*Турнюр - сборчатая накладка, располагающаяся чуть ниже талии на заднем полотнище верхней части юбки, формирующая характерный силуэт с очень выпуклой нижней частью тела .

- Не могу поверить, что, наконец, настал день нашей свадьбы! - визжит она, повиснув на папиной руке. Она целует каждый дюйм его лица, оставляя маленькие розовые следы. Меня слегка беспокоит, что бабушка с дедушкой буквально окаменели рядом со мной. Папа сумел немного оторвать от себя Деб, чтобы повернуть ее в сторону Фрэнка и Джиллиан.

- Деб, - говорит мой папа, фальшиво улыбаясь. - Это мои родители.

- О. Боже. Мой, - выдыхает Деб, поднеся руку к сердцу. - Вы самая модная пара, которую я когда-либо видела в своей жизни.

- Да. Ну, что ж, - говорит ба, еще не в состоянии вымолвить ни слова.

- Это... Отчасти платье на тебе, - делает попытку дед.

- Папа, - предупреждающе шипит мой отец.

- Ох, вам оно нравится? - щебечет Деб, давая нам всем немного передышки. - Я купила его с сорокапроцентной скидкой. Все равно дорого, если спросите меня, но, черт, особенный повод, правильно? И не похоже, что Боб особо нуждается в деньгах, - брови бабушки и дедушки поднимаются вверх, затерявшись в линии волос. Деб замялась, переводя взгляд от одного к другому. - Извините. Это было неуважительно?

- Ах, так вы знакомы с этим словом, - холодно говорит ба.

Я смотрю на Эмерсона, смущенная поведением моих бабушки и дедушки. Но его лицо абсолютно непроницаемо, понятия не имею, слушает ли он вообще. Деб не знает, что делать с презрением моих дедушки с бабушкой, и поворачивается ко мне и Эмерсону с натянутой улыбкой.

- Вы двое выглядите так мило, - вздыхает она со слезами на глазах. - Наша большая счастливая семья.

Я вижу, как дед закатывает глаза, а судья хлопает в ладоши.

- Итак! – торжественно-радостно говорит он. – Церемония будет проходить на заднем дворе?

Деб хватает моего отца за руку и тянет его к задней двери. Они установили хрупкий белый алтарь перед бассейном, который наполнен плавающими цветами. Эмерсон идет впереди меня, глядя прямо перед собой, а мои дедушка с бабушкой замыкают шествие. Каблуки Деб погружаются в траву, и она, пошатываясь, идет к алтарю с папой под руку. Эмерсон останавливается рядом с ней, а я занимаю свое место возле отца. Мировой судья встает между ними, и дедушка с бабушкой проходят вперед, морща свои носы.

Прям, свадьба века.

Я не могу сосредоточиться, когда судья начинает быстро тараторить предложения. Эмерсон и я стоим лицом друг к другу, глядя на плечи наших родителей. Никогда не видела его таким несчастным. В этот момент я ненавижу наших родителей сильнее, чем свое расстроенное состояние из-за разбитого сердца, за то, что причиняют Эмерсону столько боли. Ему итак пришлось через многое пройти, и теперь этот облом? Это намного больше, чем кто-либо в состоянии вынести.

- Теперь, - продолжает судья. - Если есть кольца…

Эмерсон протягивает их моему отцу. Наши родители обмениваются безвкусными безделушками, улыбаясь, как два подростка. Слова клятв и даже их «согласны» превращаются в фоновый шум, когда Эмерсон, наконец, встречается со мной взглядом. Мы смотрим друг на друга, обнажившись в этот трагический для нас момент. Наши глаза кричат о том, на что у нас никогда не будет шанса: «Я забочусь о тебе больше, чем о ком бы то ни было в этом мире. Мне так жаль, что тебе больно». И когда наши родители впервые целуются в качестве мужа и жены, я пытаюсь без слов сказать Эмерсону одну важную вещь, умоляя глазами:

«Я люблю тебя».

И наблюдая за тем, как разбивается мое сердце, могу поклясться, что его голубые глаза говорят в ответ:

«Я тоже тебя люблю».

Глава 10

К полуночи дом полностью погрузился в тишину. Остатки еды и торт заняли все свободное пространство на кухне, лепестки покрывали пол, а пластиковые цветы с шаткого алтаря стали опадать один за другим. Папа и Деб улетели в первый пункт своего свадебного путешествия - Нью-Йорк. Ба и дед сразу же ушли после того, как был разрезан торт и выпито по три стопки коньяка. Дом, мой дом ощущался сейчас подобно склепу. Но полагаю, это уместно, ведь я в трауре.

Эмерсон и я все еще в нашей свадебной одежде, сидим рядом за кухонным островком. Открытая бутылка водки и гигантский, круглый свадебный торт стоят между нами, и мы стараемся заглушить негатив и тем, и другим. Ни один из нас не может сказать ничего дельного, но и не хочет сегодня оставаться в одиночестве. Мы сидим в молчании, осторожничаем, чтобы случайно не соприкоснуться локтями или даже посмотреть слишком долго друг на друга. После полудня, когда высохли чернила на свидетельстве о браке наших родителей, наши отношения могут быть только строго платоническими.

Я не была так несчастна с тех пор, как умерла моя мама. Это чувство разрушительной несправедливости, и теперь оно слишком хорошо мне знакомо.

Без слов Эмерсон наполняет наши стаканы неразбавленной водкой. Он берет свой и залпом выпивает его. Срывает галстук и, пошатываясь, встает на ноги. Я смотрю на него, пока он поворачивается, чтобы уйти.

- Куда ты идешь? - бормочу, комната кружится, когда встаю следом.

- В кровать, - рычит он, не глядя на меня.

- И это все? - спрашиваю, ощущая комок в горле. - Теперь в ответ я буду слышать только одно слово?

- А чего ты ожидала? - отвечает он, стоя ко мне спиной.

- Я ожидала, что ты б... Будешь...

- Твоим другом? - издевается он, проводя рукой по волосам. - Этого никогда не случится, Эбби. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

- По крайней мере, мы могли бы попытаться, - мягко говорю, протягивая руку, чтобы дотронуться до него. Как только я касаюсь его пальцами, он отдергивает руку, оборачиваясь с горящими глазами.

- Я не могу этого сделать, - злится он. – Ни за что, бл*дь, я не смогу быть твоим другом.

- Не ори на меня, - говорю, придерживаясь за столешницу. - Ты пьян. Ты расстроен. Это говоришь не ты…

- Как будто ты знаешь меня, - выстреливает он в ответ, качая головой. - Один трах, и ты уже думаешь, что мы родственные души или типа того?

- Прекрати, - сердито говорю я. - Я знаю, что ты делаешь. Ты пытаешься сделать мне больно. Пытаешься прогнать меня, чтобы не иметь дело с тем, что происходит. Ну, чертовски плохо. Я никуда не собираюсь уходить, Эмерсон. Ты не напугаешь меня.

- Нет? - спрашивает он, делая шаг ко мне. Он кладет руки по обе стороны от меня на столешницу, и я оказываюсь в ловушке. - Ты действительно так думаешь?

- Да. Думаю, - шепчу, не отрывая от него взгляда своих карих глаз.

Между нашими губами меньше дюйма, наши тела почти прижаты. Внезапно его близость заставляет меня дрожать. Я одна не могу быть достаточно сильной за нас обоих. Мне нужна его помощь.

- Пожалуйста, Эмерсон, - говорю, смаргивая слезы, которые затуманивают мое зрение. - Можешь просто... Обнять меня? Только на секунду.

Он смотрит на меня холодными голубыми глазами. Но как только первая слеза скатывается по моей щеке, я вижу, как лед тает. Он борется с собой, от отчаяния пытаясь прикрыться агрессией.

- Иди сюда, - бормочет он, раскрывая для меня свои объятия.

Я моментально бросаюсь к нему. Когда он крепко сжимает меня, слезы льются еще сильнее и быстрее. Он целует меня в макушку, теснее притягивая к себе.

- Ты не можешь вот так от меня закрыться, - плачу, зарываясь лицом в его костюм. - Я не смогу пройти через все это без тебя, Эмерсон.

- Я знаю. Мне жаль, - говорит он охрипшим голосом. - Это просто... Это так трудно, Эбби. Что я буду делать без тебя в своей жизни? Я имею в виду, именно в той роли, в какой я хочу тебя видеть в ней…

- Я дам тебе знать, когда выясню как с этим жить, - несчастно говорю я.

Мы обнимаем друг друга, ни один из нас не желает первым разрывать объятия. Как только небо начинает светлеть, мы, наконец, поднимаемся наверх, полностью истощенные. Я иду впереди, мое тело устало и болит. Перспектива спать одной сегодня вечером - уже слишком для меня. Трудно поверить, что только прошлой ночью я спала рядом с Эмерсоном, и моя щека покоилась на его груди. Ощущение, что прошло несколько лет с тех пор, как наши тела встретились, столкнулись, стали едиными. Безусловно, это была самая лучшая ночь моей жизни. И посмотрите на эту? Вероятно, она станет худшей.