―Типу? Опять? ― спрашиваю я, пытаясь при этом сохранить бесстрастное выражение лица. ― А к каким типам ты привык?

― Я не могу целоваться и говорить, дорогая.  ― Его глаза темнеют, и на лице снова играет хищная улыбка. ― Я не пытаюсь тебя задеть. Я просто хочу немного узнать о тебе. Ты ведь не возражаешь? ― Он прокладывает дорожку поцелуев от моей щеки к ключице.

― Нет. Но у меня есть несколько вопросов. И ты сказал, что нам надо поговорить. Я не люблю собирать сплетни. ― Мое тело напряглось, когда я попыталась унять дрожь. Между ног снова влажно и я не могу поверить, что позволила этому мужчине трахнуть себя у стены, на столе и вообще войти в меня. Я прекрасно понимаю, что мне надо сделать то, зачем я пришла.  Или признать, что я могла бы использовать это влечение, хоть это и смешно, но это может привести к катастрофе.

― Тебя правда интересуют мои предыдущие любовницы? ― спрашивает он.

― У вас весьма специфичные интересны и навыки. Не так ли, Сенатор Стоун?

― Черт, ― шипит он. ― Что конкретно ты хочешь знать? Имена и адреса женщин, которых я трахал? Что это даст тебе, черт возьми? ― Он притягивает меня к себе и прижимается своей щекой к моей.

― Ты сказал, нам надо поговорить. И мне нужны ответы. ― С каждым словом я говорю все громче, а он в этот момент целует мою шею. Я сжимаю пальцами его бицепс и толкаю его до тех пор, пока мы не окажемся на безопасном расстоянии, затем встречаю его голодный взгляд.

        ― Кса, ― бормочет он. ― Мне нравятся твои инициалы [инициалы героини XS, что можно перевести как очень маленькая, малышка. игра слов, буквы используют для обозначения размера. прим. ред. ].

Я выдыхаю.

― Никто не называет меня так.

― Никто не выкрикивает мое имя, когда я вхожу в них. Так может я стану первым?

Слушая его, мое сердце стучит так сильно, что кажется, будто оно сломает мне ребра.

― Не станешь, Стоун. ― Я прикусываю губу, прежде чем продолжить.

― Нет? Думаю, ты права. ― Он смотрит на меня, его зрачки расширяются и он притягивает меня ближе. Очень близко. ― Что ты со мной делаешь? ― спрашивает он.

― Я? ― Я смотрю на него. Мое тело горит, а между ног ощутимо пульсирует, я хочу только одного: оседлать его и объезжать все утро, пока мы оба не насытимся и не вспотеем. Я встряхиваю головой, чтобы отогнать непрошеные мысли о нас с ним в постели. Прежде чем сделать что-нибудь безумное, типа поцелуя, я говорю.

― Нам нужно прийти к взаимопониманию.

Глава одиннадцатая.

Мерцание неоновых огней

― ДА, МЫ ТАК И СДЕЛАЕМ, ― соглашается Стоун, отступая назад и стягивая штаны. ― Я хочу тебя. И я собираюсь трахнуть тебя.

― Это не взаимопонимание. Это угроза, ― произношу я.

Он ухмыляется.

― Это действительно так. Если только ты не хочешь все прекратить, и чтобы это больше не повторилось.

Я встаю со стола, одетая только лишь в подвязки, туфли, лифчик и пару порванных трусиков, но это не важно, я встаю перед ним.

― Вообще-то я думаю, что так будет лучше всего.

― Забудь об этом. Ты же это не серьезно. ― Он слишком уверен в себе.

Я смотрю на него и выкрикиваю:

― Но я действительно так думаю.

― Ты можешь так думать, но твое тело хочет совершенно другого! ― Его взгляд опускается к моей груди, а затем еще... ниже.

― Мы не можем быть вместе. ― Мой голос переходит в крик, и я продолжаю. ― Вне зависимости от того, чего хочет мое тело!

Он смотрит мне в глаза и хмурится.

― Ты боишься.

― Иди на хрен. Я не... боюсь. Просто это плохо  для меня, да и какой в этом смысл для тебя?

― Смысл в том, что когда мы трахаемся, это лучшее из того, что я когда-либо делал. Вот. Этого достаточно? И не важно, с кем еще мы были. Только если ты согласишься принадлежать мне. Я обещаю. Черт, Ксавия! Я позабочусь о тебе.

Я в смятении. Он хочет загнать меня в угол.

― Это касается не только секса, ― шепчу я. ― Это касается нас вместе и того, как это выглядит ― это не самый хороший вариант для тебя. Ты забыл, кто ты есть?

― Эм... Давай посмотрим. Встречаться в отеле пока идет предвыборная кампания. Более чем уверен, все пройдет нормально!

― Боже! Не будь придурком. Хотя бы, когда речь идет о серьезных вещах.

― Слушай, ты можешь просто выключить режим стервы? Я не дебил. ― Он смеряет меня угрожающим взглядом. Я прекрасно вижу, что он хочет коснуться меня руками, а может даже и уложить на колени.

― Если честно, то и правда, ты не такой, но пока за тебя принимает решения твой член, твоя кампания может полететь к чертям, если один из нас не найдет правильного решения.

― Решения? ― повторяет он. ― Я вижу решение, детка. Ты моя. И то, что было между нами прошлой ночью останется между нами, пока мы оба не решим вынести это на публику.

― Ох, то есть тебя устраивает публичное обнародование того... что между нами? Мне нужно знать, какой у тебя план, Сенатор! ― Я чувствую, как меня накрывают дикие волны похоти и гнева. Это влечение ― чистое сумасшествие, семнадцать оттенков ошибки, именно поэтому я не могу согласиться увидеть его полуголым снова.

― Не пойми меня неправильно. ― Беннетт сжимает челюсти, кажется ему нужно время, чтобы собраться с мыслями, когда он опускает взгляд на мою обнаженную киску и его член снова твердеет. Его лицо мрачнеет, и когда он встречает мой взгляд, его глаза готовы метать молнии. ― Позволь мне объяснить тебе. Мы трахаемся. Не зависимо от внешнего мира. Мы хотим трахаться и дальше. Мы будем трахаться дальше и будем делать это часами. Господи, днями. Я собираюсь показать тебе, что такое быть оттраханной до рая и обратно. Всеми возможными способами. Твой ротик будет моим, твои сиськи, твоя киска, твоя задница и все остальное. Это похоже на план?

Мы стоим очень близко так, что наши груди соприкасаются, но какая ирония. Моя ― полуголая и его, прикрытая рубашкой и галстуком, вздымающаяся слишком часто.

― В какой части вселенной ты живешь? Разве ты не видел «дорогу смерти» в ярких неоновых огнях, по которой мы идем?

― Я не полный дебил, ― отвечает он и отходит назад, не глядя на меня, оставляя стоять у стола.

Я смотрю, как он идет в ванну, заходит, но оставляет дверь открытой. Что ж, я не собираюсь просто стоять здесь или идти у него на поводу. Я подхожу к двери и останавливаюсь. Он у раковины выжимает полотенце, и когда я смотрю на него, мое сердце замирает. Складывается впечатление, что я действую по его плану и он коварно улыбается.

― Да?

― Хорошо. Ты можешь не быть полным дебилом. Но нет никакого шанса, что мы с тобой сможем работать вместе и не оглядываться на наши отношения.

Он встряхивает головой, стягивает штаны и боксеры вниз, полностью освобождая свой полувозбужденный член. Его член дрожит, и я задыхаюсь, встречая его потемневший взгляд.

― Не хочешь войти и присоединиться ко мне? ― спрашивает он с коварной улыбкой.

В ответ я закатываю глаза и неловко отхожу от двери.

Я не могу описать, насколько он раздражает. Его штаны лежат у его щиколоток. Губы изогнуты в усмешке. Дрожь желания прокатывается по моему телу, и я сглатываю, глядя на него. Я слышу, как застегивается молния, звенит пряжка ремня, поток воды становится сильнее, а потом наступает тишина. Когда мне кажется, что уже безопасно на него смотреть, я выглядываю из-за угла, Беннетт отходит от раковины.

― Иди, ложись, ― приказывает он мне.

― Сначала объясни, что ты задумал, ― требую я, желая убедиться в его склонности делать все так, как ему заблагорассудится.

― Что-то, что поможет тебе расслабиться. ― Он берет чистое полотенце и смотрит на меня так, будто я сошла с ума, решив ослушаться его приказа... снова.

― Могу я это сделать одетой?

Он останавливается напротив меня и его взгляд горит опасностью.

― Не совершай ошибки, заставляя меня объяснять все мои намерения. Боже, помоги нам, со временем ты научишься делать то, что я сказал с первого раза.