Юродивый Антонушка, предвестник гибели Артамонова, он поет своеобразную песню будущего.Хиристос воскиресе, воскиресе!Кибитка потерял колесо.Бутырма, бай-бай, бустарма,Баю, баю, бай, Хиристоc (с. 67, 69).
Антонушка говорит непонятные слова, Тихон его расспрашивает (с. 70).
Идут сближения Тихона и Антонушки.
«Издали Тихон стал чем-то похож на дурачка Антонушку. Думая об этом темном человеке, Никита Артамонов ускорил шаг, а в памяти его назойливо зазвучало:Хиристос воскиресе, воскиресе,Кибитка потерял колесо» (с. 83).
Тихон снова появляется (на с. 85) как человек, который тягостен Петру. При этом снова дается описание его наружности (с. 86). Это проходит через весь роман.
Случайно сын Ильи, Петр Артамонов, становится убийцей. Тихон видит убийство, но покрывает его.
Опять дается ассоциация Тихон – Антон.
«Но зрачки Тихона таяли, расплывались и каменное спокойствие его скуластого лица подавляло тревогу Петра. Когда был жив Антон-дурак, он нередко торчал в сторожке дворника или, по вечерам, сидел с ним у ворот на скамье и Тихон допрашивал безумного:
– Ты не болтай зря, ты подумай и объясни: куятыр – это кто?
– Каямас, – радостно взвизгивал Антон и запевал:Хиристос воскиресе, воскиресе…
– Постой!Кибитка потерял колесо…» (с. 113).
Любопытство Тихона объяснено тем, что и глупость «понимать надо», и эти слова становятся в романе поговоркой (с. 122).
Тихон Вялов и образует сюжетную сторону произведения, интригу его.
После разговора с Тихоном Петр Артамонов чувствует, что «была потребна великая тишина, иначе не разберешься в этих думах. Враждебные, они пугали обилием своим, казалось, они возникают не в нем, а вторгаются извне, из ночного сумрака, мелькают в нем летучими мышами. Они так быстро сменяли одна другую, что Петр не успевал поймать и заключить их в слова, улавливая только хитрые узоры, петли, узлы, опутывающие его, Наталью, Алексея, Никиту, Тихона, связывая всех в запутанный хоровод, который вращался поразительно быстро, а он – в центре этого круга, один» (с. 77).
Это описание сюжетного задания вещи.
Подтверждается вина Артамоновых перед Вяловым позже, и опять намеком. Тихон рассказывает о своей семье.
« – Потом было еще двое у матери, от другого мужа, Вялова, рыбака, я да брат, Сергей…
– А где брат? – спросила Ульяна, мигая опухшими от слез глазами.
– Его убили.<…>
Минуты две шли молча.
– А кто убил брата? – вдруг спросил Артамонов.
– Кто убивает? Человек убивает, – спокойно сказал Тихон<…>» (с. 95).
Вне этого кружения роман прост. Рождаются купцы, скрипит фабрика.
Купцы даже не рождаются, они как будто приходят из других книг Горького.
Как будто после долгого перерыва, научившись многому, собрались поговорить еще один раз артисты какого-то спектакля.
Опять горбуны уходят в монастыри, опять купцы похожи на разбойников.
Фома Гордеев, герои в «Трое», уже раз перемеченные в «В людях», анекдоты о купцах, съевших ученую свинью, – все это рассказывается в порядке последовательности.
Может быть, это хорошая этнография. Вероятней, это все сведения неточные. Трудно это проверить, не зная быта.
Некоторые технические сведения просто неверны.
«Петр принимал товар, озабоченно следя, как бы эти бородатые, угрюмые мужики не подсунули «потного», смоченного для веса водою, не продали бы простой лен по цене «долгунца» (с. 41).
Это написано неверно. «Простого» льна нет, есть лен-«кудряш» и лен-«долгунец». Кудряш на волокно не идет, на Оке почти не сеется и поэтому не подсовывается, так как его отличили бы и кошки.
Представление о том, что «долгунец» это лен подлиннее, – неверно.
В своем романе Горький хотел изложить всю историю купечества, у него второе поколение занимается коллекционерством, третье разлагается.
Один сын делается большевиком и уезжает.
В русских романах большевик всегда уезжает, и автор за ним не едет.
Приезжает обратно большевик в 18-м году.
Формулируем сюжетную линию.
Тайна сосредоточена в Тихоне, враге старого Артамонова.
Но развязка приносится не разрешением тайны, а революцией.
Революцию, конечно, делает не Тихон.
Вероятно, первоначально роман был задуман с развязкой на 1905 год.
Потом он был механически продолжен до Октябрьской революции.
К этому времени действие романа убыстряется, роман становится жиже, роман договаривается скороговоркой.
Тихон едва успевает подавать реплики.
Революция выгоняет старика Артамонова из дома, наступает развязка (с. 255).
Артамонов лежит в беседке. Тихон над ним.
«Тихон заворчал:
Дурак, а правду понял раньше всех. Вот оно, как повернулось. Я говорил: всем каторга! И – пришло. Смахнули, как пыль тряпицей. Как стружку смели. Так-то, Петр Ильич. Да. Черт строгал, а ты – помогал. А – к чему все? Грешили, грешили, – счета нет грехам! Я все смотрел: диво! Когда конец? Вот наступил на вас конец. Отлилось вам свинцом всеэто… Потеряла кибитка колесо…» (с. 255).
Здесь выясняется совпадение линии Тихона с предсказаниями Антона, и все уравнивается дураковой игре.
Остается развязать сюжетный узел.
Тихон рассказывает о том, что он знал, как Петр убил конторщикова мальчишку.
Идет развязка тайны.
« – Тоже и отец твой; он брата моего убил.
– Врешь, – невольно сказал Артамонов, но тотчас спросил: – Когда?
– Вот те и когда…<…>
Старики начали говорить быстрее, перебивая друг друга.
– Я – вру? Я с ним был тогда…
– С кем?
– С братом. Я убежал, когда отец твой кокнул его. Это его кровью истек отец-то. Для чего кровь-то?
– Опоздал ты…
– Ну, вот, – опрокинули вас, свалили, остался ты беззащитный, а я, как был, в стороне…<…>
– Мне сколько раз убить хотелось отца-то твоего. Я его чуть лопатой по голове не хряснул…» (с. 257 – 258).
Тайна разрешена. Но она действительно опоздала.
Артамонову семьдесят пять лет, Тихон его значительно старше – ему от 90 до ста лет.
Разговор потерял земную давность. Им уже не о чем говорить. Тайна не спружинила, она не везет романа.
Предсказания же Антона по технике напоминают символистов, типа Леонида Андреева.
Механически оттянув конец романа, Горький погубил развязку. Столько времени конструкция романа выдержать не могла.
Получилось любопытнейшее явление невнимания к герою.
На героя нет и не может быть установки.
Установка сейчас у самого Горького на материал.
Отжившая романная форма привела Горького к попытке решить в рамках семейного романа то, что этой форме не свойственно.
Об этом писал когда-то Салтыков-Щедрин.
Блестящие места романа, выписанные картины, невероятные и вероятные события, люди, взятые с иронией, – были бы лучше вне романа.
Ошибка с возрастом Тихона Вялова не случайна, она вызвана явлением приема, которое существует не только для эпитета.
Для замечательного писателя Максима Горького есть другой путь, кроме переделки и улучшения старых вещей.
Гамбургский счет
Гамбургский счет
Гамбургский счет – чрезвычайно важное понятие.
Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера.
Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы.
Они борются при закрытых дверях и завешанных окнах.
Долго, некрасиво и тяжело.
Здесь устанавливаются истинные классы борцов, – чтобы не исхалтуриться.
Гамбургский счет необходим в литературе.
По гамбургскому счету – Серафимовича и Вересаева нет.
Они не доезжают до города.
В Гамбурге – Булгаков у ковра.
Бабель – легковес.
Горький – сомнителен (часто не в форме).
Хлебников был чемпион.
Записнaя книжка
Какую литературу считал настоящей А. Пушкин
«Современник»
Это был журнал, издаваемый Пушкиным и руганный Булгариным в «Северной пчеле». Приведу заглавия некоторых статей или наиболее характерные фразы: