— Элен, я не та, за кого ты меня принимаешь, я бригадный командир из полицейского отделения Мидтаун-Норт, и двое мужчин позади нас готовы арестовать тебя за убийство. Пожалуйста, не усугубляй свою вину.

На этот раз женщина остановилась, все еще прижимая пистолет к талии Карлин. Оглянувшись в первый раз, актриса увидела двух приближающихся к ним мужчин в штатском и на мгновение ослабила хватку. Неожиданно с улицы раздался голос Дерика:

— Карлин, ресторан здесь.

При этом непредвиденном вмешательстве оба офицера оглянулись, а лицо Элен Москоу приняло растерянное выражение. Все, что последовало дальше, Карлин видела словно в замедленной съемке. Пока Дерик приближался от 76-й улицы, два детектива, следовавшие за ней, подскочили сзади, выхватив оружие и целясь прямо в Элен Москоу; какой-то прохожий остановился и наблюдал за происходящим, а девушка убрала пистолет и быстро зашагала в сторону.

— Стой, черт возьми, — выкрикнула вдогонку ей Карлин, — не делай все еще хуже.

Элен пришла в смятение, у нее в глазах застыл ужас, она подняла пистолет и с великолепной точностью выпустила в Карлин две пули.

Карлин почувствовала жжение в животе и ощутила, как что-то горячее и липкое пропитывает ее блузку. «Моя кровь, — спокойно отметила она, словно все это не имело к ней никакого отношения, — я ранена». Пытаясь сделать шаг вперед, она споткнулась и упала на колени. Все куда-то поплыло, Карлин старалась не Потерять сознание и почувствовала, как медленно опускается на землю.

— Карлин! О Господи… — закричал Дерик.

«Клянусь, — подумала она, — не понимаю, почему он так обезумел». Потом был вой сирен, но, казалось, все происходило далеко, за тысячу миль от нее.

— Офицера убили, — услышала она чей-то возглас и почувствовала мучительную боль при попытке подняться.

Неожиданно она оказалась в больнице, и все суетились вокруг и переговаривались между собой. Она закрыла глаза, желая уйти подальше от суматохи и шума. Снова открыв глаза, пристально посмотрела в лицо врача в зеленой шапочке и маске, ее глаза встретились с взглядом его темных глаз, тех самых глаз.

— О Боже, — прошептала она, — это ты.

22

Карлин казалось, что она парит в пространстве, и только время от времени она ловила то обрывок разговора, то несколько тактов музыки, то тревожное перешептывание незнакомых голосов. Придя наконец в себя, она сощурилась от яркого солнечного света, падавшего через большое окно, из которого открывался красивый вид, и обнаружила, что лежит одна в большой белой комнате с голыми стенами, пропитанной запахом антисептика, а под накрывавшей ее чистой белой простыней таинственно исчезает множество каких-то трубок.

Сразу же после одной-двух секунд бодрствования Карлин начала чувствовать жгучую боль, пульсирующую на несколько дюймов ниже талии, еще не знакомую, но, казалось, обещающую быть с нею вечно, затем она ощутила, что у нее онемели шея и лопатки, и не было возможности пошевелиться. Она медленно подняла правую руку и с удивлением увидела прикрепленные к локтевому изгибу пластиковые трубки для внутривенного вливания, но даже не попыталась повернуть голову и посмотреть, откуда они шли.

— Не нужно двигаться, милая, — не терпящим возражения тоном приказала молодая медсестра, с решительным видом появляясь на пороге. Она подошла к кровати, опустила металлическое ограждение и, просунув руки под тело Карлин, переместила ее в другое положение, потом подложила руку под голову Карлин и, осторожно приподняв ее, поправила подушки.

— Так лучше, дорогая?

Карлин почувствовала, как успокоились мышцы плеч, но жгучая боль в животе не ослабевала.

— Не можете ли вы что-нибудь сделать и с остальной мной? — спросила она, безуспешно пытаясь улыбнуться.

— Сейчас сделаем. — Медсестра подняла шприц для подкожных инъекций, наполненный беловатой жидкостью, и вколола иголку в бедро Карлин.

Почти немедленно Карлин почувствовала облегчение и уже сквозь сон услышала, как медсестра, мягко ступая, вышла из палаты.

Когда Карлин открыла глаза в следующий раз, то ей показалось, что прошло всего несколько часов, но вошедшая медсестра отодвинула штору, закрывавшую окно, чтобы впустить в комнату солнечный свет, и Карлин поняла, что проспала почти двадцать четыре часа.

— Верно, — подтвердила женщина, подходя к кровати и улыбаясь. — Прошел целый день, но вам нужен отдых. Как вы сегодня?

— Лучше, — улыбнулась в ответ Карлин, мысленно проверяя все части тела, чтобы убедиться, что это на самом деле правда, и обнаружила, что может немного вытянуть ноги, а пульсация в животе успокоилась до притупленной боли.

Внезапно она вспомнила лицо под маской. Воспоминание о том коротком мгновении в операционной наполнило ее странной смесью предчувствия и страха.

— Доктор Дамирофф заходил ко мне? — нерешительно спросила она.

— О, после операции он постоянно заглядывал, но вы все время спали, — радостно сообщила медсестра. — Конечно, теперь, когда вы пошли на поправку, ему не нужно заходить так часто.

Карлин смутилась, почувствовав, что от разочарования ее глаза наполняются слезами.

— Вам стало больно? Помочь? — спросила медсестра, держа наготове шприц.

— Пожалуй, нет.

— Бери, пока дают, — прогремел с порога голос Гарри.

— Это ваше официальное мнение, лейтенант Флойд, или остаток мальчишества конца шестидесятых? — Карлин нежно улыбнулась огромному рыжеволосому мужчине, казалось, заполнившему собой всю комнату.

— Доктору Дамироффу не понравились бы ваши высказывания! — Молодая медсестра со знанием дела погрозила им пальцем и вышла из палаты.

При упоминании имени Бена улыбка пропала с лица Карлин, а глаза подозрительно заблестели от готовых пролиться слез. Гарри подошел к кровати, взял с маленького столика пачку салфеток и протянул ей.

— Все еще так больно, Кембридж? — спросил он участливо.

— Не знаю, что со мной, — покачала головой Карлин и, достав салфетку, крепко сжала ее в руке, стараясь сдержать слезы.

— Знаешь, милочка, в тебя вкачали черт знает сколько анестезии, а говорят, это своего рода наркотик. — Гарри сел в коричневое кожаное кресло возле кровати и схватил ее руку. — По-моему, ты что-то от меня скрываешь…

Карлин почувствовала, что, несмотря на ее неимоверные усилия, слезы все-таки потекли по щекам.

— Знаешь, кто меня оперировал?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Бен Дамирофф, брат Наташи Дамирофф, бывшей подружки Тони Келлнера.

— Ага, — произнес Гарри, выпуская ее руку. — Ну и что из этого следует, это он довел тебя до слез?

— На самом деле я не могу его ни в чем винить, — грустно ответила она. — Откровенно говоря, я вообще удивляюсь, что он не зарезал меня, пока я была у него на столе.

— Прости, не понял. — Пока Карлин говорила, Гарри передвинул кресло так, чтобы видеть ее лицо. — Однако это уже намного интереснее, чем обычный визит в больницу к раненому коллеге.

— Хотела бы и я позабавиться вместе с тобой, — мрачно ответила Карлин.

Гарри снова взял ее за руку.

— Так что же все-таки произошло между тобой и этим самым Дамироффом, чтобы ему захотелось убить тебя?

Карлин почувствовала, что ее душа разрывается на части, меньше всего ей хотелось делиться с Гарри трагическими воспоминаниями своего детства, но — была ли тому виной анестезия или нет — что-то толкнуло к откровенности. Видимо, наболело.

— Ты уверен, что готов слушать?

— Выкладывай.

Карлин начала рассказывать о прошлом. Гарри снисходительно улыбался, слушая историю их школьного романа, но, когда она дошла до событий в мотеле «Старлайт», стал более серьезным.

— Да, ничего себе судьба для ребят — носить это в себе всю жизнь, — сказал он, когда она закончила рассказ. — Ты ведь все еще любишь этого парня, верно?

«О Боже, — подумала Карлин, — лучше бы он этого не спрашивал. Неужели после всех этих лет такое возможно?»