– Движение ионов в магнитном поле? – Уточнил индус. – Это не так сложно. Если ты поужинаешь с нами, я могу популярно объяснить. Хочешь?

– Да. Я покажу, где хорошо ужинать.

– Замечательно, – заключила Ратри. – Я тоже с удовольствием послушаю.

– Между прочим, – сказал он, – это проходят в школе в 10-м классе.

– Что делать, – она пожала плечами. – Ты ведь ещё не добился школьной реформы, поэтому мой уровень по физике, хотя я была отличницей, сейчас оставляет желать…

…

В первую минуту после прибытия на озеро Додом индусам показалось, что здесь невозможно ничего и никого найти. Размер озера никак не меньше семи миль, а изрезанные, заросшие джунглями либо заболоченные берега лишь на нескольких участках образуют более-менее сухие и высокие каменистые выступы или длинные песчаные языки отмелей. При этом везде, насколько хватал глаз, над зарослями виднелись яркие вымпелы на тонких проволочных штоках, а на воде стояло или перемещалось множество рафтов, катамаранов и пирог тоже с вымпелами… И, разумеется, вокруг сновали подростки, слегка задрапированные во что-нибудь типа пляжных накидок, килтов или шорт или просто пестрых шнурков на бедрах.

Чатур Раджхош тряхнул головой и произнес:

– Поле Курукшетра перед последней битвой Юги.

– Ничего подобного, док Чатур, – возразил Марвин, – ситуация под контролем. По правилам тут на каждых пятерых юниоров один взрослый. И у него на мобайле отображаются пять их радио-маячков… Непоседа, подними наш вымпел.

– Ага! – Отозвалась Йи, и через полминуты на антенне-флагштоке их лодки взвился лазурный флажок с лимонным круглым солнышком и двумя белыми звездами. 2-й экспериментальный учебно-боевой авиаотряд Каролинских островов.

– Что теперь? – Спросила Ратри.

– Ждём, – ответил Марвин и спокойно закурил.

…Он успел выкурить сигарету на две трети, когда откуда-то сбоку из невидимой в зарослях протоки вылетел маленький овальный глиссер. На его антенне полоскался белый вымпел с алым контуром бумажного самолетика. За штурвалом – креол лет 30, рядом – двое подростков-банту: девчонка лет 12 и мальчишка года на три постарше.

– Что за флаг? – Поинтересовался Раджхош.

– Адмиральский вымпел ВВС ДМА, Атауро, – ответил Марвин.

– Адмиральский? – Переспросила Ратри.

– Да. Это…

Договорить он не успел. Креол на мотоботе передал штурвал мальчишке-банту, перепрыгнул на лодку и схватил Марвина за плечи.

– Хвост воздушного змея тебе в ухо, Сиггэ! Провалиться мне сквозь небо!

– Aloha, командир Руперт! Тебе того же в другое ухо! Хэй! Не тряси меня, что люди подумают? Это Чатур Раджхош и Ратри Девадра.

– Ун-кэп Руперт Фон, – отрекомендовался креол, привычно козырнув, хотя на нем в настоящий момент была не военная униформа, а пестрые цветные шорты. – А это, соответственно, Лейла, faatama te au, и Омад, хороший парень. Знаете, док Чатур, я в колледже изучал историю военно-морской авиации по вашей книге. Maururoa!

– Я рад, что вам помогла эта книжка, Руперт фон Вюртемлемман, – Чатур Раджхош улыбнулся. – Я правильно произнес ваше полное имя?

– Абсолютно правильно.

– Я рад, Руперт. Я прочел о вас статью в новогоднем выпуске «Akureyri Special Military Review». Там утверждают, будто ваше прозвище Руперт-Хиросима связано с атомной бомбардировкой Аравии.

– Нет, док Чатур. Это совсем другая история. Прошлым летом мы работали в Африке. Операция «Нил-Экватор». В ходе этой операции мы применили боеприпасы объемного взрыва по позициям противника в городах, и это вызвало разрушения застройки по площадям. Правительство Мпулу предупредило жителей и операция началась, только когда мы убедились, что они покинули опасную зону. Сходство с Хиросимой 6 августа 1945 лишь визуальное по характеру разрушений.

– А куда делись жители этих городов? – Спросила Ратри.

– В рекреационную зону Киву-Лэйк. Я не скажу, что это был идеальный выход, но президент Нгакве не зря предложил наблюдателям ООН приехать туда и найти из четверти миллиона беженцев хоть одного, кто не обеспечен питанием и предметами первой необходимости. Они бы не нашли. Потому и не поехали, я полагаю.

– Нгакве не похож на гуманиста, – заметила она.

Раджхош снова улыбнулся и ласково погладил её по затылку.

– Он не гуманист, а бизнесмен. Он понимает: самый эффективный капитал это люди, которым он дал еду, кров, безопасность, достойную работу и хорошие перспективы. Кстати, о перспективах. Есть ли у нас перспективы увидеть некий объект…?

– Растаманское блюдце? – Уточнил Руперт. – Легко! Омад! Разворачивай это корыто к нашему артдивизиону! Мы пойдем у тебя в кильватере.

…

Позиция «артдивизиона», расположенного на узкой косе, уходящей далеко в озеро, больше всего напоминала стойбище эко-авиа-туристов (по-меганезийски – deltiki), но отличалась более четко организованным лагерем и наличием надувного причала, к которому была пришвартована 20-метровая квадратная платформа на поплавках. Из публики присутствовало: трое подростков банту (два мальчишки и девчонка) и пять подростков явно индокитайского происхождения (двое мальчишек и три девчонки). Наблюдался также маленький мальчик лет около трёх, устроившийся на плече у спортивно сложенной папуаски лет немного старше двадцати.

– Наш учебный пиратский космодром, – пояснил Руперт. – А вот пиратский персонал, состоящий из черных негров, красных кхмеров и шоколадных папуасов.

– Последние это мы с Ипо, сообщила папуаска.

– Papoose rules! – Лаконично сообщил мелкий, поудобнее устраиваясь на её плече.

– Пепе, vahine te au, – пояснил Руперт. – Пепе, это Чатур и Ратри. Чатур это…

– Я обалдеваю! – Перебила она, – Чатур Раджхош!

– Я обалдеваю! Пепе Кебо! – Передразнил он и повернулся к Ратри. – Эта девушка – директор пресс-службы Атауро. Помнишь ноябрьский атомный меморандум?

– Ещё бы… – Индуска кивнула. – …Интересная у нас компания. А юниоры?

– Докладываю, – сказала Пепе. – Вот эти три юные леди: Беат, Чарм и Притти, они из Бирмы. А это – Зейта из Малави, подружка нашей Лейлы. Рамез и Салман тоже из Малави, сейчас они дистанционные студенты дока Кватро Чинкла с Киритимати. И красные кхмеры Ан и Хин. У этих парней по ордену Мартовской революции на нос. Кроме того, они восходящие звезды тиморского агро-инжиниринга, дистанционные студенты дока Микеле Карпини с Футуна-и-Алофи.

Раджхош с удивлением посмотрел на двух кхмеров. На вид им было где-то по 16 лет.

– У вас военные соц-тиморские ордена? Вы были на войне?

– Да, – почти хором ответили они.

– В вашем возрасте это не дело, – сказал индийский бизнесмен.

– Да, – подтвердил Ан.

– Вы говорите, как товарищ Микеле, – добавил Хин.

– …Поэтому, – сообщил Ан, – товарищ Ним Гок ориентировал нас на агротехнику.

– …Потому что революция должна иметь материальную базу, – подвел итог Хин.

– Должна иметь, – повторил Раджхош. – А трафик бирманской ганджи для малайской мафии тоже проходит по разряду «материальная база революции»?

– Да, – без тени сомнения подтвердил Хин. – Загнивающий империализм платит за марихуану, и часть этих денег идет на развитие нашей производственной, научно-технической и социальной сферы.

– Вот как… – Раджхош погладил свой затылок и повернулся к Марвину. – Сиггэ, ты согласен с такой политэкономической позицией?

Марвин покрутил в пальцах сигарету и решительно кивнул.

– В общем да, согласен. Если бы нелегальная агрофирма доктора Мо поставляла на Тайвань, в Японию, в Австралию и в Калифорнию опиум, то я бы так однозначно не ответил. Но ганджа не вреднее табака и виски. Доктор Мо делает бизнес не на вреде здоровью людей, а на дурацких запретах, придуманных оффи-адвокатами.

– Гм-гм… Ратри, он прав на счет вреда или нет?