То, что директор говорила так откровенно, мягко говоря, тревожило. Бобби всегда придерживалась идеи, что учителя ложатся спать со своими коробочками Таппервэй в шкафчиках для хранения посуды. Мысль о том, что у них могут быть сексуальные отношения, была совершенно невозможной.

– Поэтому я могу понять, когда что-то беспокоит одну из вас, – заключила она.

Внезапно Бобби занервничала, ей стало жарко.

– Со мной все в порядке. Правда. Я всего лишь заболела.

Доктор Прайс изучала ее хитрыми, как у лисы, зелеными глазами.

– Бобби, если это связано с Сэди, а я думаю, что так и есть, то мне абсолютно точно нужно это знать. Ты, возможно, считаешь, что защищаешь кого-то … может быть, думаешь, что защищаешь Сэди, но с каждой минутой ее отсутствия, все становится намного серьезнее. Серьезнее и для тебя тоже, если ты что-то знаешь.

Бобби пришлось плотно сжать губы, чтобы сдержать горький смешок/рыдание. Как будто бы она сама этого не понимала. Время, булькая, утекало в канализацию, и она не знала, что сделать, чтобы остановить его. Осталось меньше двух дней. Она совсем измучилась. Возможно, пришло время сознаться.

– Вы не поверите …

– Что? Чему я не поверю?

Бобби замерла, не закончив фразы. Она была в комнате. В зеркале, в самом дальнем углу, между стенными шкафами и окном. Мэри была скрыта тенью, только ее бледные белоснежные скулы и подбородок отражались от света лампы на столе Прайс.

– Бобби… чему я не…?

Бобби инстинктивно развернулась в кресле, чтобы посмотреть, действительно ли Мэри стояла в углу. Естественно, ее там не было, но как только она повернулась, шкафчик, самый близкий к месту, где стояла Мэри, распахнулся. По всей видимости с верхней полки выпал скоросшиватель и еще несколько папок, открыв дверцу и рассыпав по полу кабинета листы бумаги.

– Не беспокойся. – Прайс встала и вышла из-за своего стола, чтобы прибрать бардак. – Вот что получается, когда все складываешь, как попало.

Бобби пересекла кабинет и нагнулась, чтобы помочь ей. «Вау, учителям действительно приходится много заниматься бумажной работой», – подумала Бобби, подбирая записи. Бог знает, что это было – на вид, какие-то школьные отчеты.

– Все хорошо, Бобби, оставь это мне, пожалуйста. Их нужно будет снова подшить в правильном… – Ее голос внезапно оборвался, и Бобби потребовалась секунда, чтобы понять, почему. Сама того не заметив, она подвернула рукава, чтобы протянуть руку, и обнажила шрамы. Вот дерьмо. – Бобби, что ты сделала со своими руками?

– Ничего! – Пропищала Бобби, прекрасно понимая, как это может выглядеть.

– Ты наносила себе телесные повреждения?

– Нет! Боже, нет! Клянусь, это не так. Уверяю вас.

– Тогда что же это такое?

Бобби пыталась придумать достойное объяснение. На ум приходили лишь ужасные отговорки, но она должна постараться сделать так, чтобы они звучали убедительно.

– Котенок. – И в это мгновение она поняла, что не может рассказать ей правду. Та отправила бы ее к врачу или еще куда-то, а времени оставалось мало, и она не собиралась тратить свои, возможно, последние дни на земле, получая психологическую оценку.

– Котенок? – Доктор Прайс выпрямилась и закрыла шкафчик.

– Да. Есть один парень. Его зовут Кейн. Он живет в Оксли. Я встречалась с ним в выходные, а у него только что появился котенок. Он очень хорошенький, но ужасно царапается! – Бобби попыталась шутливо улыбнуться. Боже, я такая ИЗВОРОТЛИВАЯ!

Доктор Прайс посмотрела на нее, как на ненормальную. Даже версия с призраком не привела бы ее в большее замешательство.

– Роберта. Нанесение себе увечий – это очень серьезно. Я ставлю благополучие …

– Знаю. Уверяю вас, это не так. Я бы не стала.

Даже близко неубежденная, Прайс вернулась к своему столу.

– Бобби, я буду наблюдать за тобой, как ястреб. Это понятно?

– Да, мисс.

Еще один проницательный, пронизывающий взгляд.

– И ты абсолютно уверена, что ничем не хотела бы поделиться?

– Да, мисс.

– Хорошо. Тебе лучше пойти поужинать, пока столовая не закрылась.

– Да, мисс. – Пулей выбегая из кабинета, Бобби рискнула оглянуться. Мэри нигде не было видно в зеркале.

Крепко держа пальцами манжеты джемпера, Бобби направилась в сторону столовой, ее желудок сжался до размеров горошины. Ни при каких обстоятельствах она не смогла бы сейчас есть, несмотря даже на то, что сегодня вечером подавали ее любимый ревеневый крамбл¹⁴ с заварным кремом. Если Прайс будет дышать ей в спину, следующие два дня будут еще более тяжелыми. Как бы она хотела знать, что ждет ее завтра.

Большинство девушек уже поужинали и теперь возвращались в Дома группками по двое или по трое. Бобби не заметила Грейс, пока не стало слишком поздно.

– Привет, Бобби, можно тебя на пару слов? – Блондинка, казалось, была с ног до головы облеплена мужскими именами – Jack Wills, Tommy Hilfiger, Abercrombie&Fitch.

Бобби мгновенно занервничала. Насколько она могла вспомнить, Грейс впервые назвала ее по имени вместо обычного Блобби.

– Да, конечно. – Бобби поправила очки на носу и незаметно огляделась, чтобы убедиться, что у них были свидетели. Свидетелей не было. Коридор перед обеденной залой был пуст – слышался только лязг подносов и тарелок, эхом разносившийся по холлу.

Грейс уставилась на нее безупречно подведенными глазами и произнесла тихим серьезным голосом:

– Послушай. Я знаю, что сегодня ты покидала территорию. Элоди Минчин сказала, что видела тебя в автобусе с Кейном.

– Грейс, я могу объяснить …

– На самом деле в этом нет необходимости, – ответила Грейс сладким голосом. – Знаю, моя обязанность как старосты сообщать о таких вещах доктору Прайс, но, Боже мой, мы же друзья. Неужели ты считаешь меня таким монстром?

Бобби потребовалась каждая унция самоконтроля, чтобы не рассмеяться, не удивиться или не дать честный ответ. С каких пор они вообще стали друзьями?

– Все не так, как выглядит со стороны.

Грейс улыбнулась, но возможно ее лицо физически было не способно выражать теплоту. Уголки ее губ приподнялись вверх, но глаза оставались холодными.

– Я хотела поговорить с тобой, поскольку была обеспокоена, вот и все.

– Обеспокоена?

– Да. Ты должна знать, что Кейн Трумэн – абсолютный игрок. – Ну вот. Приехали. Это было очаровательно. То, что Грейс не угрожала просто физической или эмоциональной расправой означало, что впервые она не только признала ее существование, но и увидела в ней соперницу. Это была территория, близкая к вражеской, но совершенно лишенная смысла. Грейс можно было сильно не стараться, учитывая, насколько далеко вверху в пищевой цепочке она находилась – тигр, тихо воркующий с маленькой кошечкой.

– Правда? – Бобби решила подыграть. – Он вроде бы ничего?

– Ох, Бобби, они все вроде бы ничего в начале. Так они добиваются того, чего хотят.

– Верно.

Грейс убедительно кивнула. Слишком убедительно.

– Мне просто не хочется видеть, как ты унизишь себя.

– Унижу себя?

– Парни как Кейн… Вероятно, он заключает пари или что-то такое. Они смотрят на нас – леди Пайпер Холла, как на трофей, чтобы хвастаться этим в Рэдли. Просто не доставляй ему удовольствия, ладно? – Вопрос прозвучал больше как приказ.

Бобби почти лишилась дара речи. Это была словесная форма кислотной атаки.

– Э-э… спасибо, наверное.

– Пожалуйста. Нам, девушкам, нужно держаться вместе, не так ли? – Грейс сверкнула акульим оскалом. – Давай закрепим это объятиями. – Она схватила ее, хотя Бобби демонстративно оставила свои руки болтаться по бокам.

– Мне нужно идти ужинать, – пробормотала Бобби, отстраняясь. Как будто мало ей было причин для беспокойства.

Прайс, Грейс и мертвая девушка.

Глава 17

Аппорт¹⁵

В конце концов, свист и сопение, издаваемые Наей на соседней кровати, убаюкали Бобби. В этот раз она почти надеялась на сон, пытаясь найти еще одну подсказку из прошлого Мэри. Но сегодня снились лишь фрагменты, части лоскутного одеяла разошлись.