Там была другая лестница, ведущая вниз к ресепшену и главному выходу, а далее – слева и справа – темные коридоры. Все пространство сильно пахло капустой, которую они ели ранее. Над собой она услышала слабый смех – несколько девушек в Бронте готовились ко сну.
– Есть тут кто?
Бобби пересекла Общую территорию, направляясь к верхним ступеням следующей лестницы. Конечно же, силуэт девушки уже вырисовывался в молочном лунном свете, заливающем главный вход. Замысловатые прожилки в стеклянной панели отбрасывали тени на полу – завивающиеся, скручивающиеся в ветки и листья. Она стояла как раз в центре, обращенная лицом к двери, спиной к Бобби. Это было странно. Бобби остановилась на первой ступени вниз. Другая девушка была промокшей… на самом деле, с нее капало на плитку; черная лужа мерцала, словно нефтяное пятно около ее ног. Она была полностью одета, но мокрая насквозь.
– Эй, – спросила Бобби. – Ты в порядке?
Раздался грохот и визг с этажа выше, и Бобби повернула голову, едва не свалившись в шоке с лестницы. Потными ладонями она схватилась за перила.
– Посторонись, сучка! – взвизгнула какая-то девушка, в след которой последовал пронзительный смех. Когда же Бобби повернулась обратно к лестнице, необычной девушки уже давно не было у передней двери. Бобби нахмурилась. Как она так быстро могла двигаться? Бобби осторожно спустилась по оставшимся ступенькам в прихожую. Хорошо, еще необычнее. Пол даже не был мокрым. Бобби наклонилась и провела пальцем по полу – пыльный и сухой. Она видела, что с девушки капало по всей плитке. Или как? Ее зрение действительно было ужасным без очков.
Внутри у нее появилось внезапное осознание – то, которое приходит, когда слишком быстро падает что-то тяжелое. В коридоре было морозно, гораздо холоднее, чем на лестнице. Ее кожу покалывало, и у нее было огромное желание убежать далеко-далеко от этого места. Возможно, ей следует поискать очки завтра утром …
Бобби вздрогнула, испугавшись. Девушка молчаливо ждала в конце коридора за стойкой ресепшена – в направлении медпункта и кабинета директора. Просто ждала. Бобби пыталась сосредоточиться, но это было бесполезно – она едва могла видеть дальше своих рук.
– Слушай, ха-ха, очень смешно, но можно мне получить свои очки обратно, пожалуйста?
Девушку обрамляло высокое арочное окно в конце холла. Она стояла неподвижно, словно статуя, почти неестественно прямо. Бобби могла разглядеть лишь длинные, гладкие волосы, свисающие прямо с худощавой фигуры. Что ж, по крайней мере, теперь она была загнана в угол.
– Послушай, я не донесу на тебя. Я просто хочу вернуть обратно свои очки.
Бледное лицо девушки почти приобрело очертания. Бобби поняла, что что-то в девушке было не так. Что-то было неправильным в том, как она стояла. Была ли она ранена? Может быть, ей нужна была помощь.
– Оставайся там, хорошо? – Вытянув руки перед собой, вцепившись в темноту, Бобби приблизилась к призрачной девушке.
Глава 6
В былые времена
Внезапно перед лицом Бобби распахнулась дверь кабинета директора. Свет заполнил коридор, и Бобби закричала – она не была крикуньей, но стояла, затаив дыхание, когда дверь распахнулась, а потом…
Рука директрисы подлетела к груди прежде, чем она успокоилась.
– Боже мой! Ты доведешь пожилую леди до сердечного приступа! Роберта, не так ли? – Доктор Прайс ступила из своего кабинета с сумкой от ноутбука на плече, как будто уезжала на ночь. – Что ты здесь делаешь? Что-то не так, дорогая?
– Я… Кто-то убежал с моими очками. – Бобби сделала шаг назад и указала в конец коридора на арочное окно.
Там ничего не было. Ну, там было удобное кресло для посетителей и колючее растение в горшке, но никакого человека, стоящего в окне и, конечно же, никакой жуткой, странной, молчаливой девушки.
– О, Роберта, ты будешь ругать сама себя.
– Что?
– Дорогая, твои очки на твоей голове. Со мной тоже постоянно такое случается. Не волнуйся, – добавила она с еле заметной улыбкой, – это лишь означает, что ты стареешь.
Бобби проверила волосы. Точно, очки были заправлены за уши и покоились на макушке ее головы. Этого не может быть… она положила их у раковины. Она не была какой-то чокнутой склеротичкой.
– Но я…
Доктор Прайс улыбнулась. Даже когда улыбалась, глава школы была немного холодной.
– Не волнуйся, я никому не скажу, если ты не расскажешь. А теперь, быстро в постель, юная леди. В этой школе уже наступила ночь.
– Хорошо, – сказала Бобби. Она была расстроена, но не собиралась вступать в спор с директрисой. Что ей оставалось делать? Топнуть ногой и клясться, что какая-то глупая младшеклассница сбежала с ее очками, а потом каким-то образом надела их ей на голову? – Прошу прощения.
– Нет проблем. А теперь, беги.
Бобби бежала всю дорогу обратно до своей спальни, не желая провести ни секундой дольше, чем требовалось, в продуваемом сквозняком коридоре. Весь путь она не могла избавиться от ощущения, что за ней следят. Она захлопнула за собой дверь и запрыгнула на кровать Наи.
– Ная, происходит что-то по-настоящему странное.
Копия «Жары» Наи шлепнулась на пол – она наполовину дремала с включенной прикроватной лампой.
– Что?
– Это будет звучать безумно, но, думаю, я только что видела Кровавую Мэри.
– Девочка моя… – Ная перевернулась на живот, зарываясь головой в подушку.
– Это правда. Кто-то взял мои очки из ванной.
Ная подняла голову.
– Оу, ну тогда, это определенно Кровавая Мэри. Звони по горячей линии сейчас же.
– Не надо, – застонала Бобби. – Я последовала за ней, потому что подумала, что это был кто-нибудь из младшего класса, но с ней было что-то не так. Было действительно страшно.
– Конечно, было. В этой школе ночью всё страшное. Иди спать. Зуб даю, утром ты почувствуешь себя полной кретинкой.
В голову Бобби пришла другая мысль.
– Ная, это была ты?
– Что?
– Перед тем, как мы сделали ту вещь перед зеркалом, ты сказала, что хотела напугать Грейс… Это такая шутка?
Подруга приподнялась на локтях.
– Девочка моя, клянусь мамиными сумочками Луи Витон, которые, надеюсь, когда-нибудь унаследовать, что ко мне это не имеет никакого отношения. Это ни к чему не имеет никакого отношения – ты сама себя накрутила. Иди. Спать. – Она плюхнулась обратно на подушку.
Бобби поняла, что ничего разумного от Наи она сейчас не добьется, да и дело подруга говорила. Утром все будет чувствоваться иначе. Она оглядела их спальню, то, как они ее украсили – их пушистые покрывала, фотографии в рамках, постеры Хелло Китти, Джона Грина и Сатанвилль. Все чувствовалось вне опасности.
– Мы можем оставить свет включенным?
– Мне все равно. Только прекращай болтать.
Бобби не могла вспомнить, как заснула. Пока Ная слегка похрапывала, она прочла немного своей истории, но, в конце концов, всё-таки отключилась. Она даже не помнила, как закрыла глаза – очень долго она пристально смотрела на сантиметровую щель под дверью, чтобы следить за тем, что мимо их комнаты не проходят ничьи ноги.
– МЭРИ!
Бобби была в классе. Это была музыкальная комната – те же окна с выступом от пола до потолка и видом на хоккейную площадку. Но, по какой-то причине, все было по-другому. Для начала, не смотря на ноябрь, день был умеренно солнечным, и в классе пахло свежескошенной травой. Во-вторых, мебель была расставлена по-другому: все музыкальные инструменты и пюпитры были убраны. Вместо них рядами были расставлены с виду винтажные персональные парты – вроде тех, которые, как видела Бобби, выкатывали только во время экзаменов. Они были очень старомодными, с откидной поверхностью и внутренним ящичком.
Все это было довольно странно. Над комнатой повисла легкая дымка, как если бы она смотрела на мир сквозь измазанные вазелином линзы. Возле нее толкались две девушки, раздавая тетради, но двигались они замедленно, словно гуляли по Луне.