П р и н ц е с с а. А мне надоело тупо быть принцессой. Чур, я журналист. (Снимает корону, делает вид, что фотографирует.)

Н а ч а л ь н и ц а  с т р а ж и. Не журналист — а журналистка. Ты же девочка!

П р и н ц е с с а (делает вид, что фотографирует ее). Улыбочку! Я сказала — улыбочку, а не оскальчик вампирчика! Прекрасно! На первую полосу!

Н а ч а л ь н и ц а  с т р а ж и. Не имеешь права! Я не давала согласия на эти съемки.

Р е в о л ю ц и о н е р. А вы чего командуете? Вы больше не Начальница  стражи!

Н а ч а л ь н и ц а  с т р а ж и. А я теперь завкадрами.

Р е в о л ю ц и о н е р. Но это то же самое!

Н а ч а л ь н и ц а  с т р а ж и. А меня все устраивает.

К о р о л ь (обращаясь к Королеве и Жене Шута). Ну, королевны мои, чего стоите, прохлаждаетесь? Идите работайте. А то кризис постучится в дверь — а мы не готовы.

Королева берет тряпку, Жена Шута — швабру и начинают подметать и протирать домик.

П р и н ц е с с а (входит в образ). Что сказал Господин директор, когда узнал, что в его дверь может постучаться кризис? (Протягивает Королю воображаемый микрофон.) Ну, что он сказал?

К о р о л ь (поддерживает игру). Никого нет дома. Кризис, go home!

П р и н ц е с с а. Шок! Эта новость взорвет весь мир!

Убегает, лезет к себе на крышу, роется в вещах. Начальница стражи возвращается за свой стол. Король сидит на сундуке, Революционер стоит рядом и записывает его указания. Королева оттирает внешнюю стенку домика. Жена Шута подметает в углу. Садовник подходит к ней, прислоняется спиной к стене.

С а д о в н и к. Сейчас, когда я могу делать что хочу, я ничего не хочу. У меня было столько свежих идей, когда мне запрещали выращивать цветы. А теперь все идеи завяли.

Ж е н а  Ш у т а (подметает). А мне все равно. Мне просто все равно.

С а д о в н и к. Может быть, дерзнуть и засадить кактусами городскую стену? Вместо колючей проволоки. А весной они будут цвести и напоминать о том, что даже в самых жестоких сердцах порой скрывается нежность.

Ж е н а  Ш у т а (подметает). А мне все равно и все равно.

С а д о в н и к. Или взять да и вырастить подсолнух до самого неба? Подсолнух ведь к солнцу стремится, верно? Значит, надо его получше поливать и подкармливать, и он сам собой вытянется. Главное, не подпускать к нему дворцовую стражу и городских голубей, чтоб не растащили на семечки раньше времени.

Ж е н а  Ш у т а (подметает, напевает). Мне так все равно, что просто все равно. (Кружится со шваброй  как с воображаемым партнером.)

Садовник совсем загрустил, бредет вдоль домика, не замечая никого.

Король сидит на сундуке, Революционер докладывает.

Р е в о л ю ц и о н е р. Господин директор. По последним исследованиям рынка вся свежая кровь находится в странах третьего мира.

К о р о л ь. А мы в каком мире? (Оглядывается по сторонам.) Должно быть, в минус первом. Дальше.

Р е в о л ю ц и о н е р. У нас появились конкуренты. В Японии наладили производство летающих коней со встроенным холодильником.

К о р о л ь. Это не конкуренты. Это идиоты. Наши летучие кони подлинные, выращенные из подковок… Кстати, что с подковками?

Р е в о л ю ц и о н е р. Народ бунтует. Профсоюз изготовителей подковок требует повышения зарплаты.

К о р о л ь. Твоя работа?

Р е в о л ю ц и о н е р. Клянусь, нет! Они сами! Пока я с ними бился, пробуждал в них все человеческое — ноль реакции. Смотрели как бараны. А стоило только отступиться, как в нашем мрачном средневековье пробудилось гражданское общество.

К о р о л ь. Нормальная эволюция. Что делать будем?

Р е в о л ю ц и о н е р. Собственно, с этого я и начал свой доклад. Еще не во всех странах третьего мира, где находится вся свежая кровь, пробудилось гражданское общество. Я произвел анализ рынка. В Тридвенадцатом королевстве, в Тритридцатьпятом и в Трисороквтором самые выгодные предложения и очень высокий уровень безработицы. Я предлагаю перенести производство туда.

К о р о л ь. С ума сошел? Вспомни велосипед, произведенный в Трипятнадцатом королевстве, который подарили мне на юбилей! Только я на него сел, как он развалился на куски, и я чуть не расшибся. А когда наши мастера собрали его по инструкции — получилась инвалидная коляска!  А тут не велосипеды! А летающие кони! Наша гордость! Наша слава! Наша сила! Что про нас знают в большом мире? Что мы летающих коней выращиваем на грядках да с лопухами все никак не можем справиться! Если мы коней про… (Закашлялся.) То можно уже махнуть рукой на лопухи — с ними или без них, а мы долго не протянем!

Революционер склоняет голову перед мудростью директора, записывает за ним.

Тем временем Садовник дошел до стола Начальницы стражи.

Н а ч а л ь н и ц а  с т р а ж и (с жалостью). Все маешься? Эх ты, бедолага. Пошел бы, посадил картошку, капусту. Свежей бы зелени к столу вырастил.

С а д о в н и к. Вы же меня знаете. Я художник. Картошка вырастет с глазками. Выкапываешь такую — а она тебе подмигивает. В капусте обнаружится младенец, как две капли воды похожий на Господина директора.  А зелень… зелень будет и свежая и вкусная. Но какого угодно цвета, только не зеленого. Не могу продукты переводить. Мой дед был садовник, отец был садовник. Они меня так воспитали.

Н а ч а л ь н и ц а  с т р а ж и. Правильно воспитали. А если дать тебе что-нибудь необычное, экзотическое? Сможешь вырастить из него простую вещь? Ведь все гениальное — просто! (Достает из ящика пакетик.)Когда-то давно эти семена притащил с границы один шаромыжник. (Передает пакетик Садовнику.) Только смотри, как вырастет что — сперва мне покажи. Если я не дам добро — все выкопаешь и уничтожишь. Понял?

С а д о в н и к (оживился). Понял! (В сторону, ликуя.) Запрет, запрет! Я уж постараюсь, выращу то, что вы наверняка запретите. И вдохновение снова вернется ко мне! (Скрывается за домиком.)

Революционер с трудом, потому что в костюме, забрался на балкон к Принцессе.

Р е в о л ю ц и о н е р. Стало совершенно невозможно поговорить наедине. Королевство вымирает — а везде толпы народу.

П р и н ц е с с а. Пойдем в сад. Там нам никто не помешает.

Р е в о л ю ц и о н е р. Нет никакого сада. Это все выдумки проклятых хиппи, философов и кришнаитов.

П р и н ц е с с а. Да есть! Пойдем, я покажу тебе.

Р е в о л ю ц и о н е р (пристально смотрит на нее). Ты бываешь в саду? И часто? И как долго? Одна или, может быть, с кем-то?

П р и н ц е с с а (в воображаемый микрофон). Шок! Верную жену заподозрили в измене! Общество защиты верных жен негодует!

Р е в о л ю ц и о н е р (обнимает ее). Прости, прости. Сорвался. Трудно тащить на своих плечах ответственность за все государство.

П р и н ц е с с а. А я думала, за государство отвечает Господин директор.

Р е в о л ю ц и о н е р. Проблема нашего государства в том, что все здесь слишком много думают. А отвечаю один я. Господин директор думает, что отвечает. На самом деле он просто руководит. И Завкадрами тоже думает, что она отвечает! Но за что может отвечать эта цепная овчарка тирании…

П р и н ц е с с а (гладит его по голове, как маленького). Успокойся, милый, успокойся. Ты забыл, мы больше не играем в революционера. Мы теперь играем в главного менеджера.

Р е в о л ю ц и о н е р. Да, да. Даже садовник думает, что государство зависит от него, представляешь? Мол, с какой ноги он сегодня встанет, какое на него нападет настроение — так все и будет. Можешь себе представить большую чушь? Благосостояние королевства зависит от настроения садовника! И главное, гад такой, уже месяц в творческом кризисе! Государство вырождается, а он звезды считает, вычисляет, какие цветочки посадить — синенькие или зелененькие. Если так уверен, что все зависит от тебя, — возьми себя в руки, возродись для новых свершений! И нас возроди. А то получается, что один я за всех возрождаюсь! Кони еще эти летающие, железные. Кому нужны наши кони? Но мы же больше ничего не умеем, вот и кручусь. Заплатил северному соседу, чтоб он пересадил на наших коников всю свою стражу. У него стражников много, выгодное дело. Конечно, пришлось сделать заем из той суммы, которую заплатил нам южный сосед. К счастью, на днях придет денежный перевод от восточного соседа. Но почти все придется отдать западному, в уплату карточного долга Господина директора.