Его взгляд поймал ее, лишая свободы, лишая даже просто желания быть свободной. О, ему не стоило ждать ее смерти, серьезно… она была готова отдать свою душу в его руки прямо сейчас. Все это видел Брес в блестящих, больших, напуганных и очень темных глазах. В этих глазах он увидел себя. И это отражение ему понравилось… кажется, он нашел себе достойное «зеркало».

Когда Брес повторно наклонился к ее лицу, Айрис не сопротивлялась, и теперь уже совершенно осознано. В голову пришла безумная мысль, что его губы, такие решительные и настойчивые, в отличие от слов не лгали.

Понятия «реальность», «свидетели», «стыд» отошли на десятый план и стояли сразу после восторженного «о-всемилостивое-небо-этот-мужчина-целуется-как-бог». Даже эта неудобная поза, кажется, была намеренной деталью поцелуя. Никакого движения с ее стороны, покоренная и ослабевшая женщина имела право лишь смиренно принимать его поцелуи, соглашаться с его властью.

И когда Айрис одурманено подалась вперед, Брес допустил преступную мысль, в которой недвусмысленно фигурировали тот стол, стоявший слева от него, и эта женщина, посмевшая игнорировать его до сего момента. Однако этому желанию, будь все проклято, не дано было осуществиться.

— Значит, вот как ты занят, Эохайд Брес.

3 глава

Гадая ранее над тем, какой именно страх близок его сердцу, Брес приходил к выводу, что в отличие от людей и прочих богов, абсолютно бесстрашен. Ни одна по-настоящему пугающая перспектива, доводящая иных бессмертных до истерики, не страшила его.

Утрата свободы? Брес и сейчас не считал себя свободным в полном смысле этого слова. Он был слишком зависим от прихотей своей могущественной любовницы. Да и вообще, свобода представлялась ему муками праздности, которые как раз заставили его уйти в затвор, но никак не благом.

Кромешное одиночество? Опять же, нет. Брес считал самого себя своим лучшим другом и собеседником. Исчезнет публика? Ну так что ж, он был выше изменчивой толпы. Хотя в глубине души мужчина понимал, что природа, превзойдя саму себя в сотворении этого прекрасного тела, избавила его от такой участи. Уж что-что, а одиночество не грозит ему.

Боль? Смерть? Он знал об этих понятиях понаслышке. Богам чужды изъяны людей, а смертность и слабость тела — первые в списке человеческих недостатков.

Но сегодня ему пришлось разувериться в собственном бесстрашии, потому что Брес неожиданно понял: всю свою жизнь он боялся услышать эти самые слова произнесенные таким голосом и тоном. Потому что они сулили что-то пострашнее мук одиночества, боли, смерти.

— Ина! — Воскликнул растерянно Брес, поспешно отшатываясь от девушки, которая какую-то секунду назад была единственным, что он хотел.

Эохайд слышал, как Айрис пытается отдышаться и прийти в себя. Ей удалось это сделать в рекордно сжатые сроки. Всего несколько мгновений, и она поняла, что явлению, жестоко оторвавшему их друг от друга, люди дали название Инанна. Появление богини осталось незаметным для гостей пира — время застыло в просторном андроне, а может и во всем мире, как только сама жестокая величественность, облаченная в женское тело, ступила на территорию смертных.

Инанна выглядела божественно. Ее взгляд цвета грозового неба вместил в себя всю сокрушительную силу неукротимых стихий, тем самым делая незаметным отсутствие женственной привлекательности. Пусть и не желая это признавать, Айрис мысленно понимала, что стоит убрать обилие драгоценных камней и тканей, сияние которых образовывало вокруг богини ауру роскоши и важности, стереть нимб силы и власти, и останется только смуглая, сравнительно немолодая и не слишком симпатичная женщина. К тому же сейчас взбешенная сверх меры.

— Не ожидал… увидеть тебя здесь. — Уже тише проговорил Брес, откровенно ненавидя сложившуюся ситуацию.

— Вижу. Твои ожидания были направлены совсем в иную сторону. — С этими словами Инанна обратила свой прожигающий до костей взгляд на Айрис. — Дай-ка взглянуть, на кого ты меня променял в этот раз.

— Это не то…

— О чем я подумала?

— Читаешь мои мысли! — Заметил заискивающе Брес, после чего кинул взгляд на Айрис. Ладно, из двух зол, как говорится. Пусть не обессудит, но девчонка просто не знает, на что способна Инанна в порыве гнева. — Да ты взгляни на нее! Неужели она сравнится…

— С кем? С Венерой?

Проклятье, она и это слышала.

— Ина, я знаком с этой женщиной всего несколько часов.

— Это многое о тебе говорит. Несколько часов, а ты уже полез ей под юбку!

— Дай мне сказать!

— Что именно? Что это был твой сто первый «последний раз»? Хотя, вероятно, требовать от тебя верности — безумие. Не для этого ты создан.

— Нет, я…

— Я прощала тебе богинь и нимф, но людей? Человеческих женщин?

— Да не собирался я с ней трахаться! — Рявкнул Брес. — Это договор, ясно? Я заключил с ней сделку! Ты же знаешь, что мне запрещено появляться здесь без причины! Я спускаюсь на землю лишь с одной целью, этот раз — не исключение!

Тяжело дыша, Эохайд следил за тем, как лицо его любовницы меняет свое выражение. Его слова заставили ее усомниться в своей правоте (то бишь в его измене), что можно было бы счесть своей несомненной победой. Но он знал подозрительную Инанну слишком хорошо, потому не смог вздохнуть свободно, даже когда между ними улеглось молчание.

— Она потребовала, чтобы я изобразил ее любовника на этом пиру! — Продолжил утверждать ее в своей правоте Брес. — Хочешь узнать историю целиком? Ладно. Этот пир — свадьба вон тех двух. А эта девица до сих пор сохнет по жениху, который некогда ее выкинул. Она решила отомстить ему таким вот образом и потому притащила меня сюда в качестве своего мужчины.

Он просто озвучил правду! И как бы Бресу ни жаль было эту девчонку, над которой Фортуна уже не раз успела подшутить, себя ему было жаль многим больше. Рациональным, по его мнению, было считать, что благополучие прекрасного бога и жизнь жалкого человека находятся в разных ценовых категориях. Потому теперь он всем своим видом и словами уверял Инанну в том, что он — невинная жертва козней этой коварной человеческой женщины.

И когда осуждающий, испуганный взгляд черных глаз коснулся его, Брес раздраженно от него отмахнулся. Она поступила бы на его месте точно так же.

— Серьезно? — Богиня вздернула подбородок, колеблясь на грани между прощением и карой.

— Зачем мне обманывать тебя, Ина? — Видя ее нерешительность, Брес пустил в ход очарование. Он приблизился к своей любовнице на шаг, понизил голос, посмотрел так, словно уже видел, как обнимает ее, раздевает… — Ты же знаешь, как мне дорога твоя любовь, ты сама… ведь нам так хорошо вместе.

Айрис зажмурилась и стиснула зубы так сильно, что в ушах начал нарастать спасительный звон. Только не слышать этого голоса, который не так давно с той же нежностью и убежденностью заверял гостей в обратном. Нет, она не сошла с ума настолько, чтобы поверить в миф, который сама же придумала, пусть даже ложь звучала весьма убедительно из уст Бреса.

Однако эта ситуация… Она не столько оскорбила Айрис, сколько напугала. Потому что была поразительно схожа с той, четырехлетней давности. Трогательные заверения в любви, ласковые поцелуи и в следующую секунду — хлесткая пощечина отречения. Какая ошибка с ее стороны думать, что второй раз на те же грабли ей не наступить.

— Ты же знаешь, я не лгу тебе. — Прошептал горячо Брес, удерживая взгляд богини своим. — Давай вернемся домой? И продолжим разговор. Наедине.

Победа. Триумф. Да, Ина сдалась, теперь уже наверняка и полностью. А что касается монеты… Брес вернется за ней завтра.

— Что ж… — Вздохнула судорожно Инанна, не скрывая своего предвкушения. И прежде чем с чистой совестью отдаться удовольствию, они кинула на соперницу добивающий взгляд. Этот взгляд и погубил Бреса. — Ну-ка… смертная, покажи мне свою правую ладонь.

Мужчина мысленно выругался и обернулся через плечо, следя за тем, как Айрис покорно поднимает дрожащую руку вверх.