Келли ещё раз похлопала его по затылку.

– Не забудь сказать, что тут в школе учат придумывать религии в игре «X-fenua».

– Точно! – Он кивнул. – Но это скорее чтобы показать: любая религия или идеология, навязанная тебе со стороны, это обман. Перехват управления твоими мозгами, чтобы засунуть тебя в суп. Заставить тебя работать даром, или умереть за ломаный сантим.

– Но, – возразил Гэнки, – солдат на войне иногда должен отдать жизнь.

– За такие слова, – ответил Спарк, – у нас сразу вышибают из армии на хрен.

– Почему? Это ведь реальное положение дел.

– Нет, бро. Реальное положение дел: иногда человек больше хочет что-то сделать, чем хочет жить. У нас говорят: иногда, чтобы победить, приходится рисковать жизнью, и, следовательно, иногда приходится умереть. Такое бывает не только на войне.

– А разве я сказал не то же самое? – Удивился японец.

– Нет. Извини, Гэнки, но между «я должен» и «я хочу» угол ровно 16 румбов.

– И за эти 16 румбов, – добавила Келли, – здесь мигом расстреливают миссионеров.

– Это было при Конвенте, – возразил Спарк. – Ну и потом ещё лет пять, а сейчас…

– …Сейчас миссионеры вымерли, – весело перебила она. – Hei foa, какого черта мы зациклились на этой замогильной теме? Погода – классная! Океан – как картинка! Художники-маринисты рыдают от зависти! Мы дрейфуем над отличным призом. Мы можем ещё два часа пинать. Робот не разметит поле быстрее, а если разметит, то по-любому, Олан и Атли раньше не прилетят. Давайте болтать о чем-то позитивном!

Кияма Хотару протянула руку и коснулась плеча афро-американо-меганезийки.

– Спасибо, Келли. Ты замечательная. Но нам надо очень многое здесь понять, чтобы сделать правильный выбор. Поэтому такие разговоры, наверное, необходимы.

– Ладно, – Келли развела руками. – Я даже не спрашиваю, какой выбор. Я тактичная девчонка, правда? Но мне кажется, что лучше смотреть на мир оптимистичнее.

– Спасибо, – повторила японка. – Я постараюсь смотреть оптимистичнее. Но сейчас я пытаюсь понять слова Спарка про базу Parau-i-Hoe, древнего кодекса канаков.

– Давай, я объясню, как у нас в учебнике? – Предложил Спарк и после кивка Хотару продолжил. – Сочинены гигабайты текста про гуманизм и права человека, но это не работает и не может работать, потому что нет базы. Непонятно, с чего это вдруг у человека появились какие-то права? Почему, если один человек голоден, он не может убить и скушать другого человека, если тот беззащитный и вкусный? В продвинутом варианте: посадить беззащитного человека на цепь, чтобы он работал на плантации? Почему один человек не может относиться к другому человеку как к разновидности домашнего скота – тяглового, мясного или боевого?

– Боевого? – Переспросил Дземе Гэнки.

– Ага, – Спарк кивнул. – Были же боевые кони и боевые слоны. Армия, куда набирают принудительно, это аналогичный случай, только с людьми, верно? Человек ничем не отличается от других млекопитающих. Да, у него есть другие качества: он умнее и он говорящий. А конь – быстрее. А слон – сильнее. Разные животные на ферме хорошо дополняют друг друга, зачем портить это дурацкими правами. Тем более, человек, как любое млекопитающее, прожив определенное природой время, сдохнет и, если его не использовали на ферме в течение этого времени, то он прожил жизнь абсолютно зря!

– Сейчас ты точно шутишь! – Объявил японский младший лейтенант.

Спарк отрицательно покачал головой и улыбнулся.

– Нет, бро. Я рассказываю, как это в учебнике. Вот. Если так рассуждать, то ясно, что человека надо выдрессировать и использовать на ферме, которая принадлежит какому-нибудь богу, существу вечному и, следовательно, осмысленному. Управлять фермами должны дирекции, представляющие интересы того или иного бога – номинального хозяина. На этом основано рабовладение, педагогика и государство.

– Но государство может управлять в интересах людей! – Возразила Хотару.

– Да, – подтвердил Спарк. – Оно управляет в интересах людей, чтобы люди не прожили жизнь зря. Я об этом только что говорил. А теперь возьмем другую ситуацию. Каждый конкретный человек оказался гораздо более долговечным существом, чем какое-либо государство. Этот человек – не просто млекопитающее вида Homo sapiens, а персона – представитель цепи поколений, идущей от великих древних предков. Претензии какого-либо государства на величие выглядят по сравнению с этим очень неубедительно.

– Это основа вашей Великой Хартии? – Поинтересовался Дземе Гэнки.

– Нет, это основа Parau-i-Hoe, а Хартия гораздо более прагматична.

– Но принцип тот же? – Предположила Хотару.

– Хэх… – Спарк почесал в затылке. – Тут, как бы, есть два ответа. Один по учебнику, а другой – по жизни, как я это понимаю. В Хартии сказано: любой канак…

Его объяснения прервал громкий гудок сетевого вызова. Келли ткнула пальцем значок «reply», и на экране появилось сосредоточенное лицо Акелы.

– Привет, флибустьеры! Вы там селедок гоняете, а с эсминца янки вылетела вертушка «Bell-Dolphin», по ходу, к вам в гости.

– Он будет у вас минут через 40, добавила Санди, появляясь в поле web-камеры, – я на всякий случай позвонила на Китаото в локальную полицию Фую-Цин-Чао. Мало ли…

– Панда, – промурлыкала Келли, – ты самая-самая заботливая подруга на свете.

– А то как же! – Гордо ответила Санди, – между прочим, мы с Акелой уже накормили и выкупали всех четверых мелких. Сейчас я поверну камеру, чтобы ты их видела…

…

Скоростной геликоптер «Bell-Dolphin» с эсминца «Фаррагут» находился в 20 милях от цели, когда радар нашел подозрительный летательный аппарат справа по борту. Почти сразу в эфире возник голос.

– Патруль Цин-Чао вызывает copter US Navy. Вы только что пересекли границу нашей эксклюзивной экономической зоны.

– Ответь им Шарп, – распорядился адмирал Дэнброк.

– Да, сэр, – отозвался пилот и произнес в микрофон. – Слышу вас, патруль. Мы не ведем промысла и не заходим в 12-мильный радиус архипелагов. Наши действия законны.

– Пока что да, – согласился патрульный, – но к нам поступил сигнал от фирмы, ведущей контрактный морской промысел. Они опасаются, что ваш борт будет создавать помехи этой деятельности. Я вас предупреждаю: вы под наблюдением.

– Скажи: мы приняли это к сведенью, – проворчал адмирал.

– Мы приняли к сведенью, – сказал Шарп в микрофон. – Что-нибудь ещё, патруль?

– Больше никаких проблем. Добро пожаловать в море Цин-Чао.

Точка, обозначавшая подозрительный ЛА на экране радаре мигнула и исчезла. Шарп сдвинул микрофон в сторону и с некоторой обидой пробормотал себе под нос.

– Морские манчжуры совсем обнаглели.

– Их молодая страна, – спокойно заметил Дэнброк, – зарабатывает международный авторитет. Здесь это удобно делать. Мы зажаты в акватории Иводзима, как сосиска в сэндвиче, между ними и меганезийцами. Это надо принимать в расчет, ясно Шарп?

– Я понял, сэр. Нези, засранцы, продали манчжурам по дешевке патрульные флаеры прошлой серии. Специально прикармливают соседей, не иначе. А манчжуры теперь выделываются. Играют в бэтмена. Появились – исчезли… А разрешите вопрос, сэр?

– Разрешаю.

– Сэр, я не могу врубиться: манчжуры и тайваньцы это одна команда, или нет?

– Ну, парень, ты спросил… Тут в двух словах не ответишь… Гм…

– Сэр, – негромко произнес лейтенант коммандос с заднего сидения, – всех наших интересует, кто здесь кто. А то мы сидим, как болваны. Извините, сэр.

– Ладно, парни, – проворчал Дэнброк. – Тогда вот что я вам скажу. Неофициально, разумеется. Сначала все думали, что манчжуры это креатура красных корейцев и помогают им красные китайцы, как обычно. Потом в этой истории нарисовались тайваньцы, скандинавы, оззи и киви. Уже странно. Потом на северных Рюкю и на островах Идзу выросли длинные уши красных китайцев. У тех наших яйцеголовых умников, которые пишут аналитические рапорты, чуть не сварились мозги от этой путаницы. Но им повезло: тайваньцы и красные китайцы поделили поляну. Цусима и северные Рюкю отошли красным, а южные Рюкю и вся мелочь к востоку от Окинавы досталась будто бы тайваньцам. Яйцеголовые уже сочинили рапорт страниц на 300, исходя из этого, но тут – бац! Манчжуры начинают игру, независимую от Тайбея. И непонятно: то ли это реально независимая игра, то ли тайваньская военная хитрость.