– Кажется, я знаю, что это, – сообщил Микеле и подвинул ноутбук поближе. – Сейчас попробую найти общеупотребительное название… Так. Это, все же, каракатица. Она называется «магическая диадема», и она действительно содержит очень интересный комплекс биологически активных веществ. Сколько вы их притащили?

– Килограммов пять, – ответил Хаген. – Типа, с запасом. Не выбрасывать же улов.

– Действительно, с запасом… – Микеле хмыкнул. – … Раз в десять, если я правильно разобрался в том, что тут написано про дозировку. Надо будет узнать, кто из наших знакомых в аналогичном положении. Штука хорошая. Поделимся, верно?

– Ага! – Подтвердила Люси. – Замороженная тупанауману хранится сколько угодно!

– Замечательно! – Подвела итог Чубби. – Спасибо, дети! Хаген, ты голодный?

– Как бы, очень, – честно ответил он.

– Тогда быстро мой руки и за стол… Люси! Давай-ка, корми своего мужчину!

– У меня все готово, – невозмутимо ответила та, вооружаясь поварешкой, – а, между прочим, папа зажал info про Немезиду! Вот!

– У-упс… – Протянула Флер.

– Ну, если вам интересно… – начал Микеле, прикуривая сигарету…

Молодежь издала утвердительный визг.

– Тогда, – продолжил он. – Начнем с самого начала. Итак: Space-drone «L-Sailer» был отправлен 8 марта, и разогнанный околоземным орбитальным лазером до 15.000 километров в секунду (или пять сотых скорости света), 29 августа пересек систему Немезиды. В самой системе «L-Sailer» находился всего около часа, однако, благодаря качественно выполненным расчетам, удалось провести этот аппарат почти вплотную к Ктулху, всего в 10.000 километрах. И что же мы узнали после расшифровки пакетных лазерных сигналов с дрона?

– И что же мы узнали? – Нетерпеливо спросила Люси.

– Прежде всего, мы получили прямое подтверждение предыдущих расчетов. Немезида действительно в полтора раза больше Юпитера по диаметру, и в семь раз – по массе. У Немезиды действительно 4 более-менее крупных спутника, и один из них – Ктулху – обращается по орбите со средним радиусом полмиллиона километров. Поверхность Немезиды разогрета до 700 по Цельсию, и Ктулху получает от нее достаточно тепла, чтобы средне-ктулхианская температура составляла около плюс 10 по Цельсию. Это, заметим, уже данные замеров, произведенных дроном.

– А атмосфера? – Спросил Оскэ.

– Есть, – ответил Микеле. – Она примерно в четыре раза менее плотная, чем на Земле. Состав: водород, азот, водяной пар, аммиак, метан. Прочее – в пределах 1 процента.

– Короче, жизни там нет, – заключила Флер.

Агроинженер улыбнулся и покачал головой.

– Как раз наоборот, весьма вероятно, что она там есть. Док Энди Роквелл в статье в «Nature» в начале года основывался как раз на гипотезе о такой, богатой водородом, восстановительной атмосфере, порожденной водородным ветром Немезиды. Роквелл описал возможный химический механизм жизни в условиях Ктулху и, внимание! Он предсказал наличие ряда примесей в атмосфере, исходя из метаболизма этой жизни.

– И эти примеси обнаружены? – Спросила Чубби.

– Некоторые, да, – ответил Микеле. – Но это ещё не всё. Как и предполагал Роквелл, в атмосфере Ктулху постоянно происходят довольно мощные грозы – на видео легко рассмотреть электрические разряды, а на поверхности Ктулху имеются глюкеаны.

– Глюк – что? – Переспросил Хаген.

– Это моря из вязко-текучей субстанции, – пояснил агроинженер, – что-то наподобие разбавленного силикатного клея. Слово «Глюкеан» составлено из «Glue» и «Ocean».

– Вот это круто… – протянул Оскэ, – …и что теперь?

– Когда к Немезиде может полететь более серьезный корабль? – Уточнила Флер.

– До нее больше двухсот миллиардов километров, – напомнил Микеле, – а разогнать лазером можно только очень маленький аппарат, дрон типа «L-Sailer».

Флер постучала кулачком по своей коленке.

– Joder! А как же проверить, есть там жизнь или нет?

– Не знаю, – сказал Микеле. – Что-то даст детальный анализ info, собранной дроном.

– Опять придется ждать, – вздохнула она.

– А в i-net есть видео с этого дрона? – Спросила Люси.

– Да, – Микеле кивнул. – Но первичное качество дерьмовое. Послезавтра обещают выложить обработанный вариант, где Ктулху будет виден, как Земля со спутника.

– Классно! – заключил Оскэ. – Посмотрим!

– Кстати о посмотреть, – вмешалась Флер, – кое-кто обещал охотничье кино.

– Кое-кто привез диск, – в тон ей ответил Хаген.

– Замечательно! – сказала Чубби. – За ужином посмотрим кино вместе, согласны? По глазам вижу: согласны. А в интервале между сейчас и ужином какие-нибудь очень хорошие ребята могли бы немного помочь на ферме. Микеле объявил авторитарный запрет на мою работу в дыхательной маске в ангаре, где латексная эмульсия.

– И правильно сделал, – сказал Оскэ. – Прикинь, Тётя Чубби, это про тебя написано в любой инструкции по ТБ. В смысле, не лично про тебя, а…

– …А я что-то не помню на ферме никакого ангара, – вмешалась Флер.

Люси ехидно хихикнула и ответила.

– Чаще надо бывать дома. Теперь там есть ангар и монтажный робот на кран-балке.

– Я поясню тему, – добавил Хаген. – Мы с Люси послезавтра летим на конверсионную ярмарку в Паго-Паго и попробуем толкнуть там десяток летучих блинов-бубликов. А практически, они ещё не покрашены, не просушены и не смонтированы.

– Короче, допивайте какао и поехали уже, – поставила точку Люси.

…

Латифундия на островке Алофи ещё в июле дополнилась 40-метровым сборочным ангаром жизнеутверждающего цвета «болотный хаки» (что однозначно указывало на происхождение данного архитектурного шедевра с маркета дешевой конверсионной военной техники). Пятиметровые «GeoBat» – «летучие блины-бублики» с фигурным эксцентричным вырезом, выставленные в ряд для просушки под широким пленочным навесом у ангара, дополняли цветовую гамму, сверкая яркой лимонной окраской.

Около 5 часов вечера Оскэ вывез из ангара на прицепе мото-тележки два последних блина, сорвал с лица дыхательную маску и строго произнес.

– Кресло. Кофе. Сигару.

– Sorry, sir, – Люси развела руками, – Кресла нет. Только надувной матрац.

– Полевые партизанские условия труда, – печально добавил Хаген, появляясь из ворот ангара следом за ним, – Тётя Чубби урезала комфорт через бюджет. Прикинь?

– Мама права, – заявила Люси, забираясь на сидение квадроцикла-погрузчика, – зачем устраивать тут всякое такое? Сауна есть, кухня под навесом есть, чего ещё?

– Разумеется, Тётя Чубби всегда права, – с едва заметной иронией согласился Хаген.

Люси, не найдя, что ответить на такой тонкий заход, показала ему язык и поехала сгружать блины с прицепа. Флер взяла с плитки литровый котелок с только что сваренным кофе и щедрой рукой наполнила до краев две армейские кружки. Оскэ старательно втянул носом воздух и сообщил:

– Только аграрные продукты с этой плантации примиряют меня с нечеловеческими условиями… А где, кстати, сигара?

– В коробке слева от тебя, – сказала она.

– Гм… На ней фирменная маркировка: «гранаты термобарические, 80 мм, 6 штук».

– Ежик, – вздохнула Флер. – Если хочешь, я это зачеркну и напишу «СИГАРЫ».

– Не парься, крошка Ру. Так даже прикольнее… Хаген, бросить в тебя гранату?

Хаген кивнул и через несколько секунд взял из воздуха летящую сигару так, что она оказалась точно между указательным и средним пальцем правой руки. Зажигалка, которую он держал в левой руке, в то же мгновение выбросила язычок пламени.

– Ни фига не понимаю, как у тебя это получается, – пробурчал Оскэ.

– Само, – ответил робототехник. – Тебя не напрягает на это смотреть?

– Вроде нет…

– Меня тоже не напрягает, – добавила Флер. – По ходу фокус в том, что ты заранее предупредил: типа, это может напрягать. Мы внутренне подготовились… Короче, проехали. А расскажи, что за флейм ты травил по мобайлу про верховых птиц Бэ?