на более интересного Кейна – на бронзовый тон его кожи и бархатную текстуру волос. Когда отражение Кейна поймало взгляд ее собственных глаз, она быстро склонила голову, молясь, чтобы он не заметил, как она пялилась. Или хуже – что, если бы Грейс застукала ее на месте преступления? Ей нужно срочно взять себя в руки.

– Окей. Почти полночь… кто будет первым?

Грейс выпрямилась в полный рост и любовалась собой в зеркале, разглаживая безупречные пряди светлых волос.

– Я не собираюсь этого делать и точка. Это для детей.

– Тогда почему ты здесь? – повторила Ная.

– Потому что я знаю, какая ты, – ее голос был пронизан обвинением.

Кейн, видимо, почуявший назревающую склоку, шагнул вперед к зеркалу, потянув коренастого Марка за собой.

– Мы первые!

Парень пониже отдернул руку назад.

– Я не буду этого делать. А что, если это реально? Я просто сниму все на телефон, чтобы иметь возможность издеваться над тобой до скончания века!

– Что такое со всеми? – снова появилась неотразимая улыбка Кейна. – Вы все такие слабохарактерные!

Ная присоединилась к нему, встав перед зеркалом.

– Нет слабохарактерных нью-йоркцев, дорогуша.

Бобби приподняла бровь, неуверенная, пытается Ная быть привлекательной или нет. Если пытается, то это не работает. А потом она почувствовала, как ее ноги делают нечто почти чужеродное… они начинают двигаться в сторону остальных. Как если бы Кейн был компьютерным вирусом, полностью заразившим ее личный жесткий диск… все ее обычные эвристические подходы заблокированы. Все здравые невидимые механизмы самозащиты подавлены ее желанием произвести впечатление на парня, которого она встретила всего несколькими часами ранее и с которым даже не разговаривала.

Ная посмотрела на нее со смесью шока и гордости.

– Бобби?

– Что? – ответила она. – Я не боюсь. Это глупо.

Бобби раздражало, что Ная считала ее слабачкой, когда знала ее настоящую.

Грейс бросила на нее жалостливый взгляд, припасенный, как правило, для трехногой собаки.

– Давай, Бобби! Обожаю девчонок с яйцами! – Кейн замолчал. – Ну, не совсем… ты же поняла, что я имею в виду.

На секунду Бобби утонула в его глазах. В первый раз он подарил ей более, чем мимолетное секундное внимание. «Он знает её имя». Она выпрямилась. Парни – как опасные собаки: если показать им страх, то они могут съесть твое лицо.

– Так, давайте покончим с этим, пока нас всех не отчислили.

– Да, пожалуйста, – согласилась Грейс. – Кровавая Мэри – это одно, государственная школа – другое.

Сэди отошла к пребывавшей в дурном настроении Грейс и к открывшему свой мобильник Марку, начавшему записывать их личный малобюджетный фильм ужасов.

– Как только будете готовы… Уже за полночь. Если решитесь, – Сэди прошептала последнее слово, как какая-то вычурная хранительница склепа.

Все трое посмотрели в зеркало. Как и ожидалось, три отражения взирали в ответ. Бобби – изящная и утонченная, прячущаяся за толстыми очками. Кейн – высокий, широкоплечий, с телосложением пловца. И Амазонка Ная – с густыми черными кудрями, спадающими на ее плечи. Самое маловероятное трио, какое только можно было бы найти в женском туалете посреди ночи.

Шумно вздохнув через нос, Кейн посмотрел на каждую из них по очереди:

– Готовы?

– Да. – Ная казалась менее уверенной на данном этапе. Бобби ответила кивком головы.

– Окей. На счет три…, – продолжил он. – Раз, два… три…

Они тянули время, никто не хотел быть первым.

– Ну же! – рассмеялся он. – Еще раз…

– К… Кровавая Мэри, – начала Ная, и остальные послушно присоединились.

Их голоса звучали низко и монотонно. Бобби почувствовала, как воздух покинул комнату. Сама ночь услышала их начало и затаила дыхание.

– Кровавая Мэри… – Напряжение стало слишком невыносимым. Кейн и Ная разразились хохотом, и Бобби присоединилась к ним, не желая оставаться в стороне от веселья.

– Продолжайте, – подбодрила Сэди со стороны. – Произнесли только дважды.

Они подавили смех.

– Кровавая Мэри… Кровавая Мэри.

Свечи замерцали и зашипели, когда легкий ледяной ветерок пронесся по ванной комнате. Тени заплясали на стенах и над всеми тремя лицами, заключенными в зеркале. При таком освещении их лица казались изможденными, с впалыми щеками, черепоподобными.

– Еще один раз. – Бобби заглянула вглубь глаз Наи и увидела, что бравады в ней осталось только на йоту.

– Все вместе, – Кейн объединил их. Стоя между девушками, он взял правую руку Наи и левую Бобби. Сердце Бобби бешено заколотилось в груди; она не могла даже дышать, не говоря уже о произнесении двух оставшихся слов. Она посмотрела в самую дальнюю точку в задней части зеркала. Безумно странно, но оно, казалось, растянулось, словно она глядела в длинный черный туннель. Там даже не было больше отражения, а только темный проход, простирающийся на многие мили. В его дальней точке что-то зашевелилось.

Губы Кейна приоткрылись. Ная одарила их сдержанным кивком. Бобби вдохнула и закрыла глаза.

– Кровавая Мэри, – сказали они все вместе.

Свет в комнате померк, словно все свечи собирались одновременно погаснуть. А потом ничего. В ванной стало тихо, помимо монотонного капанья в душевых кабинках. Бобби взглянула на своих товарищей. Ная так сильно сжалась, что были видны сухожилия на ее шее. Кейн нервно пожевывал нижнюю губу.

Ничего.

Бобби не выдержала первая. Она разразилась хохотом, и остальные последовали ее примеру. Дикий, ухающий смех вырвался из их груди причудливой смесью облегчения, истерии и полнейшего смущения. На долю секунды каждый из них по-настоящему поверил в нее.

– Словно было нужно еще какое-нибудь доказательство… Я такая круглая неудачница! – хихикнула Бобби.

– А взгляд на твоем лице – нечто бесподобное! – Кейн показал на Наю, сгибаясь от смеха.

– Я? Чувак, да и ты сам-то не выглядел настолько уж горячим!

Сэди была в таком же состоянии, оперевшись о стену рядом с Грейс, которая сохраняла свое жуткое впечатление холодной мокрой рыбы. Сэди захихикала:

– Это было угарно! Было похоже, что вы собираетесь наложить в штаны!

– Спасибо за это, Сэди! – Бобби протянула ей руку, которую Сэди пожала. – Ладно, признаю, это было еще то веселье на Хэллоуин. Отлично проведенный первоклассный праздник страха. Теперь же, не знаю как вы, но я собираюсь спать.

– Слава Богу, – усмехнулась Грейс. – Кейн?

– Малыш, мы должны отправляться домой. Я останусь сегодня у Марка.

Губы Грейс изогнулись в разочаровании прежде, чем она вспомнила, кем была – не та, которую можно дурачить, а выше всего и каждого, леди Пайпер Холла.

– Отлично. Тогда увидимся позже. – Она выбежала из ванной комнаты, а следом за ней Сэди.

Кейн поежился, говоря Марку:

– Чувак, какая там Кровавая Мэри, теперь у меня огромные неприятности!

– Она справится, – мило улыбнулась Ная. – Не обижайся, милый, но она притаскивает сюда разных деревенских парней каждые выходные. Вы сможете найти дорогу обратно?

– Так же, как и вошли? – отвечает Марк.

– Да, а ты быстро учишься.

– Нескучного вечера, девушки. – Кейн произнес «девушки» как «деушки», и Бобби своего рода понравилось это. Она гадала, откуда он – у него был не местный акцент. Кейн заключил Наю в дружеские объятия.