— Иду.

Стараясь говорить ровным тоном, она прошла мимо него и уселась в машину. Сколько времени прошло с тех пор, как она открыто призналась, каким ударом для нее было увидеть Дерика в объятиях другой женщины? С тех пор они решили начать все сначала и не обманывать друг друга. Друг друга? Она не сомневалась, что к ней это не может иметь отношения, разве что опять Дерик… И вот только что в коридоре она бросилась к Бену, забыв о Дерике. В тот момент она думала только о нем — целовать его, касаться его, казалось, никакая сила не могла их разъединить. Да что уж там. Она готова была отдаться ему прямо там, в коридоре.

Интересно, что успел увидеть Дерик? Ее сердце бешено колотилось от смеси желания и страха. Господи, неужели это я? Неужели вся взрослая жизнь до этого была сплошным лицемерием?

Бен Дамирофф — призрак из прошлого, но одного взгляда было достаточно, чтобы вновь оказаться там, на поляне Вестерфилда. Самое ужасное, что теперь он страшно зол на нее. Она флиртовала с ним, вцепилась в него изо всех сил на танцевальной площадке, практически на глазах у сотен людей умоляла заняться с ней любовью, а затем сбежала со своим дружком как маленькая проказница на школьном балу. Карлин прикрыла глаза. Забыть, забыть все это. Она вела себя отвратительно. У нее есть обязанности перед Дериком Кингсли, он ее мужчина, она живет с ним, она сама его выбрала и должна об этом помнить.

19

— Кембридж, ты прямо ходячая реклама образованию. — Полицейский комиссар Родригес чуть ли не сиял, наблюдая, как Карлин записывает имя «Эймос Ричардс» в вертикальную колонку на доске убийств Мидтаун-Норт.

— Это уж точно, — присоединился к разговору лейтенант Эрни Фэллон, бригадный командир полицейского участка. — Месяц назад она была первой на экзамене на звание лейтенанта. — Он выразительно прищелкнул языком. — Несколько лет назад — первая на экзамене на сержанта, теперь — на лейтенанта.

— Хватит, ребята. — Карлин не из скромности остановила дальнейшие восхваления. В любую минуту мог войти Гарри.

Эрни видел, как она поглядывала на дверь его кабинета, но, понизив голос, продолжал:

— Бедолага несчастный, — покачал он головой.

Комиссар Родригес не понял.

— Гарри Флойд, — пояснил Фэллон, — наставник и покровитель Карлин. А теперь вообрази: парень одиннадцать лет ждал возможности быть допущенным к экзамену на лейтенанта. Одиннадцать лет. Потом появляется Кембридж и завоевывает первое место, а Флойд остается на втором, можете представить себе? Она отбирает у него очко прямо из-под носа.

Фэллон фыркнул, комиссар тоже рассмеялся, а Карлин было не до смеха. Это должен был быть момент их общего триумфа — и ее, и Гарри. Недавно они наконец поймали преступника, который за предыдущие шесть месяцев ограбил и убил троих ювелиров на 47-й Вест-стрит. Долгие дни и ночи они посвятили расспросам всех владельцев магазинов, покупателей и случайных прохожих, следуя за каждой ниточкой, не упуская ни одной детали. Затем провели компьютерный поиск по всему Северо-Восточному коридору, напали на след, который вел из Ричмонда, штат Вирджиния, в Бостон, и наконец с помощью кучи доказательств вышли на главаря, Эймса Ричардса, который почти наверняка будет признан виновным. По мнению Гарри, это и была работа детектива, но, кроме того, им, казалось, сопутствовала удача. И тут этот экзамен, которого Гарри так ожидал. Наверняка он в отчаянии, ведь победителем оказалась она, Карлин.

Она опять глянула на дверь. Если Гарри войдет и услышит, как Фэллон в который раз соловьем разливается по поводу ее победы… Карлин не переставала удивляться, насколько бесчувственными были большинство ее коллег. Государственные экзамены проводились без всякого расписания, как Бог на душу положит, поэтому Гарри, получивший звание сержанта за много лет до нее, вынужден был ждать десять лет, чтобы пройти тест на лейтенанта. Да, ей повезло, она завоевала первое место, но ни к чему поднимать вокруг этого такой шум. Они с Гарри составили отличную команду с того момента, когда он впервые привел ее в бригаду детективов. Даже став, как и он, сержантом, получив отдельное подразделение, Карлин работала в связке с Гарри и очень дорожила этим, гораздо больше, чем формальной победой на этом дурацком экзамене. Ей нравился Гарри, и она была обязана ему своим значком детектива и успехом во многих крупных делах, но Карлин была не глупа и видела, что Гарри не тот человек, который теперь легко примет помощь, его амбиции служили поводом постоянных шуток в участке. Когда ее производство в чин лейтенанта было оглашено раньше, чем его, как это должно было случиться с учетом их стажа, он не смог даже скрыть разочарования.

— Разве кое-кто не угощает нас сегодня ленчем?

Услышав голос Гарри, Карлин вздрогнула и, увидев перед собой настоящего Гарри Флойда, устыдилась своих мыслей. Это ее друг, а не какой-то честолюбивый тип, который превыше всего готов поставить свою обиду.

— Эй, Мануэль, как ты считаешь, — возбужденно воскликнул Гарри. — Эймос Ричардс заслуживает трех мартини с водкой у «Галахера»? Не так ли, Кембридж? — Обращаясь к комиссару, Гарри дружески обнял Карлин за плечи.

Родригес с радостью согласился.

— А для тебя, Карлин? Мартини с водкой или, может, большую бутылку вина?

— Сказать по правде, я больше думаю о бифштексе.

— Раз за дело взялся комиссар, я не отстану. — Бригадный командир Фэллон схватил со стула свое пальто.

Прошел уже час, от выпитого спиртного у всех на щеках разгорелся румянец, и комиссар предложил тост за Карлин и Гарри.

— За двух лучших детективов города Нью-Йорка.

Карлин с удовольствием подняла свой бокал, но, обернувшись к комиссару, заметила нечто, привлекшее ее внимание. В противоположном конце ресторана она узнала блеск бриллиантовой серьги и седую голову. Дерик. И не один. Она не могла поверить своим глазам — его рука гладит локоток женщины, сидевшей рядом с ним. Карлин узнала и даму — модельер, работает на многие журналы Херста. Значит, Дерик оказался в Вест-Сайде, чтобы поснимать для Херста, решила она. Дерик и эта женщина были друзьями еще до того, как у него появилась Карлин, и Карлин это хорошо знала. «Его хлебом не корми, дай лишь только потрогать», — сказала она себе с легкой досадой. Но вот женщина подняла другую руку и начала медленно водить пальцами по губам Дерика. Да уж, дружеским жестом это не назовешь. Карлин едва удалось сохранить бесстрастное выражение лица, когда она увидела, как те двое слились в долгом поцелуе. Испытывая обиду, она повернулась к ним спиной, молясь, чтобы никто из мужчин за столом не заметил ее переживаний.

— Гарри, мне пора домой, — внезапно сказала Карлин.

— Конечно, крошка, я отвезу тебя куда надо.

Его тон показался Карлин подозрительно доброжелательным, поэтому она не удивилась, когда, усевшись в автомобиль, он вскользь заметил:

— Некоторые парни… они просто не могут удержаться. — Гарри сочувственно похлопал ее по руке, направляясь вниз по Бродвею. — Я хочу сказать, он любит тебя, точно. Это все видят. Но такой парень, как Дерик… для него это как раздача подарков.

— Ты стараешься убедить меня, что он не смог бы не изменять мне, даже если бы очень постарался, — язвительно заметила Карлин.

— Кембридж, если бы я крутился с куколками, которых Дерик видит каждый день, я, вероятно, лет пятнадцать назад бросил бы Мэрилин и ребят в придорожную канаву.

Карлин чувствовала себя оскорбленной, хотя нутром понимала, что Гарри пытался ее развеселить.

Непроизвольно перед ней всплыл образ отца.

— Эй, послушай, — Гарри смутился, поняв, что сморозил что-то не то, — насколько я могу судить, Дерик любит тебя, и этот пустяк для него ничего не значит.

— Но для меня значит, и очень даже много, — ответила она чуть не плача.

Может, для Дерика это действительно пустяк, размышляла она про себя, пока Гарри проезжал мимо 14-й улицы. Она подумала о годах, прожитых вместе с Дериком, о его нежности, заботе, об изумительных уик-эндах, проведенных вместе, о его сильных и ласковых руках, когда он делал ей массаж после тяжелого дня. Несмотря на все его недостатки, его великодушие и привязанность были неподдельными. Остается один-единственный вариант — он не в состоянии любить меня. Однако глубоко внутри она чувствовала, что это не так. Гарри абсолютно прав, Дерик любит ее, все это не может быть фальшью, но, когда дело касается других женщин, он, видимо, не может удержаться, даже рискуя при этом все потерять.