…В этих краях многие встают с рассветом. Можно так много успеть за час утренней прохлады… Но не сегодня. Люди недоуменно прислушиваются к странному звуку, похожему то ли на звон, то ли на гудение, а потом замечают в небе серые точки. Эти непонятные точки стремительно разрастаются в крылатые силуэты и проносятся на небольшой высоте… Люди удивлены и кто-то даже успевает за оставшиеся две-три секунды что-то сказать. А потом всё перекрывает оглушительный грохот, и будто эксцентричный художник стремительно нарисовал поверх оптимистичной картины «Утренний тропический город» копию полотна «Последний день Помпеи»…

…Чисто? Чисто! Чисто-чисто. Пошли-пошли. Быстрый обмен репликами в эфире. Эскадрилья – 30 машин, сбросив дюжину сотен бомб, уходит к первому аэродрому дозагрузки. Напряжение атаки спадает. Сейчас можно оглянуться назад и увидеть за кормой город, затянутый бурой пеленой смеси дыма и пыли, подсвеченной желто-мерцающими пятнами – там, где мгновенно вспыхнули АЗС и склады топлива.

…Только через несколько минут люди в городе начинают осознавать, что произошло. Некоторые люди оказываются в глухом ступоре и неподвижно стоят, созерцая груды мусора с нелепо торчащими во все стороны балками и досками. То, что было домами соседей. А чем являются кучки красновато-бурого тряпья, разбросанные рядом, люди понимают несколько позже. Есть вещи, в которые очень-очень трудно поверить.

…Первый аэродром дозагрузки. Не важно, который (у каждой эскадрильи он свой). У пилотов 10-минутный перерыв – можно выпить чашку кофе перед вторым вылетом и перекинуться несколькими фразами с товарищами. Потом командир эскадрильи, как положено, проводит инструктаж-напоминание. «Так, парни! Сейчас нам прицепят на пилоны кассетные бомбы с пластифицированным белым фосфором. Они без всякого самонаведения, зато можно одной бомбой забросать хорошую площадь. Не ищите точечные объекты. Работайте по скоплениям живой силы и транспорта противника».

…Штаб БР-ВВС безошибочно предугадал поведение «живой силы противника» в атакованных населенных пунктах. Люди немного пришли в себя и стали собираться большими группами, чтобы разобрать завалы и вытащить раненых. Как раз тогда штурмовые эскадрильи вернулись и у них не возникло проблем с поисками целей. Впрочем даже это было ещё только начало. Оставалось шесть боевых вылетов…

…

Фельдшер Сон Е-Тик придирчиво осмотрела результат своей работы и протянула пациентке – темнокожей спортивно сложенной девушке-тонга карманное зеркальце.

– Хэх… – произнесла та, осматривая в свете фонарика свою скулу с почти незаметной нашлепкой полупрозрачного биогеля. – Классно! По ходу блюз почти не заметен.

– При дневном свете будет виден только так, – предположила Есано Балалайка.

– Мерси, – фыркнула тонга. – Настоящий друг всегда вовремя ободрит, ага.

– Это Таофи Лембики с мели Наканотори, она наш пилот, – гордо сообщил Пан Понг специально для только что прибывшего репортера «Discovery Travel».

– Не штатный пилот, а просто по дружбе, – добавил Пан Чанг.

– Точнее, – поправил Феликс Тринидад Бенитес, – мисс Лембики с атолла Номуавау.

– Бро, забей на лишние колебания воздуха. Просто Таофи, без бла-бла-бла. ОК?

– ОК, – согласился американский лейтенант.

– Хэй, мистер Гарднер, – вмешался аква-рикша. – Я уезжаю. За вами потом заехать?

– Нет, спасибо. Ребята обещали меня подвезти. А я с вами уже рассчитался?

– Вы мне дали десятку, когда садились в лодку, – напомнил тот. – Aloha-noo!

Барнум Гарднер проводил взглядом красный кормовой фонарь моторки аква-рикши, укатившей на северо-восток в сторону едва заметных отсюда огней Янки-Дамбы, и повернулся к девушке-тонга.

– Скажите, Таофи, а вы раньше уже участвовали в таких… Э… Играх?

– Конкретно в таких – нет. Я впервые на Джонстоне. Но в похожих – да. А что?

– Таофи, ляг на живот, – встряла Сон Е-Тик. – Я обработаю тебе… Как это назвать?

– Жопу, – подсказала тонга, укладываясь животом на прозрачную пластиковую палубу «икстланера», и пристраивая подбородок на скрещенные перед собой руки. – Типа я извиняюсь, Барнум, но медицина требует. А ты что-то хотел спросить про эту игру?

– Просто, – сказал он, – я заметил, что ты выступила там лучше всех в команде… Э… террористов-любителей. И я подумал…

– Я не так хорошо выступила. Во-первых, я промазала в копа-снайпера на крыше. Во-вторых, фокус с поездкой через зал супермаркета на тележке для покупок получился только наполовину. Надо было потом оттолкнуться от дальней стенки и прокатиться назад. Тогда я бы грохнула ещё двух копов, итого получилось бы пять, а это тянет на реальный приз. Квадроцикл или даже акваглайдер-соло. А так…

– Что ты горюешь, а? – Перебил Пан Понг. – Ты выиграла отличный woki-toki. Я таких дивайсов вообще не видел. Голографический 3D-экран прямо в воздухе!

– Прикольная штука, – согласилась она, – но акваглайдер-соло, это прикольнее, так?

Пан Чанг закурил сигарету и авторитетным тоном заявил.

– У тебя бы все получилось ОК, если бы не облажался тот суицидный бомбер, который прятался в подсобке. Выскочил раньше времени и копы его покрасили. Если бы он все сделал вовремя, то вы бы положили вдвое больше заложников, это раз. Копы бы на него отвлеклись, а тебя бы проморгали, это два.

– Ему же ни хрена было не видно в этой подсобке, – возразила Таофи.

– Он мог бы сообразить по звуку шагов, – заметил лейтенант Бенитес.

– Не мог бы, – возразила Балалайка. – Ты вспомни, как там все топали.

– Жопа готова, – проинформировала Сон Е-Тик, – ты, Таофи, полежи вот так ещё три минуты, чтобы биогель схватился.

– Ага. Мерси. Ты классный лекарь, Е-Тик. Раз-раз и все. Профи!

Кореянка-фельдшер улыбнулась, и похлопала пациентку по спине. Есано Балалайка подтащила поближе столик и налила в семь кружек горячий какао из электрочайника. Вдалеке послышался плеск, а потом многоголосый радостный вопль. Не иначе как публика на другом таком же икстланере, стоявшем на якоре в полутора сотнях метров южнее, выловила какую-то серьёзную рыбу.

– Люди говорят, – сообщила Балалайка, – что тут по ночам целые табуны донных акул.

– Нырнем – проверим, – сказала Таофи. – Не зря же я взяла свою мини-алебарду.

– Извините, – произнес репортер. – Но я опять про эту игру. Вам не кажется, что это не совсем корректно. В смысле это поощряет насилие. Призы за условно убитых людей. Азарт. Зрителю начинает казаться, что убивать – это нормально и даже здорово…

– Дилетантское суждение, – припечатала девушка-тонга. – Реально наоборот: каждая учебная игра это жизни, сохраненные в критической ситуации. Резервисты получают боевой опыт. Профи тоже узнают что-то новое. Даже зрители, которые просто на это смотрят, чему-то учатся. И если они потом попадут в заложники по-настоящему, то их шансы выжить будут гораздо больше, чем у тех, кто впервые с этим столкнулся. Ещё прикинь, бро: после каждой игры – разбор полетов, и что-то добавляется в программы подготовки для копов, а что-то даже включается в школьный курс самозащиты.

Барнум Гарднер сделал пару глотков какао и с сомнением покачал головой.

– В этом есть логика, но… Это ничего, если я скажу прямо, без политкорректности?

– Ближайшая политкорректность, – ответила Таофи, – в 500 милях к северу, на атолле Канемилохаи, который на ваших Гавайях. А здесь этого, как бы, нет. Валяй прямо.

– ОК, – он кивнул. – Если это не политическая, а учебная игра, то зачем так навязчиво ассоциировать террористов с определенной религией?