Сняла трубку:

- Алло? Алло, вас слушают.

В трубке потрескивание. Я повторила:

- Алло? Говорите или перезвоните, ничего не слышно! Алло?

Решила бросить трубку, но тихий голос сказал:

- Юлия Сергеевна, это я, Марина. Слышите меня?

- Марина? Марина Шахова?

- Я так рада, что вы дома. Мне просто повезло. Вы хорошо меня слышите?

- Но… где вы? Откуда звоните?

- Я здесь, недалеко от вас, звоню из телефонной будки.

Марина жива и, судя по голосу, с ней ничего не случилось. Впрочем, голос вещь обманчивая. Все это промелькнуло в секунду.

- Заходите. Вы… одна?

- Я одна и… Пока мне ничего не угрожает. Вы только откройте заранее дверь, хорошо? И не зажигайте свет.

- Конечно. - Сразу раздались гудки, я положила трубку. Пошла в прихожую, повернула ключ, приоткрыла дверь. Услышала шаги на лестнице: легкие, быстрые. Марина. Впустив ее, закрыла дверь. Марина тут же прислонилась к створке, откинулась. То ли она старалась успокоить дыхание, то ли слушала, нет ли за дверью шагов.

- Извините, Юлия Сергеевна… Не сердитесь.

- Марина… - Я не знала, что ей сказать. - Я рада, что вижу вас.

Сделав шаг вперед, Марина криво улыбнулась, стала расстегивать пуговицы. Бледная, под глазами круги, уголки губ дергаются. В остальном же все безукоризненно: волосы гладко забраны и стянуты сзади, легкий запах хороших духов. Тот же синий плащ, те же туфли на высоком каблуке.

- Раздевайтесь, проходите. Сейчас я сделаю кофе. Вы хотите есть?

Уселась в кресло, обняла плечи Уселась в кресло, обняла плечи руками.

- Нет. То есть хочу, но сейчас не до этого. Кофе выпью, но есть не буду. - Уголки губ продолжают дергаться.

Я наконец поняла: ее просто трясет. Пошла на кухню, быстро вскипятила воду, сварила кофе. Подождав, пока осядет пена, разлила кофе по чашкам, принесла в комнату. Так как Марину по-прежнему трясло, сказала тихо:

- Пейте. Ну, Марина! Остынет. И успокойтесь. Вас всю трясет. Что случилось?

- Не знаю, что со мной. Просто ужас какой-то. - Поставила чашку, обняла руками плечи, закрыла глаза. - Вы спрашивайте. Спрашивайте, все равно что, только спрашивайте.

- Во-первых, что случилось на Гранитной? У Ванды Лавецкой?

- Вы уж меня извините… за эту историю. Получается, я инсценировала убийство. У меня не было другого выхода. Просто не было. У меня неожиданно пошла носом кровь, но я сделала все это по многим причинам. Во-первых, из-за Виктора. Сначала я не понимала, чего он хочет. Не понимала и пыталась понять… а потом, когда поняла… Мне нужно было понять, что лучше, чтобы он остался у вас или вышел. И все-таки, конечно, лучше было, чтобы он вышел. Лучше, конечно же лучше… Я знала, если будут считать, что я убита, это ему поможет. Но я сделала это не только из-за Виктора. Не только.

- Из-за чего же еще?

- Не думайте, что я трусиха. Я совсем не трусиха. Но знаете, все эти дни я просто в какой-то панике. Поймите только одну вещь - этот человек может все. Он всесилен. И не знает жалости. Совершенно не знает жалости.

- Какой человек? О ком вы говорите?

- Я не могу назвать его имени. Все, вроде бы уже выдала его, а имени назвать не могу. Не могу, и все. Так и кажется, подпишу себе смертный приговор. - Повернулась, - Смешно?

- Совсем не смешно.

- И мне не смешно. Страшно. Вот и сейчас, когда я сижу у вас, страшно. Я не буду пока называть его имени, хорошо? Потом скажу, но пока не буду? Юлия Сергеевна?

- Ну… пожалуйста.

- Этот человек… Этот человек закабалил меня. Опутал, связал по рукам и ногам. Растворил в своих делах. Превратил в ничтожество. И вот теперь, теперь я за все расплачиваюсь. За все. Ну вот… Когда я решила, про себя решила: все, хватит, с его властью покончено, я поняла: как только он узнает об этом, он меня убьет. Ведь он хозяин. Хозяин Ленинграда, понимаете? А узнает он очень быстро. Может быть, быстрей, чем я сама подумаю об этом. Понимаете?

- Не понимаю.

Вздохнула.

- Понять это трудно, пока не увидишь его.

Надо ее успокоить. Во что бы то ни стало успокоить, ее снова начинает трясти.

- Подождите, Марина, кто же бесшумно вышиб дверь на Гранитной? Сами вы не могли бы это сделать.

- Один поклонник. Я позвонила, сказала - потеряла ключ.

- По-моему, вы просто дали себя запугать. Неужели вы действительно так боитесь?

- Действительно. Поймите, у него все рассчитано, а главное, куплено. Была куплена я, был куплен Долгополов. У него еще полно людей. Которые все сделают, что он скажет. У него есть охранники, есть убийцы. Он может купить все, понимаете, все… А я… То, что я решила, на его языке называется изменой, измены же он не прощает. Мне важно было дождаться, когда выйдет Виктор. Ну вот, я и рассчитала, пусть думает, что я убита. Так верней.

- Вы познакомились с ним пять лет назад?

- Мама сказала? Да, Юлия Сергеевна, я познакомилась с ним пять лет назад и стала его любовницей. Стала - а что оставалось делать? Я была девочкой, а он - элегантный, обаятельный, умный, интеллигентный… А потом… Я же говорю, он сначала влюбил меня в себя, осыпал подарками, а потом - растворил в своих делах. И все. Все, конец, Понимаете, конец? - Марина посмотрела на часы. - Без четверти. В одиннадцать я должна позвонить Виктору. Если его не будет - это все.

- Что значит «все»?

- Я объясню. Я вам все объясню, Юлия Сергеевна, только разрешите глоток кофе?

- Конечно. Может быть, подогреть?

- Ничего. - Взяла чашку, отхлебнула. - Но даю слово, когда… Когда он меня попросил об этом, о монете, я не знала, что он решил убить Лещенко. - Повернулась. - Вы верите мне, Юлия Сергеевна? Я ничего не знала об убийстве, он сказал мне только, подмени монету… Честное слово. Я ведь не знала, для чего это.

- Подменить монету? Какую?

Вздохнула, откинулась в кресле:

- Серебряный рубль. С профилем Елизаветы. Я не знала, что это… Что все это лишь для того, чтобы подставить Виктора. Если бы я знала, неужели бы я это сделала? Неужели? Юлия Сергеевна, скажите - разве я сделала бы это?

- Значит, Долгополов познакомил вас с Лагиным по инициативе этого человека? Кажется, это произошло в «Севере»?

- В «Севере». Кому же еще было знакомить меня с Виктором, как не Долгополову. Ему было приказано. Впрочем, как и мне.

- И… вы согласились?

- Попробовала бы я не согласиться. К тому времени я уже безнадежно влипла, как муха в бумагу, понимаете? Хорошо, я могу сейчас отдать ему машину, гараж, бриллианты, но ведь все эти пять лет я практически жила на его содержании. Где я возьму эти деньги? Где?

- Значит, Долгополов познакомил вас с Лагиным. Дальше?

- Дальше ничего. Я стала встречаться с Виктором. Мне было сказано: тебя познакомят с юношей, постарайся влюбить его в себя. И все, больше ничего. Пока - ничего. Юлия Сергеевна, клянусь, когда я познакомилась с Виктором, с н и м у меня уже год ничего не было. Клянусь. Только деловые отношения. Понимаю, я в ваших глазах мерзавка, потаскуха, что угодно, но… Но так уж получилось. Понимаете, так уж получилось.

Нет, я не могла ее понять. Не могла, поэтому сказала тихо:

- Вы доносили ему на Лагина? Своему хозяину?

Откинулась в кресле. Вздохнула:

- Да. Вернее, первые полгода, потом… Потом я просто полюбила Виктора. По-настоящему полюбила, впервые в своей жизни. Вы должны понимать, что это может значить для женщины.

- Тем не менее вы подменили монету.

- Да, подменила! Но это была последняя просьба, которую я согласилась выполнить! Последняя! После этого я решила про себя - все!

- Может быть, вы наконец назовете его имя?

- Назову. Сейчас. Соберусь с силами и назову. - Закинула голову, глубоко вздохнула. - Уваров. Константин Кириллович.

Я смотрела на Марину. Нет, она не поворачивалась. Что-то сдвинулось - и вдруг все стало на свои места. Все, абсолютно все. Уваров. Конечно же Уваров. Но ведь он в свое время раскрыл какое-то хищение? Ну и что. Неизвестно, что это было за хищение и что обнаружится, если поднять дело. Уваров. Нет, все-таки это выше моего понимания. Выше. Но как, оказывается, все просто… Как все просто. Хозяин Ленинграда - Уваров.