- А не проще на товарно-сырьевой бирже узнать. Там же, в Москве. Я в свое время принимал участие в расследовании уголовного дела о хищении авиационных двигателей. В них основной материал- титан. Так вот, у нас были, так называемые исходные цены- около шести сотен рублей за тонну. А на бирже титан торговался по пять тысяч «зеленых». Вот по этой цене мы им, жуликам, и вменили. Ничего, суд посчитал такое правильным. Сегодня, например, я узнал, что палладий может стоить до тысячи рублей за грамм.

- Ты, что, смерти моей хочешь. Ты представляешь, что будет, если я укажу стоимость этих чертовых патронов по такой цене, а потом еще доложу о стоимости уже похищенного. Да меня  без суда и следствия к стенке поставят. Вы же, прокуроры, и поставите. Нет, увольте, есть бумажка вышестоящего штаба, этим и ограничимся.

Смирнов не стал спорить. С этим позже разберемся. Он получил у полковника копии интересующих его документов по «ДП-2», а так же приказов и директив по вопросам их учета, хранения и утилизации.

Оставив окончательно расстроившегося полковника наедине с его тяжкими думами, он отправился в штаб своей Армии.

Там ему повезло меньше. Нужный начальник и все офицеры отдела разъехались по командировкам.  На месте находилась только женщина-делопроизводитель, которая как только услышала название- «ДП-2», тут же заняла глухую оборону в лучших традициях бойцов Красной армии времен Великой отечественной. Все попытки Смирнова получить нужные сведения, разбивались о стену абсолютного нежелания их предоставлять. У Александра даже сложилось впечатление, что если  к ее виску приставить пистолет, то и это не принесет положительного результата. Погибнет, но «военную тайну» не выдаст.

Понимая, что сам не сможет справиться, Смирнов решил привлечь на помощь «тяжелую артиллерию» в виде начальника штаба.

К счастью, генерал находился на месте и даже в нормальном настроении. Был, пока не услышал то же страшное слово-«ДП-2».

Генерал с нескрываемой грустью поведал, что сейчас вокруг этих патронов творится ТАКОЕ. Во всех пяти дивизиях выявлены крупные недостачи. До последнего времени «ДП-2» находились в разряде никому не нужного имущества и их наличие десятилетиями никто не проверял. Списывали по простому акту и банально выбрасывали на свалку. А вот сейчас никто не знает, что делать с такими недостачами и, самое главное, кто будет «крайним». Теперь ведь «левый» акт, тем более, задним числом, никто подписывать не станет.

Смирнов с грустью подумал о своем участке. Надо бы шефу звякнуть, пока военные «хвосты» не спрятали.

По его просьбе, генерал позвонил в химслужбу и грозным голосом приказал женщине выдать органам  необходимые документы. К удивлению Смирнова, женщина не собиралась сдаваться, и все попытки генерала оказались тщетными. Они ругались минут пять, пока генерал раздраженно не бросил трубку.

- Видишь майор, что творится! Ладно. Придется идти в атаку лично, хоть нам генералам Устав настоятельно такое не рекомендует. Он позвонил в секретную часть, приказал секретчику взять дубликаты ключей от сейфов отдела и направляться в химслужбу.

Оценив в зеркале свой внешний вид, генерал решительно направился к месту боя. Смирнов осторожно двинулся следом.

Генеральские погоны все-таки сыграли свое решающее значение, правда, не так как ожидалось. Женщина не успокоилась, пока ее банально не выгнали из кабинета. В коридоре еще долго раздавались ее раздраженные крики.

Они вскрыли шкаф с документами, и Смирнов грустно принялся изучать его содержимое. Жаль, что так все получилось. Со знающим делопроизводителем, это бы заняло не так много времени. Наконец он нашел необходимые книги и углубился в изучение содержимого, пытаясь определить, какие копии ему необходимы.

- И что тут за разбой происходит?

В дверях кабинета стоял командующий Армией, а ссади злорадно выглядывала из за его плеча и недобро скалилась неуемная делопроизводитель.

Смирнов решительно встал на защиту начальника штаба, представился и объяснил что ищет. Командующий Армией его в лицо не знал и теперь удивленного разглядывал.

- Ага, тут не просто разбой, а разбой под руководством прокуроров. А подождать начальников не могли? Делопроизводитель ведь отчитываться будет перед своим начальником. А вдруг, что потеряется?

- Не потеряется. Сейчас протокол выемки составлю. Пусть его начальнику и передаст. Кстати. Могу сделать «по закону», а могу и «по человечески».

- Интересно. А это как?

- Следователь вправе по уголовному делу изъять необходимые документы, а может и позволить сделать копии, которые и останутся  в службе, что - бы не парализовать работу. Лично меня, сея фурия, так  уже раздраконила, что склоняюсь  к первому варианту. Пусть помучаются. Для профилактики.

Командующий задумался и обернулся к женщине.

- К сожалению, здесь я командовать уже не могу. Прокуратура- организация уважаемая и идти против, у меня никакого желания нет. Пойду я. А Вы, уважаемая, подумайте, как договориться « с таможней», что бы Ваш начальник по приезду имел не такой бледный вид. Если услышу, что Вам не с чем работать, приму меры. Неприятные. Не забудьте с начальником штаба составить акт вскрытия шкафа с документацией. Протокол протоколом, но у нас, военных, свои правила имеются.  До свидания, майор. Не удивлюсь в скором времени увидеть Вас в кресле прокурора Армии. Своего добиваться умеете.

Убитый вид женщины остудил зловредное настроение Смирнова. Вместе они отобрали необходимые документы и отправились копировать. Возвратившись, Александр расписался в акте и с чувством выполненного долга отправился в прокуратуру.

Первым делом он позвонил на свой участок и рассказал о том, какая ситуация сложилась вокруг этих фильтров и только потом зашел в кабинет прокурора.

- Дорогой Александр Николаевич! Когда я вам говорил «действуйте-злодействуйте», то не предполагал, что Вы так буквально это воспримите. Неужели нельзя было сделать дело потише. А то мне уже командующий звонил.

- Ничего страшного. За сегодняшний день я много узнал, что позволяет сделать вывод о том, что военные сейчас очень активно прячут «хвосты». Поэтому меня и пытались отшить. Смотрите.

Смирнов передал прокурору журнал и указал заинтересовавшие его записи, ознакомившись с которыми тот аж крякнул.

- Вот это да. Получается, все не просто плохо. Все, просто пропало. По Вашему делу недостача не три сотни, а полтысячи. Да, тут данные и по всем дивизиям!

- Именно так. По сведениям округа, за нашей Армией числится пять тысяч «ДП-2»,  а вот по данным нашего отдела- восемь. Бардак в учете явный! Раньше эти патроны никакой ценности не представляли, вот и учет вели кое- как. Все равно, если не хватает, списать не проблема. До этого времени, естественно. И весь отдел не зря в командировках. Кстати, что-то я химиков Армии  в отделе Угольной не видел. Да и прапор- начальник склада не поспешил со мной поделиться этой новостью.

Да, кстати, по прапору . . .

Прокурор внимательно выслушал Смирнова.

- Вы не боитесь ошибиться?

- Боюсь, но иного выхода не вижу.

- И вы меня хотите «подписать» под эти «злодейства».

- Вы шеф и, по моему глубокому убеждению, обязаны не только «подписываться», но и руководить этим, с позволения сказать, процессом.

- Идите, готовьте документы. Тоже мне, он убежден.

Остаток дня Смирнов посвятил бумаготворчеству. К сожалению,  в работе следователя сей процесс занимает гораздо больше времени, чем погони и иные любимые режиссерами телесериалов действия. Намного больше.

Утром Смирнов подписал у прокурора документы и отправился в институт, заскочив по пути в магазин.

Директор встретила его с неизменной чашкой кофе и с не скрываемой радостью приняла «скромный презент» в виде полукилограммовой коробки конфет «Коркунов».

- Ну, зачем Вы так. Теперь я чувствую себя Вам обязанной.

- Постараюсь избавить Вас от этого чувства. Сдается мне, изучение одного фильтра, явно недостаточно.