Ему надо быть посговорчивее, сказал он себе. В прошлом с этим не было проблем, да и Изабелла, правду сказать, была прелестна. Но по какой-то странной, нелепой причине он никак не мог избавиться от мыслей о Джулиане и о выражении ее лица, когда она узнает, что он переспал с ее матерью.

— Советую вам стереть с лица этот взгляд, мастер Николас, — сказал Изабелла спокойно. — Я хочу поговорить с вами, а вовсе не развлекаться в постели. Я даже не представляла, что вы можете проявлять ко мне какой-то интерес, мне казалось, что вы слишком увлечены моей дочерью.

Она подошла к креслу возле камина и грациозно села в него, расправив юбки, которые легкой волной закрутились вокруг ее ног.

— Мне кажется, мои слова вас ужаснули, — продолжала она. — Но, разумеется, вы не сможете этого признать. Вообще, я полагаю, эта ваша идея с немотой весьма удачна. Могу лишь только пожелать, чтобы большинство мужчин потеряли способность говорить, как вы.

Кажется, он и без слов выдал слишком многое. Впрочем, что за чушь? Он совершенно не был увлечен Джулианой, он вообще никогда не увлекался ни одной женщиной в своей жизни и не собирался этого делать. Должно быть, у леди Изабеллы слишком богатое воображение.

Пусть так, но ему действительно лучше стереть всякое выражение со своего лица. Вид полного идиота вполне сгодится. Он чуть пошире раскрыл глаза, расслабил все мускулы лица, придав ему вялый безвольный вид, и постарался изобразить совершенно бессмысленный взгляд.

— Очень хорошо, мастер Николас. Вы и впрямь обладатель многих талантов. Большинство людей были бы полностью одурачены вашими способностями, даже мой муж, в других отношениях весьма проницательный человек. Однако женщину провести труднее.

Он даже не моргнул глазом.

— Конечно, нельзя сказать, что вам не удалось одурачить мою дочь. Она на удивление невинна и доверчива для замужней женщины, а также очень ранима. Вы имеете на нее сильное влияние, и именно об этом я и хочу поговорить с вами. Я желаю, чтобы вы держались от нее как можно дальше.

Она посмотрела на свои изящные маленькие руки, рассеянно теребившие маленькие аккуратные складочки по краю ее богатой одежды.

— Я не в состоянии была защитить ее, когда она была совсем юной. Отец выдал ее замуж за совершенно неподходящего человека. Но сейчас все изменилось. Мой новый муж — сильный, справедливый человек, и я больше не стану стоять в стороне и никому не позволю обидеть ее. С вами ее не ждет ничего хорошего, а потому вам лучше держаться подальше от нее. Я помню выражение вашего лица, когда вы наблюдали за ней, думая, что вас никто не видит. Боюсь, что вы влюблены в мою дочь, мастер шут. Но вы ее не получите.

Николас несколько раз моргнул, добиваясь выражения полного идиотизма на лице. Если в этой комнате кто-нибудь был безумен, то это, несомненно, леди Изабелла. Разумеется, он не отрицал, что испытывает к Джулиане вполне нормальное, здоровое вожделение. Но он великолепно умеет скрывать свои чувства. Еще никогда выражение его лица не выдавало его. Так с чего бы это могло случиться сейчас?

— Вы и в самом деле большой мастер, — продолжала леди Джулиана. — Сомневаюсь, что кто-нибудь еще, кроме меня, это заметил, даже свихнутый старый священник. Но люди обычно склонны недооценивать женщин, забывая, что у них есть глаза и мозги.

Пожалуй, это уже было весьма ощутимое оскорбление. Он никогда никого не недооценивал, особенно женщин. Он всегда признавал, что из всех божьих созданий женщины — самые опасные: они жестоки, умны и в конечном счете приносят боль и страдание. Но он не мог сейчас произнести ни слова, чтобы опровергнуть ее обвинение!

— Но, думаю, в конечном счете, это все не так уж важно, — продолжала она. — Вы очень разозлили моего мужа. Если вам повезет, то он просто отправит вас завтра утром обратно к вашему господину. Конечно, если до того времени вы чудесным образом не исцелитесь и не скажете лорду Хью, где находится драгоценный сосуд.

Она помолчала, ожидая ответа, но увидела лишь тупой, бессмысленный взгляд шута.

— Но вы не можете этого сделать. Я уверена в этом. И вовсе не потому, что вы якобы не способны говорить. Я подозреваю, что вы тешите свое дьявольское самомнение, стремясь досадить тем, кто оказался невосприимчив к вашим ужасным стишкам и непрерывному звону бубенчиков. Но вы не сможете сказать, где кубок, просто потому, что вы этого не знаете.

Он быстро поднял голову, тупое выражение мгновенно слетело с его лица, и леди Изабелла улыбнулась всепонимающей, тонкой улыбкой.

— Совершенно верно, — сказала она насмешливо. — Я не знаю, откуда он взялся под кроватью моей дочери, но можете быть уверены, что там его нет больше. Он будет возвращен моему мужу, и уже его дело решать, которому из жадных негодяев он достанется — королю или аббату. Но уж точно реликвию больше не стащит ни лживый шут, ни трусливый священник.

Итак, кубок у нее! Умная женщина! Но все же и она сделала фатальную ошибку, недооценив его! Дверь закрыта, никто не знает, что он тут, в ее спальне, а ее крики так легко заглушить. Он слишком многое терял, чтобы позволить такой ерунде, как совесть, помешать ему.

Он шагнул по направлению к ней, его лицо приобрело угрюмое, угрожающее выражение, но Изабелла даже не Шевельнулась. Спокойно глядя на него, она спросила:

— Вы хотите задушить меня, мастер шут? Заставить сказать вам, где находится кубок, чтобы потом сбежать с ним и отнести своему коронованному хозяину? Странно, вы совсем не похожи на убийцу. Я не так уверена насчет этого ребенка, который все время крутится вокруг моего мужа. Если бы юный Гилберт стал угрожать мне, я бы спасалась от него бегством. Но я не верю, что вы и в самом деле способны на убийство.

Какой же она была наивной дурочкой! Он сделал немало зла разным людям за свою жизнь, стараясь получить то, что хотел. На его счет она ошиблась, хотя каким-то образом догадалась, что под невинной внешностью Гилберта скрывается человек гораздо более опасный, чем он.

Николас гордился тем, что в некоторых ситуациях может быть так же опасен, но до сих пор он никогда не поднимал руку на женщину. И, если честно, вовсе не был уверен, что сможет начать с матери Джулианы.

— От вас можно с ума сойти, — сказал он чуть хриплым после долгого молчания голосом. — Вы почти так же раздражаете, как и ваша дочь.

— О, так ваш голос к вам вернулся. Я потрясена, — сказала Изабелла, весело глядя на шута. — Только я не думаю, что раздражение — это именно то чувство, которое вы испытываете к Джулиане, признаете вы это или нет.

Он пожал плечами и, подойдя к кровати, уселся. Больше ему нечего было терять, в долгом пути капелька честности могла послужить ему так же хорошо, как горы лжи.

— Я действительно хотел переспать с ней, если вы это имеете в виду. Она лакомый кусочек, а у меня давно не было женщины. Но это все, больше ничего нет.

— Что ж, тогда вы, возможно, и в самом деле дурак, каким стараетесь казаться, — сказал Изабелла задумчиво.

— Вы можете отдать мне кубок, — предложил он. — Король получит его все равно, так или иначе. А это будет самый простой путь. Я исчезну, никто никогда не узнает, что он был у вас, и ваша дочь будет спасена.

— Я так не думаю.

— А я полагал, вы готовы на все, чтобы защитить свою дочурку, — насмешливо протянул он.

— Вы правы.

— Я мог бы заставить вас. Вы думаете, что я щепетилен в выборе средств. Это верно, что я предпочитаю использовать мозги, а не силу. Нет ничего забавного в том, чтобы причинять боль тем, кто меньше и слабее тебя. Точно так же, как нет ничего приятного в том, чтобы быть избитым тем, кто больше и сильнее. Но я всегда поступаю так, как нужно, нравится мне это или нет.

Однако его слова явно не произвели на Изабеллу такого впечатления, на какое он рассчитывал. Она не испугалась.

— Вы ничего мне не сделаете. Вы не убийца и не насильник.

— Даже ради спасения моей жизни? Если вы обо мне такого высокого мнения, почему в таком случае гоните прочь от своей дочери?