- Теперь предашь, - ответил Иегва и, обняв, в угол отвел Иуду, остальные же отвернулись.

- Сын мой Иуда, на великое горе тебя зову.

Ответил Иуда Искариот:

- Вели, учитель.

Сказал Иегва:

- Не смерти предаться прошу тебя, хотя и смерть тебе будет горькая, но прошу отдаться позору и порицанию в веках во всех, пока люди ждут Суда Божьего, лишь после того только восстановлю имя твое.

- Чего же просишь ты от меня, учитель? - сказал Иуда.

- Пойдешь в Малый Синедрион, и скажешь служителям его, что знаешь, где буду находиться я к завтрашнему утру, и сад Хевзимандский укажешь как место нахождения Моего, и воинов туда приведешь с мечами, и на Меня укажешь воинам, целованием со Мной обменявшись в знак того, что это Меня надо схватывать, а не кого другого, и за то попросишь тридцать три сребреника, большие деньги, землю будто бы купить себе хочешь и дом к земле, и загоны для скота, и поля, а они торговаться будут, и ты три сребреника им сбавь, а больше не сбавляй и стой на своем, дадут они тебе тридцать сребреников.

Ответил Иуда:

- Учитель, проси жизни моей, с радостью отдам ее за Тебя, но предать Тебя на поругание врагам Твоим не могу.

- Великой жертвы прошу у тебя, Иуда, - ответил на то Иегва.

- Что же будет, если откажу Тебе в просьбе Твоей? - спросил Иуда Искариот.

Ответил ему Иегва:

- Будет тебе счастье великое и блаженство полное на века за верность твою, до самого Судного Дня и после, и люди тебе поклоняться будут, и хорошо им будет, вспоминая имя твое, и молитвы тебе возносить будут в веках и тысячелетиях, - ответил ему Иегва.

- Что же будет, если соглашусь предать Тебя? - спросил Иуда Искариот.

- Умрешь смертью позорной и жестокой, и всякий человек проклинать тебя будет до самого Страшного Суда, только тогда о тебе правду узнают и вознесут, а до того мучиться будешь, как никто из людей не мучился. Жены детей своих именем твоим пугать будут, мужи врагов своих именем твоим нарекут, и не будет для всех них на свете человека хуже тебя.

- Сколько же людей таких будет? - спросил Иуда.

Ответил Иегва:

- Сосчитано их число, но жизни твоей не хватит, чтобы их сосчитать, хоть бы ты их считал со дня своего рождения по десяти на одно дыхание.

И не думая ни мига больше, ответил Ему Иуда Искариот:

- Что мне до людей тех, я их не знаю. Когда скажешь, тогда пойду.

И возложил Иегва на него руки Свои, и отошел, и восплакал Иуда, и плакал долго.

- Сделаю все по слову Твоему, - сказал он Иегве и, возрыдав, удалился.

Когда же вернулся за стол Иегва, то разбудил сотрапезников плеч сотрясанием, и одежды на них у горла развязывая, и водой окропляя, и увидели они, что испуган Иуда Искариотский, и лице его бело, как смертное (одеяние).

Иегва же, задумчив, сел на место Свое и, не говоря никому ни слова единого, съел подряд одиннадцать хлебов омоченных и только затем сказал:

- Пойдем же, братие, возотдохнем в саду Хевзимандском, по ночам в Иершоломе там самый прохладный воздух, воздобреют от него тела наши. Но прежде тайный разговор есть к вам о том, кто Меня предаст.

И после тайного разговора пошли они.

Там молился Иегва, пока сморенные фиурией, спали в траве апостлы Его, молился со страданием великим во взоре, устрашенный завтрашним днем и Крестом Святым распинающим, и муками, которые Он Сам Себе принять постановил ране от Креста того. Взывал Он тогда к Отцу Своему, а, взывая, произнес Он Слово великое, до людей чудесным путем дошедшее, ибо спали все в траве и никто не слышал Его:

- Отец мой, - вот эти были Его слова, - зачем Ты Меня покинул? Страшно мне, Отче, ох, как страшно на Крест всходить!

Слова те ужасные, Человеческие, народы в мире до Страшного Суда помнить будут, и обоюден будет Суд тот, Бог, однако, возобладает.

В одном Писании, сегодня утерянном, но дошедшем до нас в пересказах других людей, говорится, что когда все спали в Хевзимандской траве апостолы, пришла к Нему Эмашен.

- Уйди, женщина! - воззвал к ней Иегва, отрываясь от молитвы Своей. Но не ушла Эмашен, рядом с Ним встала.

- Уйди, уйди к мужу своему, Иосаафу-плотнику, - второй раз воззвал к ней Иегва.

Ответила она голосом тихим:

- Иосааф недужен, отказали ему ноги его, ходить не может, всегда был слаб на ноги.

- Вот почему не вижу его, - сказал Иегва. - Истинно, ноги его слабы.

Между тем продолжала говорить Эмашен:

- Многих Ты исцелил, многих даже из смерти поднял, а мужа Матери Своей, что воспринял Тебя как Сына собственного, воспитал Тебя, игрушки Тебе мастерил, ремеслу своему обучал Тебя, желая передать по наследству, и так надеялся на Тебя, Ты обошел мимо. Видно, сложен и жесток промысел Твой, Господи.

- Истинно говоришь, женщина, - ответил на то Иегва, - не вообразить человеку, насколько истинны слова, тобой сказанные. Теперь же отойди от Меня, важен путь предо Мной стоит, не могу ни о чем другом думать.

И в плече Эмашен головой уткнулся, и обнялись они, и возрыдали, и долго сидели так, под луной обнявшись. А перед тем, как час пленения пришел Ему, ушла Эмашен по слову Его, оставив Его с апостлами.

Тем временем Иуда Искариот после разговора с Иегвой пошел к священноначальникам и сказал им:

- Знаю, где кроется враг ваш Иегва, Сыном Бога Себя называющий. Тридцать три сребреника стоит знание то.

Засмеялись священноначальники, сказали:

- Обол дадим, на большее не надейся.

Торговались долго, а сошлись на тридцати сребрениках, здесь Иуда крепко держался. И странно было первосвященникам, кто сей. Спросили его, и ответил на то Иуда:

- Ученик Его.

Был лик его прекрасен и бел, как будто бы заморожен, и хотя молод был Иуда, самым молодым он был из апостолов, увидели первосвященники, что коснулась уже седина кудрей его. Неподвижен был взгляд Иуды и мимо направлен, и недоброе первосвященники заподозрили. Спросили:

- Зачем же, если ученик, отдаешь нам Учителя своего?

Взглядом не шелохнул Иуда, сказал им:

- На деньги ваши землю куплю, и дом, и скот, и все, что к тому прилагается, и жен куплю, и безбоязненно жить буду до конца дней. Вы же помогать будете, когда горе придет, ибо я много помог вам.

С тем согласились и послали с Иудой стражников, в Хевзимандский сад он повел их, мрачен был Иуда тогда. И пришли они, и увидели - вот, одиннадцать апостлов, охмеленные чашей, спят, и стоит пред ними человек невысокий, с бородой длинной и взглядом, на который смотреть нельзя, на них смотрит.