Эпилог

Джулиана, пританцовывая, спускалась с холма, освещенного первыми утренними лучами солнца. Ветки кустарников, которые цеплялись за платье и хлестали по лицу, когда ее тащили ночью вверх, сегодня сами расступались перед ней. Николас шел чуть сзади с удивленным выражением на лице. Она время от времени резко останавливалась, и он натыкался на нее, а она обхватывала его за шею и целовала. Тогда их обоих вновь охватывало безумие. Когда они добрались до залитого солнцем подножия холма, утро было уже в самом разгаре. В волосах у Джулианы торчали сосновые иглы, а к юбке пристали листья. Николас громко пел что-то абсолютно непристойное о восхитительных ножках своей любимой леди.

Как раз когда они достигли конца тропинки, она обернулась к нему с усмешкой, чувствуя себя дерзкой и беззаботной, и в этот миг голос его прервался, а на лице появилось выражение ужаса.

Джулиана резко обернулась, ожидая увидеть все, что угодно: адского пса Цербера или по крайней мере ожившего аббата, пришедшего им отомстить. По сравнению с этим каменное лицо ее отчима показалось не столь уж страшным.

— Так вот вы где! — прогремел он. — Ваша милая мама едва с ума не сошла от беспокойства, а вы кувыркаетесь здесь с этим шутом… и что, ради всего святого, случилось с вашими волосами?

Николас шагнул вперед и загородил ее своей спиной. За лордом Фортэмом он увидел целый отряд конных вооруженных воинов, откровенно наблюдающих за ними и явно очарованных тем, что увидели.

— Ваш юный Гилберт отрезал ей волосы по приказанию аббата, — сказал Николас. — И вы не посмеете обидеть ее. Она и так пострадала от рук этого чертова священника.

— Обидеть ее? — эхом откликнулся граф, потрясенный таким предположением. — Это ты обидел ее, лжец, негодяй, вор! Да по тебе виселица плачет!

Джулиана попыталась выйти из-за широкой спины Николаса, но тот не позволил, толкнув ее назад и старательно прикрывая от любопытных глаз воинов лорда Хью. А затем она услышала голос матери, сильный, полный боли и отчаяния:

— Что ты сделал с моей дочерью?!

И в этот миг что-то сломалось внутри Джулианы, словно рухнула ледяная стена, воздвигнутая ею самой вокруг своего сердца.

— Мамочка! — закричала она, выбегая из-за спины Николаса. На этот раз он позволил ей пройти, и она бросилась вниз по тропинке.

Изабелла соскочила с лошади и тоже побежала навстречу дочери через поле. Мгновением позже они встретились и бросились друг другу в объятия, плача и смеясь.

— Я уже думала, что потеряла тебя навсегда, девочка моя, — сказала Изабелла. — Я боялась, что на этот раз не смогу тебя вернуть.

— Никогда, мамочка. Прости меня. Это была не твоя вина, я знаю…

— Ох, любимая моя девочка…

— Я перережу тебе глотку, — сообщил лорд Хью ледяным тоном, яростно глядя на Николаса, который явно не собирался раскаиваться в своем преступлении.

— Нет! — закричала Джулиана, пытаясь вырваться из материнских объятий.

— Оставь их, доченька, пусть сами разберутся, — успокаивала ее Изабелла.

— Король будет очень недоволен, — равнодушно сообщил Николас.

Ответ лорда Хью был резким, лишенным всякой почтительности:

— Он и так забрал у меня кубок, что еще ему от меня надо? Своего дурака в придачу?

— Кубок отправился в аббатство Святой Евгелины, Повелительницы драконов, которому он по праву и должен принадлежать, — сказал Николас.

— Так этот чертов аббат забрал его? — голос графа задрожал от ярости.

Николас покачал головой.

— Должен с прискорбием сообщить, что добрый аббат покинул нас, отправившись за вечным блаженством.

— За вечными огнями ада, хотел ты сказать, — пробормотала Джулиана.

— Так он умер? — удивился лорд Хью.

— Совершенно точно.

— Что ж, значит, день не вовсе пропащий, — сказал граф мрачно. — А теперь нам надо придумать, что делать с тобой.

— Просто благословить мой брак с Джулианой.

— Чушь! Она выходит замуж за лорда Дервента. Так приказал король! — рявкнул граф.

— А приказы короля надлежит немедленно исполнять. Я Николас Дервент, — произнес Николас с поклоном.

— Святой боже! — воскликнул Хью. — Ты хочешь сказать, что теперь мы никогда от тебя не избавимся?

Улыбка Николаса была широкой и самой любезной.

— Теперь я буду вашим сыном, милорд. Чего еще вы можете желать?

— Скорейшей смерти, — пробормотал Хью. — Вы слышали это, миледи?

Изабелла подняла голову и улыбнулась:

— Я слышала.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Надо выяснить, хочет ли этого моя дочь? Он славный парень, но немного сумасшедший.

Джулиана откинула свою стриженую голову и засмеялась.

— Тогда и я тоже сумасшедшая. Да, я хочу этого. Всем своим сердцем.

— Тогда кто мы такие, чтобы ослушаться приказа короля? — спросила Изабелла.

— Я полагаю, тут уже ничего нельзя поделать, — мрачно произнес лорд Хью. — Но у меня будет несколько условий. Во-первых, никаких стишков. Одно только слово в рифму, и я вырежу твой язык.

— Звучит вполне разумно, — согласился Николас.

— И вы не будете жить под моей крышей. Вы построите себе другой дом. Мои земли тянутся на восток на целый день пути. Можете выбирать любое место.

— Мы выбираем Вершину Святой Евгелины, — сказал Николас, не задумавшись ни на миг.

— Ты и впрямь сумасшедший, — усмехнулся Хью. — Решено! Меня это устраивает. Достаточно близко для леди Изабеллы и достаточно далеко для меня.

— Отец родной! — воскликнул Николас с дурашливым восторгом.

— Подкидыш, — буркнул Хью.

Джулиана тем временем отряхнула листья и иголки с юбки, улыбнулась своей матери и посмотрела на своего любимого шута.

— Думаю, святая Евгелина в конце концов благословила нас всех, — сказала она и добавила с озорным смехом:

Шут сердце проиграл,

а леди победила,

Благодарю тебя, святая Евгелина!

— О, милосердный боже, нет! Только не рифмы, — застонал Николас в шутливом ужасе.

Джулиана неторопливо подошла к нему с дерзкой улыбкой на лице.

Я сердце черное шута держу в руках

И для него готова вечно говорить в стихах.

— Только не под моей крышей! — взревел лорд Хью. — Или я вырежу языки вам обоим!

Но Джулиана нашла их языкам другое применение. Она снова целовала своего шута, и больше уже ни одного стишка никто не услышал.

Говорят, что иногда можно увидеть призраков придворного шута и его леди в старинном замке Дервент-Хауз на вершине Холма Святой Евгелины в Западном Сомерсете. Они всегда смеются, эти двое, а ночью можно услышать тихий звон серебряных бубенчиков на ветру.

Некоторые уверяют, что видели кое-кого из их многочисленных потомков, а другие утверждают, что целый легион призраков черно-белых кошек все еще охотится в этих местах. Хотя, по правде сказать, бесчисленные потомки кошки Евгелины до сих пор ходят по земле в поисках лукового пирога и беспечных мышек.

Но одна вещь известна совершенно точно — сама святая Евгелина смотрит с небес и улыбается, когда лунной ночью призраки на вершине горы смеются и танцуют под звук серебряных бубенчиков.