— И Лара тоже? — не поверил Ферди.

Девушка вывернулась из его рук и села, а потом, улыбнувшись парню, нагнулась и приподняла штанину на своей ноге. Ферди склонился к ней, машинально щёлкнув пальцами для вызова огня: её тонкую щиколотку охватывал ремень с маленькими ножнами, из которой еле виднелась рукоять ножа. С трудом сам удержав улыбку, Ферди дотронулся до ремня и, словно заинтересованно касаясь ножен, мягко погладил щиколотку Лары. Она оказалась холодной, и парень сжал ладонь, грея ногу девушки и жалея, что рядом кузены Лары, присутствие которых не даёт греть девичью щиколотку обеими ладонями. С сожалением сел прямо. Слишком долго держать ладонь, грея, наверное, неприлично… Лара лукаво заглянула в его глаза и, согнув, подтянула ногу с ножом к себе.

— Я тебе свой отдам, — заявила она и так быстро, что он возразить не успел, расстегнула ремень, а потом скользнула с бревна коленями на землю и быстро задрала штанину на его левой ноге, закатала почти под колено.

Парень весь покрылся мурашками, отчётливо ощущая, как быстрые тёплые пальцы дотрагиваются до его кожи.

— Хм… На последнюю дырку затянула, — удивлённо сказала Лара и засмеялась. — Ты такой большой, как… как баскетболист!

— Иди сюда, — проворчал Ферди, легко поднимая её под локти. — Как баскетболист — надо же, нашла чем дразнить. Это ты — мышка, поэтому я такой большой, а не потому, что я баскетболист…

— Он ворчит, как наш прадедушка! — захихикала Лара, обращаясь за сочувствием к братьям и ещё больше становясь похожей на смешливую мышь соню. Она прижималась к парню, чуть не прячась в его руках. Ферди тоже посмеивался, правда, слегка скашиваясь на кузенов.

Но парнишки сидели спокойно, глядя на «телячьи нежности», а потом о чём-то заспорили и отошли от бревна. И тогда парень сумел сказать о давно волнующем его:

— Твои кузены относятся ко мне спокойно. Я думал, они будут… ревновать тебя.

— Я сказала им, что выйду за тебя замуж, — гордо сказала Лара. — Они сначала не хотели меня брать с собой, когда знали, что ты будешь. Я даже чуть не подралась с ними. Но потом я им сказала, что ты уедешь и возьмёшь меня с собой в город, и мы там будем жить и учиться. И они перестали. Хотя… — Она приподняла брови вспоминая. — Сначала они обозвали меня дурой, когда я сказала, что ты возьмёшь меня с собой. Но, когда услышали, что ты сказал — я буду в городе учиться, поверили.

— А они тебя потом не будут дразнить городским магом? — с любопытством и поддразнивая спросил Ферди.

— Я же своя, — пожала плечами девушка. — Всё равно ведьмой останусь.

— Вот как…

Ферди задумался, прижимая её к себе: вечерний воздух становился прохладней, тем более что рядом, где-то в темноте, поплёскивала о прутья густых кустов деревенская речка, от которой тянуло промозглой сыростью. Даже близкий костёр напротив не спасал… Девушка вопросительно поглядывала на Ферди… Наконец он убрал руку с её талии, вызвав недовольное бормотание, и снял со своего плеча браслет-оберег. Быстро сдвинул концы браслета, сужая его, и протянул было Ларе. Та неуверенно взяла оберег.

— Нет, — покачал головой Ферди. — Давай я сам. — И надел браслет ей на кисть, доведя размер до необходимого. — У меня пока нет обручального кольца для тебя. Пусть этот оберег будет тебе напоминать, что мы обручились.

— С саламандрой, — заворожённо сказала Лара, разглядывая руку с обвившей её ящеркой. — Значит — мой нож для тебя тоже вместо колечка. Почти как в древние годы, да? Но мой нож — этого мало. Твой браслет такой красивый… — Она задумалась о чём-то, а потом кивнула, словно соглашаясь с кем-то, и пообещала: — Я тебе тоже подарю красивую вещь. Попозже.

— Лара, ты подумала об учёбе? Конкретно. Август-то не за горами. Тебе пора собеседование проходить и сдавать экзамены по общеобразовательным предметам. Одно дело — братьям говорить, другое — пора решать серьёзно…

— Подумала. — Девушка уселась удобней на бревне и нахмурилась. — Я подумала вот как. Если ты хочешь, я буду учиться. Ты мне только скажи, когда ехать на экзамены, — я и поеду. Школу я закончила неплохо.

Ферди открыл рот сказать: «Нет, учиться ты должна для себя!» Но заставил себя промолчать. Пусть она пока рассуждает так. Втянется в учёбу — будет смотреть на всё иначе. А пока ей и такой посыл для желания учиться подойдёт.

— Ладно. Лара, когда можно будет подойти к твоим родителям?

— Зачем?

На этот раз парень с огромным трудом удержался, чтобы в ответ не спросить: «Как это зачем? Ты не собираешься говорить им о предстоящем замужестве и о том, что собираешься ехать в город учиться?!» Но спросил о другом:

— Твои родители про меня знают?

— … Ну, пока нет.

— Вот поэтому я и хочу к ним пойти.

Девушка отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— А твои?

— Что — мои?

— Ты познакомишь меня со своими родителями?

Сложный вопрос… Ферди задумался, как ответить, прикидывал и так и этак, а потом сообразил, почему она задала этот вопрос, и уже спокойно ответил:

— Лара, мне двадцать шестой год. Я взрослый человек, который решает в жизни сам. Ты — живёшь с родителями. Пока тебе не исполнится двадцать один, они за тебя ответственны. Прости, но я старомоден. Со своими родителями познакомлю тебя поздней.

— Они хотят, чтобы твоя жена была образованной, как городская? — серьёзно кивнула Лара. — Тогда я буду очень стараться учиться в твоём университете.

На это обещание Ферди промолчал, только прижал девушку к себе крепче. «Ничего. Справимся».

До границы лесопарка ребята проводили его, когда небо стемнело до появления ярких холодных звёзд. Всё так же ведя коня в поводу (Регина бегала кругами, что-то обнюхивая), Ферди оглянулся. Лара стояла, прижимая к подбородку лохматые головки цветов — астр, как объяснила она, когда парень спросил, знает ли она, как они называются. Он, отворачиваясь, хмыкнул: она сама как цветок — с распущенными волосами. «Так теплей», — серьёзно сказала она, когда сняла с волос резинку.

Потом, уже тихонько ступая по коридору конюшни, чтобы не потревожить лошадей, Ферди вспоминал разговор и думал, строить ли планы на дни вперёд, или пока не надо? Может, пока надо выждать время, когда снова придётся столкнуться с Кампом, а потом уже начинать думать о том, как жить?

«Камп — это тоже жизнь, — со вздохом решил он. — Точней — её неприятная часть, которую надо пережить. Что ж… Переживём».

Уже в своих комнатах, съев лёгкий ужин, оставленный прямо здесь, он сел на кровать и вспомнил кошмар прошлой ночи. Нет, сегодня на самотёк он не оставит свои сны. Поднапрягшись, он вспомнил простенькое заклинание на спокойный сон и произнёс его. И лишь затем лёг, на всякий случай мысленно задав себе время, когда должен проснуться. Последнее, что он видел, перед тем как заснуть: Регина, чуть потоптавшись, устроилась на ковре, рядом с его кроватью.

… Будильник прозвенел через минуту после подъёма Ферди.

Парень быстро привёл себя в порядок, оделся и, захватив собранный рюкзак, позвал Регину. Они вышли с террасы и пешком направились к Дому Отшельника.

Будто притаившийся в темноте, лес казался совсем иным, чем днём. Ферди поёжился от сырой прохлады, в которую окунулся, пока шёл по лугу, а потом и по лесной тропе. Заблудиться не боялся: сенбернар знал, что такое «Дом Отшельника», воспринимая эти слова как команду, и спокойно вёл хозяина в известное место. Вёл, стараясь не сходить с тропы, и Ферди хорошо понимал его: трава очень уж росная.

Без лошади путь оказался длинней, но Ферди почти не замечал этого.

Сначала его обуревали странные мысли о том, что где-то далеко Камп тоже начал движение к Дому Отшельника… Потом размышления сменились, и Ферди неудержимо застрял на мыслях о том, как он и Лара поедут в город, как они будут ходить в университет и как удивится декан огневиков при виде сгоревшего баскетболиста, который спокойно войдёт к нему в кабинет при дневном свете… Улыбка тронула его губы. Это счастье — быть здоровым и жить, как все.