8. Обедал с мистером Гарли и Прайором; ожидали также мистера Сент-Джона, но он не пришел, хотя обещал; мистер Гарли журил меня за то, что я так редко с ним вижусь. Здесь появился дьявольски злобный памфлет против лорда Уортона[291]; сначала в нем обрисован характер лорда, а потом перечислены некоторые его неблаговидные поступки: характер изображен чрезвычайно метко, а факты приведены довольно незначительные. Этот памфлет был дюжинами разослан ряду лиц, и я тоже получил несколько экземпляров, однако ни автор, ни издатель никому не известны. Мы ужасно страшимся чумы: говорят, будто она объявилась в Ньюкасле. Я заклинал мистера Гарли именем всевышнего принять какие-нибудь меры предосторожности, в противном случае мы погибли. Всем кораблям, прибывающим из балтических портов, велено было перед заходом в гавань проходить карантин, однако они этого не соблюдают. Вы, верно, помните, что последние два года я все время этого опасался.

9. Нет, право же, вы все-таки бесстыжие плутовки: я еще не отправил это, а уже получил ваше шестое письмо. И все-таки я не стану отвечать на него, а скажу только, что после первого приступа головокружений у меня больше не было, однако ровно две недели тому назад я умудрился простыть и по сей день кашляю по утрам и вечерам, но это пройдет. Стоит такая мерзопакостная погода, что на улицу носа не высунешь. Здесь поговаривают, будто три ваших таможенных комиссара — Оугл, Саут и Сент-Куинтин будут уволены[292] и что на их место прочат Дика Стюарта, Людлоу и еще кого-то. Я, правда, замолвил словечко за другого — за беднягу лорда Эберкорна[293], но это секрет; я хочу сказать, что эти мои хлопоты за него следует держать в секрете; по-видимому, я взялся за дело слишком поздно, а виной тому он сам и его невезенье. Сегодня я обедал с ним. От души сожалею, что вы не поехали в Клогер, право же, очень сожалею. Итак, пусть господь всемогущий хранит бедненьких, дорогих, дорогих, дорогих, драгоценнейших МД. Прощайте до вечера. Вечером я начну одиннадцатое, ведь я всегда так пишу малюткам МД.

Письмо XI

Лондон, 9 декабря 1710.

[суббота]

Итак, мои юные дамы, я только что отправил свое десятое в почтовую контору и, как уже говорил вам, получил ваше седьмое (боюсь, раньше я ошибся и сказал, что получил шестое, и тогда мы с вами совсем запутаемся). Так вот, как я уже вам докладывал, обедал нынче с лордом Эберкорном и, полагаю, на ближайшее время с вас достаточно, потому что мне надобно приняться сочинять кое-какие безделицы и крепко кое-кому насолить. — А как же с ответом малюткам МД? — Что ж, их письмо я на время отложу. — Уже поздно, и я могу только сказать, что МД — дорогие дерзкие плутовки. И что из сего следует? А то, что Престо любит их поэтому еще сильнее.

10. Этот сукин сын Патрик куда-то запропастился, и я теперь связан по рукам и ногам; даже уголь пришлось одолжить. Сейчас шесть часов, и я вернулся домой после славной прогулки в парке; сегодня первый день мягкая, тихая погода, а прошлой ночью была ужасная буря. Говорят, будто у вас унесло в открытое море пакетбот и будто на нем находился юный щеголь Свифт[294] и генерал Сэнки[295]. Не знаю, насколько это правда; впрочем, вы услышите об этом раньше меня. Раймонд уже поговаривает о том, чтобы через несколько дней уехать из Лондона; он собирается возвратиться в Ирландию не позже, чем через месяц, так как в противном случае его жене, которая уже на сносях, придется рожать здесь. Думаю, он прав, хотя не исключено, что история с пакетботом напугает его. Лондон нисколько его не привлекает, и я этому не удивляюсь. Он свел здесь знакомство с несколькими ирландцами, обучающимися в Темпле, и они показали ему город. Я допускаю его к себе не чаще двух раз в неделю, да и то лишь по утрам, когда одеваюсь. — Ну, вот, явился, наконец-то, этот прощелыга, и я смогу теперь воспользоваться моими собственными чернилами и новым пером; так-то, а вы — дерзкие шалуньи и плутовки и останетесь ими до тех пор, пока я не улягусь в постель, потому что должен сейчас заняться делом, понятно? Да, кстати, передайте епископу Клогерскому, что ему не нагреть меня ни на один дюйм металла; это металл для моего колокола. Сами знаете, все это пустяки, но городские денежки так целей будут. Эннискиллен[296] скорее может себе это позволить, нежели Ларакор, тем более, что колокол будет весить только полторы тысячи[297]. Сейчас я, как обычно в это время, читал и прочее, а теперь укладываюсь спать; не находите ли вы, что сегодняшняя запись получилась довольно-таки длинной? А теперь уходите-ка отсюда до завтра, до положенного часа. Да, чуть не забыл упомянуть, что обедал нынче с сэром Мэтью Дадли.

11. Возвратясь сегодня домой, я, как и вчера, обнаружил, что этот паршивец опять запер мои чернила, хотя я строго-настрого его предупредил; вскоре, однако, он явился, так что теперь все в порядке; он уже растапливает камин, и я смогу приняться за свои дела. Погода опять испортилась, и целый день лил дождь. Не выношу зимнюю слякоть, хотя некоторые находят ее полезной. Говорят, слух о чуме в Ньюкасле оказался ложным. У меня сегодня решительно никаких новостей. Обедал у миссис Ваномри и выразил пожелание, чтобы они купили мне шарф, потому что мой совсем изорвался. Леди Эберкорн[298] тоже собирается купить мне шарф, так что останется только решить, какой из них лучше. Вчера я снова видел при дворе герцога Ричмонда[299], однако не стал с ним заговаривать; видимо, мы уже не помиримся. Сейчас я лежу в постели, а дождь хлещет, не переставая. Любопытно, так же ли часто идет дождь у вас в Дублине? Известия о кораблекрушении, как я и предполагал, испугали Раймонда; однако я все же уговорил его, и через неделю он отсюда уедет. Я познакомил его с поверенным по делам казны[300], и тот признал, что Раймонд доводится ему родственником, а посему он, думаю, не откажет Раймонду в любезности снабдить его рекомендательным письмом к вашему новому лорду-канцлеру[301]. — Получил письмо от миссис Лонг, от которого меня едва не стошнило: в нем было несколько непристойных шуток, обозначенных прочерками, о смысле которых следовало догадаться. Пошлые пересуды и сплетни в провинциальном городишке оказали на нее дурное влияние. — Я не стану отвечать на ваше письмо, пока не освобожусь от всяких дел; так что пусть это послание отправляется, как оно есть. Какая мне о том забота? какая о том забота нахальному Престо?

12. Когда я был сегодня у Льюиса в канцелярии государственного секретаря, туда пришел лорд Риверс[302]; увидя меня, он отвел Льюиса в сторонку, пошептался с ним, а потом подошел ко мне и изъявил желание со мной познакомиться; мы обменялись поклонами и любезностями, после чего расстались. Обедал я с Филиппом Сэведжем[303] и его ирландским клубом там, где они обычно столуются, и после довольно-таки гнусно проведенного вечера пришел домой лишь в девятом часу. С мистером Аддисоном мы видимся теперь едва ли чаще одного раза в две недели: его парламентские обязанности и мой чуждый ему круг знакомств отдаляют нас друг от друга. Вчера утром сэр Мэтью Дадли прогнал своего дворецкого, а ночью бедняга неожиданно скончался на улице; не правда ли, странное стечение обстоятельств? — Но какое вам собственно до этого дело? — А такое, что этого дворецкого я знал. — Что ж, выходит, ваш пакетбот цел и невредим: тьфу, какая глупость, а ведь я уже сделал все, что в таких случаях полагается делать — сказал, что это весьма печально и что я весьма об этом сожалею. Но когда же я все-таки отвечу на письмо наших МД? Вот оно, лежит себе; ну что ж, как-нибудь после дождичка в четверг я об этом поразмыслю, а пока доброй ночи.