Мы подготовились к возвращению в Париж. Ирен собрала вещи. Даже не знаю, что она сделала с одеждой Квентина.

Когда до отъезда оставались считаные минуты, Годфри вышел из спальни, некогда принадлежавший Квентину, и обратился ко мне:

– Я его покормил, но, честно говоря, не знаю, что же с ним теперь делать.

– Ты о чем?

– Я имею в виду мангуста.

– Понятно.

Признаться, я о нем совсем забыла.

– Мне… избавиться от него прямо здесь?

– Как именно ты намерен… от него избавиться?

– Быть может, удастся продать его торговцам редкими животными.

– Поздновато ты спохватился, – напомнила я.

– Может, возьмем Мессалину с собой на пароход?

– А разрешат?

– Думаешь, кто-то осмелится перечить Ирен?

– Как и Казанова, Мессалина – страшная грязнуля, при этом столь же вероломна, как Люцифер, – с сомнением протянула я.

– Безусловно.

– В общем, сплошные неудобства.

– Не стану спорить.

– Возьмем ее с собой.

На том и порешили.

Когда наш корабль пересекал Английский канал, я вышла на палубу и, облокотившись на перила, засмотрелась на белые скалы Дувра, тающие на горизонте. Кто-то подошел и встал подле меня. Это была Ирен. Ветер отбросил вуаль с ее лица. В эту минуту взгляд подруги был серьезен как никогда.

– Мы просчитались, Нелл, – промолвила она. Наутро после страшной дуэли у Хаммерсмитского моста мы долго обсуждали события роковой ночи, но с тех пор нам с подругой так и не удалось побеседовать с глазу на глаз.

– Просчитались? Мы?

– Не мы с тобой, а он и я.

– Он?

– Шерлок Холмс.

– Не знала, что вы сотрудничаете.

– Мы и сами не знали. И оба допустили грубую ошибку. Ни он, ни я и представить себе не могли, что полковник Себастьян Моран будет столь безжалостен к своему противнику, лишь только его загонят в угол. Мы не предполагали, что Моран нападет на того, кто много лет назад сорвал его коварные планы в Афганистане. Каждый из нас чересчур самонадеянно мнил себя личным врагом Тигра. А могли бы и догадаться, что, стоит нам помешать негодяю, как он тотчас обрушит свой гнев на своего старейшего противника.

– Мистера Холмса тоже преследуют укоры совести?

Губы Ирен растянулись в печальной улыбке.

– Трагический исход этого дела ему неизвестен. Он даже не знал настоящего имени Квентина.

– Квентин мертв, – произнесла вдруг я.

– Похоже на то.

– И Тигр.

– Вероятно.

Впервые за последнее время я посмотрела ей прямо в глаза:

– Ты правда так считаешь?

Последовала пауза. Ирен смахнула вуаль с лица, словно выбившуюся прядь волос:

– Коль скоро ты сомневаешься, я тоже не стану делать поспешных выводов.

Я подняла лицо навстречу влажному соленому бризу:

– Пожалуй, я еще не решила.

Глава тридцать четвертая

Посылка

Говоря о французском небе, с уверенностью можно утверждать лишь одно: в отличие от английского, оно не так часто затянуто облаками.

К несчастью, представители царства животных тоже стремятся занять свое место под солнцем на райском лоне природы, поэтому в августе наш сад на вилле в Нёйи гудел от назойливого стрекота сверчков, а птицы хлопотливо сновали в поисках зерен меж клумб увядающих роз.

В тот день я уговорила Андре вынести клетку Казановы в сад и, устроившись под сенью платана, безмятежно наблюдала за птицей и мангустом. Люцифер не доставлял им хлопот: я занялась вышивкой, и пушистый проказник резвился у меня в ногах, то пытаясь распутать клубок крученых ниток, то хватая меня за платье.

Мессалина хорошо приспособилась к загородной жизни: она нагуляла жирок, шерсть ее лоснилась; к тому же, как оказалось, наша гостья готова ежечасно охранять сад, лишь изредка удаляясь в свою клетку, что стояла у входа в кухню.

Месси представлялась мне чем-то средним между котом и попугаем. С одной стороны, она была гораздо умнее и шустрее Люцифера, однако еще более свободолюбива, чем Казанова. По крайней мере, я не заметила, чтобы она тосковала по почившему хозяину. Но кто же знает, что на уме у этих мангустов?

В августе во Франции царило затишье. Большинство парижан уехало за город, спасаясь от палящего зноя. Казалось, все застыло в безмолвии. Тишину нарушали лишь жужжание насекомых и чириканье птиц, сливаясь в монотонный хор. Время будто остановилось: вечера тянулись бесконечно долго, и даже солнце не спешило скрыться за горизонтом.

По мощеной дорожке неспешно прогуливался Годфри.

– Чем занимаешься? – осведомился Нортон, приблизившись ко мне.

– Тем же, чем и вчера.

– Кажется, сегодня на тебя снизошло вдохновение.

Я взглянула на свою работу:

– Это декоративная наволочка для подушки Месси. Вышиваю на новый манер – французским узелком. Неудивительно, что его придумали французы. Сплошная морока. Но в результате получается довольно яркий, затейливый узор.

– Ах вот как. Уверен, мангуст по достоинству оценит твои старания.

Я положила наволочку на колени:

– Да полно тебе, Годфри. Мы даже не знаем, захочет ли он полакомиться мышью за обедом. Так что я просто коротаю время.

– Я так и не рассказал тебе о том, чт́о мы с Ирен выяснили, прежде чем уехать из Лондона, – промолвил Годфри, усаживаясь подле меня.

Я недоуменно на него уставилась.

– После того… инцидента на Хаммерсмитском мосту, – прибавил адвокат.

– По-моему, мы исследовали Темзу вдоль и поперек. Вам и этого показалось мало?

Годфри сложил руки в замок и опустил глаза. Казалось, ему не по себе, – впрочем, с тех пор, как случилось то, что Годфри сейчас назвал «инцидентом на Хаммерсмитском мосту», все вокруг выглядели чрезвычайно обеспокоенными – кроме разве что наших домашних питомцев, присутствие которых меня, как обычно, раздражало, и в то же время приносило некоторое облегчение.

– Я несколько раз наведался в клуб, завсегдатаем которого был полковник Моран, на случай если тот выжил и решил вернуться.

– Правда? Я и не знала.

– Ирен была непреклонна, – робко промолвил Нортон. – Она никогда не сдается.

– Знаю, – вздохнула я. – Слишком уж она самонадеянна.

– Как бы там ни было, – продолжил Годфри, силясь казаться веселым, – Моран так и не вернулся. В конце концов я представился его адвокатом и получил доступ к апартаментам, которые он там занимал. Кроме того, мне удалось выяснить, что в тот день, когда Моран исчез, в клубе произошел страшный переполох. Высокий худощавый господин пришел к полковнику по какому-то личному делу и в итоге чуть не выгнал его из клуба. Ты, конечно же, догадалась, кем был тот вспыльчивый посетитель.

– Боюсь, что нет.

Годфри окинул меня недоверчивым взглядом.

– Честно говоря, в последнее время я почти не вспоминаю о прошлом, – пояснила я. – Так мне спокойнее.

– Что ж, тем господином был не кто иной, как Шерлок Холмс. Я и не предполагал, что он обладает столь бурным нравом.

– Я не удивлена, – промолвила я, вспоминая, как доктор Уотсон описал темперамент и привычки знаменитого сыщика в своих дневниках. Столь холодный, педантичный человек вряд ли станет скрывать свои эмоции, особенно после немалой дозы кокаина.

Откинувшись на спинку скамейки, Годфри продолжил:

– Думаю, ты будешь просто в восторге, когда узнаешь, чт́о я обнаружил в комнате Морана, куда, кстати сказать, не смог проникнуть даже Холмс.

– Быть может.

Я закрепила очередной узелок и откусила остатки нитки зубами, что, очевидно, несколько смутило Годфри. Впрочем, женщина я практичная и к тому же никого не приглашала посмотреть на то, как провожу свободное время.

– Военные дневники доктора Уотсона, – гордо промолвил Годфри. Именно с таким видом Люцифер обычно приносит мне дохлую мышь.

Последовала пауза.

– Значит, Квентин был прав, заявив, что Тигр сумел заполучить их, когда был в Индии, – сказала я наконец.

– Пожалуй, что так, но их содержание весьма странно. Записки повествуют о том, что нам уже и без того известно: как Уотсон получил ранение в Майвандской битве и впоследствии заболел горячкой, а верный ординарец Мюррей спас ему жизнь; о его пребывании в Кандагаре, переезде в Синджини и оттуда в Пешавар…