– Скажите, – заговорил таинственный посетитель, – Когда Вы в последний раз встречались с Феликсом Старопалатовым?

– С кем?! – Я так удивился, что от неожиданности даже выронил салфетку, которой в этот момент тщательно полировал ноготь на большом пальце.

– Когда Вы в последний раз встречались с Феликсом Старопалатовым? – Терпеливо повторил он.

Я задумался. Честно говоря, было отчего. Феликса я не видел со школы. То есть, на выпускном вечере в последний раз, и было это так давно, что и вспоминать страшно. Наклонившись, поднял салфетку, положил её на стол, взял другую.

– Не знаю. – Честно ответил я.

– Постарайтесь вспомнить.

– Да не знаю я! В выпускной год. Может на выпускном. Точно не помню.

– А позже?

– Нет. – Твёрдо ответил я.

– Как давно Вы знакомы с Алимовым Альбертом Дмитриевичем?

– Представления не имею кто это такой.

– То есть, Вы хотите сказать, что не знаете этого человека.

– Понятия не имею.

– Хорошо. Допустим. – Согласился он, и задал следующий вопрос: – А с Вениамином Салычевым и Валентином Мамонтовым давно встречались?

– Не помню. Может двадцать лет, а может восемнадцать лет тому назад. – Злорадно усмехнулся я. – Если Вы хотите что‑то узнать, то спрашивайте напрямую. Я ведь действительно не видел своих одноклассников много лет. Очень много лет.

– А хотели бы увидеть?

Я даже немного растерялся от такого вопроса.

"Оно было бы заманчиво, – думал я, шлифуя ногти, – но вот вопрос, о чём бы мы беседовали? Ну, разве что поинтересовались судьбами друг друга. А потом? А потом пустота. Никаких общих интересов. Кстати, те же тихоня и башмак вряд ли бы стали откровенничать. Они и в школе‑то были очень скрытными. Но ими этот странный субъект не интересовался".

– Не знаю. Вряд ли.

– Почему?

– Не знаю. У каждого из нас своя жизнь, свои интересы, свои пристрастия. Детство закончилось. Завершился определённый период жизни, продолжения не требующий.

– Но, хотя бы простое любопытство?

– Зачем? Мне кажется, что так будет лучше хотя бы потому, что в памяти мы останемся прежними. Случись сейчас что‑нибудь сомневаюсь я, чтобы кто‑то из бывших моих одноклассников поспешил бы ко мне на помощь.

– А Вы бы поспешили?

Я опять задумался, потом ответил:

– Скорее всего, да.

– Так почему же Вы так плохо думаете о своих друзьях?

– Я не думаю плохо, я не хотел бы этого.

– То есть, разочароваться в своих друзьях спустя много лет?

– И это тоже.

– Значит, есть ещё нечто?

– Возможно. Но это уже личное.

– Ладно. Вы переписываетесь?

– Нет.

– Следует ли мне понимать Вас так, что Вы не знаете, где они в данный момент находятся?

– Разумеется.

– У Вас есть фотографии друзей? Хотя бы школьные?

– Нет. – Соврал я, глазом не моргнув.

– Позвольте не поверить.

– Позволяю.

– Тогда можно ли на них взглянуть?

– Я же сказал, у меня нет никаких фотографий. Даже мамы с папой. Не держу.

– Почему?

– Вера у меня такая. Нельзя хранить зримый облик людей.

– Вы мусульманин?

– Нет.

– А у меня несколько иные сведения относительно Ваших верований.

– По‑моему, я с Вами не делился своими взглядами на веру. Я лишь сказал, что одной из черт моей веры есть запрет хранения фотографий.

– Вы философ?

– С чего Вы взяли?!

– Да так. Больно Вы философствовать любите.

– Можно ли мне в свою очередь задать Вам хоть один вопрос?

– Пожалуйста. Но я не гарантирую ответ.

– И на том спасибо. Хоть не соврёте. – Усмехнулся я. – Коль Вы интересуетесь моими школьными друзьями, я делаю вывод, что все они сейчас находятся в этом городе?

– Нет.

– Тогда мне не понятна Ваша заинтересованность. Неужто все они что‑то натворили?

– Вы думаете, что Ваши друзья могут натворить нечто?

– Я не думаю, я предполагаю.

– Не стройте ненужных гипотез. Всё равно Вы не угадаете.

– Ясное дело, не угадаю. Вы же у нас спец агент.

– Не совсем так. Скорее контрразведчик.

– Не хило! За мной контрразведка гоняется?

– Нет. Не за Вами. Но и не за Вашими друзьями, как Вы сейчас подумали.

– Ну, ну!.. Сделаю вид, что поверил Вам.

– А Вам ничего не остаётся. – В кармане его пиджака звякнул телефон. – Всё. Вам пора. Машина ждёт у входа.

– А как же обещание подвезти лично? – Съязвил я.

– мы уложились во времени. Вам вызвали такси…

– За Ваш счёт или за счёт гостиницы?

– За Ваш.

– Извините, но так мы не договаривались. Если бы не Ваши дурацкие расспросы, я б городским транспортом добрался, при этом сэкономил. Вы вгоняете меня в незапланированные расходы.

Он поморщился, вытащил телефон и куда‑то позвонил. Быстро переговорив, сообщил, что машину они оплатят, раз уж я такой скряга. Я промолчал. Не люблю органов, тем более таких…

Глава 6

– Любовь, любовь!.. А что подразумевается под этим понятием? Обыкновенное сексуальное влечение.

– Секс – естественный биологический поток жизненной энергии и самое низкое её применение. Это естественно, потому что жизнь не может существовать без секса, и самое низкое, потому что это фундамент, а не пик.

– Хм… Нечто подобное я уже где‑то слыхал?..

Когда секс становится тотальностью, вся жизнь тратится попусту. Это всё равно что заложить фундамент и продолжать закладывать его, не строя дом.

– Ну и ну!!! Где ты этого нахваталась?

Мы отдыхали после очередной серии безумств. Неделя командировки пролетела быстро, но если рассматривать её с другой точки зрения, то тянулась она бесконечно.

– Книги умные читать надо. – Посоветовала Маша.

– Оно и видно. Шпаришь, как по‑писанному.

– Просто это моя дипломная тема. Точнее, работа.

– Ты?! Диплом?! О любви?! Как же тебя угараздило попасть в аналитический отдел? – Удивился я.

– Очень просто. Я по образованию философ.

– И что? На философском факультете обучают анализу? Логике и тому подобное?! – Не поверил я.

– Философия – ключ ко всем наукам на земле.

– Ну, ну. И что же в таком случае секс, по‑вашему?

– Это ступени божественной лестницы.

– Нечто похожее на лестницу Парнаса?

– Да нет. Это совсем другое.

– Угу!.. Это что‑то из изотерики?.. Где‑то я об этом читал. – Я подумал, потом спросил: – Как можно сублимировать секс и сделать его духовным? Возможно ли использовать секс, любовь, как трамплин к высшим ступеням сознания?

– А ты где этого нахватался?

– Книжки умные надо читать. – Отпарировал я.

– Ну‑ну!.. Сам напросился. – Она устроилась поудобнее, и заговорила: – Секс – лишь возможность для высшей трансформации жизненной энергии. Пока он есть, это хорошо. Но когда секс становится всем, оказывается единственным выходом жизненной энергии, он разрушителен. Секс может быть лишь средством, но не целью.

– Кто бы сомневался?!‑

Средства имеют значение лишь тогда, когда достигаются цели. Если человек злоупотребляет средствами, вся цель разрушается. Когда секс становится центром жизни, тогда средства превращаются в цель. Секс создаёт биологическую основу существования и продолжения жизни. Он лишь средство, и он не должен становиться целью.

– Значит любви нет и никогда не было. Был лишь секс. Правильно ли я понял?

– "Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится".