Глава XXII. Смерть Мориса

На следующий день в Нансе приехал Морис. Он был очень бледен, его лицо осунулось, глаза покраснели и опухли, и он дышал с трудом. Печально расстался он с родителями, хотя его мать обещала вернуться, едва здоровье дедушки немного улучшится.

Франсуа и Христина выбежали ему навстречу и ласково поздоровались с ним. Он улыбнулся им, и его лицо немного просветлело. Чтобы поскорее подойти к ним, он ускорил шаги, зацепился одной ногой за другую и упал на землю. В его груди лопнула жила, и изо рта красным потоком хлынула кровь. Франсуа и Христина бросились к Морису, подняли его. Они страшно испугались, но скрыли это от больного, боясь встревожить его.

– Сбегай за папой, – сказал Франсуа на ухо Христине, и она улетела как стрела.

– Скорее, скорее, отец! – закричала девочка, вбегая в кабинет де Нансе. – У Мориса идет горлом кровь, Франсуа поддерживает его.

– Где же они? – вставая спросил де Нансе.

– В передней!

– Скорее позови Изабеллу и попроси ее принести все, что надо, – распорядился де Нансе, а сам быстро пошел к больному.

Выслушав рассказ Христины, Изабелла схватила склянку с лекарством, налила ложку целебного средства в стакан с водой и побежала к Морису. Она заставила мальчика выпить половину приготовленной смеси, а через несколько мгновений и вторую часть лекарства.

Кровотечение сразу ослабело и скоро совсем прекратилось. Несмотря на возражения Мориса, Изабелла уговорила его лечь в постель. Но он так печалился и горевал о том, что не может побыть с Франсуа и Христиной, что де Нансе обещал привести их к нему, взяв с больного слово говорить как можно меньше. Морис с радостью согласился на это. Вскоре де Нансе вернулся с обоими детьми.

– Друзья мои, Христина и Франсуа, – слабым голосом и задыхаясь начал Морис. – Я болен, очень болен, я чувствую это. Я был несчастен и просил Господа послать мне смерть.

– О, Морис, что ты говоришь! – воскликнул Франсуа. – Ты больше не любишь нас, если хочешь расстаться с нами?

– Нет, нет, – ответил больной, – я несчастлив именно потому, что горячо вас люблю. Я хочу постоянно быть с вами, а между тем мне слишком редко приходится видеть вас. Я хотел бы жить подле мамы и папы, а они уехали. Мне хотелось бы, чтобы мой брат любил меня, между тем Адольф совершенно равнодушен ко мне. Ах, если бы вы были мне братом и сестрой, Франсуа и Христина! Вы такие добрые, такие ласковые. Но вы мне чужие. Я хотел бы, чтобы вы меня любили… Чтобы вы любили только меня, а это тоже невозможно.

– Довольно, довольно, Морис, – вмешался в разговор де Нансе, – ты слишком много говоришь. Если ты не перестанешь, я скажу твоим друзьям, чтобы они ушли.

– Хорошо, хорошо, я не произнесу больше ни слова, – согласился бедный Морис.

Франсуа и Христина уселись подле его кровати и постарались развлечь его, болтая с де Нансе. Они говорили о своих планах на зиму и на будущее лето и в своих планах непременно упоминали имя Мориса, думая этим доставить ему удовольствие. Но он только грустно улыбался. Наконец слезы, которые больной мальчик с трудом сдерживал, покатились по его щекам.

– Ты плачешь, Морис? – встревожился Франсуа. – Что с тобой? Что-то болит?

– Ничего, – прошептал Морис, – я только очень, очень слаб. Плачу же я потому, что, когда придет весна, меня уже не будет с вами.

– Почему? – ласково спросил его де Нансе. – Если тебе у нас хорошо, если твое здоровье будет поправляться у меня в доме, поверь мне, мой бедный мальчик, я ни за что не отошлю тебя отсюда.

– Нет, нет, я говорю не об этом, – ответил больной. – Я думаю, что жить мне осталось недолго.

– Морис, не думай о таких печальных вещах, – сказал Франсуа.

– Добрые мои, – проговорил Морис. – Меня убивает равнодушие моего брата, отъезд мамы и папы, с которыми я думал никогда не разлучаться, страх умереть без них… Не получив их последнего благословения, не обняв их. Я уже давно чувствую, что умираю, только я скрывал это от моих родителей. Мне грустно без них, но я не хотел удерживать их подле себя, так как знал, что им необходимо уехать. Вместе с тем я рад умереть среди вас, зная, что вы поможете мне в последнюю минуту. Все вы такие добрые, благочестивые… Будьте добры, – обратился он к де Нансе, – пожалейте меня: мне хотелось бы причаститься в первый раз. Научите меня. Что нужно для этого?

– Мой бедный мальчик, – ответил растроганный де Нансе, – прежде всего нужно смириться перед волей Божией, жить, если Господь того захочет, и не бояться смерти. Нужно лечиться, исполняя все докторские предписания, поверять Богу печали, которые он посылает, и просить его дать тебе мужество и терпение. О первом причастии мы поговорим завтра. Теперь лежи спокойно до приезда доктора, за которым я уже послал. С тобой посидит Изабелла или Батильда. Будь спокоен, мой дружок, и предай себя в руки Господа – нашего всеобщего Отца, друга и утешителя, – и де Нансе ласково пожал ему руку.

– Благодарю вас, – прошептал больной, – вы уже утешили меня.

Де Нансе ушел, позвав с собой Франсуа и Христину, дети горько плакали и на прощанье послали Морису воздушные поцелуи. Больной ответил им улыбкой.

– Как ты думаешь, папа, он очень болен? – тревожно спросил Франсуа.

– Не знаю, дружочек, – ответил его отец, – очень может быть, он действительно близок к концу, он сильно изменился и страшно ослабел за последнее время. Сегодня у него странное лицо. Мне кажется, отъезд родителей глубоко потряс его.

– Бедный Морис, – промолвил Франсуа. – А я-то ведь не любил его.

– Я тоже, – отозвалась Христина. – Но мы будем ухаживать за ним так ласково, точно действительно нежно его любим, правда, Франсуа?

– Да. И знаешь, Христина, я теперь, кажется, действительно люблю Мориса, мне слишком жаль его.

– И я.

Когда приехал доктор, он не обратил особенно большого внимания на кровохарканье Мориса, сказал, что кровь пошла у него горлом от падения, и заметил, что, может быть, в общем это принесет пользу его здоровью. Врач велел Морису встать, постараться есть, выходить на воздух и двигаться, насколько позволят его силы. Тем не менее де Нансе попросил врача написать родителям Мориса о том, что произошло с их сыном. Сам он, в свою очередь, письменно рассказал им о всех подробностях печального случая, прибавив мнение доктора и обещав сообщать о малейших переменах к худшему в состоянии здоровья больного мальчика. Визит доктора успокоил всех, кроме самого Мориса, который продолжал просить Нансе ускорить его первое причастие.

Де Нансе ничего не имел против исполнения желания мальчика, тем более что он получил письмо от мужа и жены Сибран, которые соглашались на эту, как они выражались, фантазию больного. К Морису стал каждый день приходить умный и образованный священник, он занимался с ним Законом Божиим и готовил его к экзамену, который у католиков предшествует первому причастию. Де Нансе и Франсуа помогали больному учиться, кроме того, Франсуа рассказывал ему, что он сам испытал во время первого причастия, и через месяц желание Мориса исполнилось.

Но он постепенно ослабевал. Теперь больной с трудом держался на ногах. Тем не менее доктор нисколько не беспокоился и уверял, что весной мальчик окончательно поправится. Через несколько дней после первого причастия у Мориса снова хлынула горлом кровь, и де Нансе тотчас же написал об этом его родителям, не скрывая своей тревоги.

Кровь не могли остановить, и в течение утра она несколько раз снова показывалась. С каждым часом Морис терял силы. Днем он позвал к себе Франсуа с Христиной и заговорил:

– Милый мой, дорогой Франсуа, я не хочу умереть, не попросив у тебя еще раз прощения за мою прошедшую вину перед тобой… Не плачь, Франсуа, и выслушай меня, так как я чувствую, что слабею… Когда меня больше не будет, моли Бога простить меня. Люби меня в воспоминании, как ты любил меня при жизни. Твоя дружба утешала меня. Благослови тебя Господь, мой милый Франсуа. Пусть он отплатит тебе за все добро, которое ты сделал для меня…