«Я люблю тебя».

И наблюдая за тем, как разбивается мое сердце, могу поклясться, что его голубые глаза говорят в ответ:

«Я тоже тебя люблю».

Глава 10

К полуночи дом полностью погрузился в тишину. Остатки еды и торт заняли все свободное пространство на кухне, лепестки покрывали пол, а пластиковые цветы с шаткого алтаря стали опадать один за другим. Папа и Деб улетели в первый пункт своего свадебного путешествия - Нью-Йорк. Ба и дед сразу же ушли после того, как был разрезан торт и выпито по три стопки коньяка. Дом, мой дом ощущался сейчас подобно склепу. Но полагаю, это уместно, ведь я в трауре.

Эмерсон и я все еще в нашей свадебной одежде, сидим рядом за кухонным островком. Открытая бутылка водки и гигантский, круглый свадебный торт стоят между нами, и мы стараемся заглушить негатив и тем, и другим. Ни один из нас не может сказать ничего дельного, но и не хочет сегодня оставаться в одиночестве. Мы сидим в молчании, осторожничаем, чтобы случайно не соприкоснуться локтями или даже посмотреть слишком долго друг на друга. После полудня, когда высохли чернила на свидетельстве о браке наших родителей, наши отношения могут быть только строго платоническими.

Я не была так несчастна с тех пор, как умерла моя мама. Это чувство разрушительной несправедливости, и теперь оно слишком хорошо мне знакомо.

Без слов Эмерсон наполняет наши стаканы неразбавленной водкой. Он берет свой и залпом выпивает его. Срывает галстук и, пошатываясь, встает на ноги. Я смотрю на него, пока он поворачивается, чтобы уйти.

- Куда ты идешь? - бормочу, комната кружится, когда встаю следом.

- В кровать, - рычит он, не глядя на меня.

- И это все? - спрашиваю, ощущая комок в горле. - Теперь в ответ я буду слышать только одно слово?

- А чего ты ожидала? - отвечает он, стоя ко мне спиной.

- Я ожидала, что ты б... Будешь...

- Твоим другом? - издевается он, проводя рукой по волосам. - Этого никогда не случится, Эбби. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

- По крайней мере, мы могли бы попытаться, - мягко говорю, протягивая руку, чтобы дотронуться до него. Как только я касаюсь его пальцами, он отдергивает руку, оборачиваясь с горящими глазами.

- Я не могу этого сделать, - злится он. – Ни за что, бл*дь, я не смогу быть твоим другом.

- Не ори на меня, - говорю, придерживаясь за столешницу. - Ты пьян. Ты расстроен. Это говоришь не ты…

- Как будто ты знаешь меня, - выстреливает он в ответ, качая головой. - Один трах, и ты уже думаешь, что мы родственные души или типа того?

- Прекрати, - сердито говорю я. - Я знаю, что ты делаешь. Ты пытаешься сделать мне больно. Пытаешься прогнать меня, чтобы не иметь дело с тем, что происходит. Ну, чертовски плохо. Я никуда не собираюсь уходить, Эмерсон. Ты не напугаешь меня.

- Нет? - спрашивает он, делая шаг ко мне. Он кладет руки по обе стороны от меня на столешницу, и я оказываюсь в ловушке. - Ты действительно так думаешь?

- Да. Думаю, - шепчу, не отрывая от него взгляда своих карих глаз.

Между нашими губами меньше дюйма, наши тела почти прижаты. Внезапно его близость заставляет меня дрожать. Я одна не могу быть достаточно сильной за нас обоих. Мне нужна его помощь.

- Пожалуйста, Эмерсон, - говорю, смаргивая слезы, которые затуманивают мое зрение. - Можешь просто... Обнять меня? Только на секунду.

Он смотрит на меня холодными голубыми глазами. Но как только первая слеза скатывается по моей щеке, я вижу, как лед тает. Он борется с собой, от отчаяния пытаясь прикрыться агрессией.

- Иди сюда, - бормочет он, раскрывая для меня свои объятия.

Я моментально бросаюсь к нему. Когда он крепко сжимает меня, слезы льются еще сильнее и быстрее. Он целует меня в макушку, теснее притягивая к себе.

- Ты не можешь вот так от меня закрыться, - плачу, зарываясь лицом в его костюм. - Я не смогу пройти через все это без тебя, Эмерсон.

- Я знаю. Мне жаль, - говорит он охрипшим голосом. - Это просто... Это так трудно, Эбби. Что я буду делать без тебя в своей жизни? Я имею в виду, именно в той роли, в какой я хочу тебя видеть в ней…

- Я дам тебе знать, когда выясню как с этим жить, - несчастно говорю я.

Мы обнимаем друг друга, ни один из нас не желает первым разрывать объятия. Как только небо начинает светлеть, мы, наконец, поднимаемся наверх, полностью истощенные. Я иду впереди, мое тело устало и болит. Перспектива спать одной сегодня вечером - уже слишком для меня. Трудно поверить, что только прошлой ночью я спала рядом с Эмерсоном, и моя щека покоилась на его груди. Ощущение, что прошло несколько лет с тех пор, как наши тела встретились, столкнулись, стали едиными. Безусловно, это была самая лучшая ночь моей жизни. И посмотрите на эту? Вероятно, она станет худшей.

Эмерсон и я достигаем верхней ступеньки и останавливаемся, каждый поглядывает на свою комнату по разные стороны коридора. Отвернуться друг от друга теперь кажется финальным шагом, последний гвоздь в гроб наших едва сформировавшихся отношений. После мучительной, жестокой авантюры - свадьбы наших родителей в полдень, я не знаю, смогу ли справиться.

- Знаешь, - мягко говорю я. - Сегодняшний день был, как бы, кошмаром.

- Чертовски уверен в этом, - бормочет он, глядя в мою сторону.

- И после кошмара... Обычно же нормально для младшей сестренки заползти в кровать старшего брата? - слезно спрашиваю я.

Медленная, печальная улыбка отражается на его прекрасном лице.

- Хорошее оправдание, чудачка, - дразнится он, предлагая мне свою руку.

Я переплетаю наши пальцы. Молча, мы направляемся по коридору к нему в комнату. У нас даже нет сил, чтобы переодеться. С затуманенными водкой головами и тяжелым сердцем мы плюхаемся на его кровать. Эмерсон обнимает меня, притягивая ближе. Не сомневаюсь, что многое между нами может зайти намного дальше, но обычное, комфортное объятие, как бальзам для моей страдающей души. За мгновенье мы проваливаемся в глубокий, к счастью, сон без сновидений.

Следующим утром я резко просыпаюсь от звука кричащих голосов. С трудом открыв глаза, я сразу замечаю две вещи. Первая, я ужасно голодна, вчера почти ничего не ела и выпила полбутылки водки. Вторая, я все еще лежу рядом со спящим Эмерсоном, не смотря на то, что сейчас утро понедельника, и занятия начнутся чуть больше, чем через 20 минут.

Но прежде чем я успеваю обеспокоиться вопросом своей посещаемости, до моих ушей долетает звук разбитого стекла. Два истеричных голоса орут друг на друга, пока швыряются предметами на первом этаже. Глаза Эмерсона открываются от звука развернувшегося хаоса, мы поворачиваемся друг к другу и смотрим в недоумении. И тут я узнаю голоса папы и Деб, но никогда раньше не слышала их такими разъяренными.

- Мои деньги утекают этому жалкому наркоману! - ревет мой отец, и что-то тяжелое разбивается.

- Твои деньги? - визгливо кричит Деб. - Ты имел в виду деньги твоих родителей, не так ли?

- Не начинай эту херню про классовое неравенство…

- Я и не начинаю! Они уже это сделали. Ты думаешь, я не видела, как они смотрели на меня вчера? Можно подумать, на мне были надеты стринги и наклейки для сосков…

- Ну, ты ведь другого и не носишь!

Что-то снова разлетелось на мелкие кусочки, и я в панике схватила руку Эмерсона.

- Не пытайся сменить чертову тему разговора, - огрызается папа. - Ты обворовала меня для своего подонка, бывшего мужа, и неудачника-ребенка-наркомана!

Пальцы Эмерсона сжались вокруг меня, его тело затряслось от ярости.

- Мой сын не неудачник! - плачет Деб, поднимаясь по лестнице. - И он не останется в этом доме ни на секунду!

Мир замедляется, когда распахивается дверь в комнату Эмерсона. Деб появляется в дверях, тушь широкими ручьями течет по ее щекам. Мы с Эмерсоном смотрим на нее, переплетенные в его кровати, а тем временем мой раскрасневшийся отец появляется на верхней ступеньке. Все четверо застывают, застигнутые врасплох, и на секунду, вопреки всему, во мне вспыхивает надежда, что это всего лишь еще один ужасный сон.